Моя пламенная речь дошла до ушей варркана, и он усмехнулся. Мир был восстановлен.

– И ты всё это время знал, что я люблю её?

– Этого не заметил бы. только пень.

– И ты решился идти со мной? Ведь я мог предать тебя.

– Из-за женщины?

– Да!

– Но ведь я не предал всех нас из-за своей любви к Илонее.

– Ну что ж, если это будет необходимо для дела, полюби её по-настоящему. Но только потом так же по-настоящему разлюби. Тебе достаточно Ило и Иннеи. Оставь мне хоть Шимес.

– Пьер, дружище, тебе не кажется, что мы начинаем делиться женщинами, так же, как на земле делят шкуру неубитого медведя?

Смысл сказанного быстро дошёл до сметливых мозгов варркана Пьера Абана, и он засмеялся на две секунды позже меня. Это не говорило об его тугодумии. Просто варрканы не шутят, да и шуток не понимают. Не то, что мы, простые люди с Земли.

Через два часа после нашего разговора, когда мы с Пьером успели и переговорить, и немного отдохнуть, хотя отдыхом это назвать было трудно, в зал вошли несколько нелюдей. Их приход отвлёк меня от грустных мыслей и заставил внимательно следить за происходящим.

Половина пришедших подошла к моему распятию и стала снимать меня с цепей. Руки и ноги так долго находились без движения, что были похож на ватные культи. Стоять я не мог, и поэтому позволил мохнатым лапам боболоков некоторое время поддерживать меня. Пьер тоже качался как пьяный, но выглядел немного лучше. Наверное, на мне сказывались побои Милаха, попадись он мне когда-нибудь.

Боболоки любезно подождали, пока мы сможем стоять на ногах достаточно прочно, затем взялись за концы цепей и повели нас, непонятно только, куда.

Мы шли недолго, всего несколько поворотов по серому тёмному коридору, позвякивая цепями, как каторжники. Дойдя до громадных дверей, мы остановились. В отличие ото всех дверей в этом замке, эти были целыми и неповреждёнными. Словно их только что повесили.

Двери распахнулись, и мы попали в совершенно иной мир. Не было больше серых стен и пыльных полов. Всюду сияла чистота, стены были украшены коврами. Мебель, вазочки, цветочки, в общем, все, как и положено.

Шимес постаралась устроить своё жилище на славу.

– Что передать нашей госпоже? – спросил один из боболоков.

– Я бы хотел, чтобы она сама выслушала то, что я скажу ей.

Боболок совсем по-человечески пожал плечами и скрылся в соседней комнатке. Через минуту он появился.

– Наша госпожа сейчас появится, чтобы узнать твоё решение, варркан Файон.

– А ты не можешь называть меня господином? – Пьер за моей спиной усмехнулся. Мне это не понравилось. Слишком уж он становится смешливым. Того гляди и забудет, что мы варрканы.

– Если вы примете предложение нашей госпожи, то все будут называть вас только господином, – сказал боболок бесстрастным голосом.

Я и не знал, что нелюди могут быть бесстрастными.

– И вы будете выполнять все мои распоряжения? А?

Боболок не ответил на мой вопрос. Он просто ловко ушёл от ответа, сославшись на Шимес.

– Наша госпожа, Шимес! – и низенько поклонился.

Шимес вышла из комнаты, вся задрапированная в чёрное. Длинное чёрное платье, чёрная вуаль и, конечно же, чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Я услышал, как сзади тяжело задышал Пьер.

Ну, что любовь делает даже с варрканами?!

Шимес остановилась прямо передо мной.

– Что ты решил, варркан? – даже сквозь густую вуаль я почувствовал напряжённые глаза ведьмы.

– То, что ты и хотела услышать.

– Ты согласен добровольно? – а теперь уже удивление, смешанное с недоверием.

– А почему бы и нет? Я тоже хочу жить и не быть подлецом.

– О чём ты? – к удивлению и неверию примешалось непонимание.

– Ты красива, прекрасно сложена, почему бы мне не жениться на тебе?

– Ты хотел сказать не это! – подозрительность! Надо срочно оправдываться.

– Я просто подумал, что, возможно, ты отпустишь моих друзей, если я буду твоим мужем.

Шимес успокоилась, откинула вуаль, и передо мной предстали ясные глаза влюблённой женщины. И за что меня бабы любят?

– Значит, ты все окончательно решил, да, Файон?

– Да, Шимес.

– Называй меня милая Шимес.

Дыхание Пьера исчезло, и я, ощущая на спине его взгляд решился:

– Да, милая Шимес, я хочу, чтобы ты была моей!

Просто удивительно, почему все женщины так быстро падают в обморок?

В своей жизни мне приходилось испытывать многое. Я умирал несчётное количество раз и столько же раз возрождался снова. Я знал многих женщин, и ни одной по тем или иным причинам не удалось довести меня до венца. И вот теперь, похоже, я влипал окончательно. У Шимес были далеко идущие планы, и в этой игре королевских особ мне, варркану и мужчине, отводилось довольно незавидное место рядом с постелью или в ней самой.

Споря сам с собой, я молча наблюдал за приготовлениями к свадьбе. Нелюди носились, словно угорелые. Что они делали, я так и не понял до самого начала ритуала. Шимес скрылась, а мы с Пьером были предоставлены сами себе.

Но это была относительная свобода муравьёв в стакане, накрытом блюдцем. Не знаю, как варркан, но я постоянно чувствовал внутренний контроль со стороны Шимес. Тоненькие нити, словно паутина, опутывали моё сознание, и мне приходилось довольно тщательно контролировать мысли, стараясь, чтобы они не шли вразрез с моими словами. Хотя, если сказать откровенно, думать о Шимес с отвращением я просто не мог.

То, что она была самой ужасной женщиной в этом мире ведьм и колдунов, как-то отошло на второй план. Была очень привлекательная, весьма молодая и соблазнительная девушка, которая, как и все, хотела любви. Разве можно за это винить человека? Другое дело, всё остальное. Но, памятуя о том, что в любую минуту Шимес может контролировать мои мысли, я старательно избегал этих тем.

Мой мозг, казалось, понял, что от него требуется, все мысли были профильтрованы и разукрашены, так что если бы ведьма вздумала меня сейчас проверить на предмет лояльности, то весьма удивилась бы, узнав, что моя страсть достигла своего апогея.

Пьер стоял у окна, молчаливо наблюдал за снующими туда-сюда нелюдями. Цепи с него, в отличие от меня, не сняли, но его это не сильно тяготило. Изредка я ловил его ободряющий взгляд, в котором мелькала искра заговора, но она моментально исчезала, уступая место послушанию и покорности.

У Шимес были немного странные вкусы. Вообще-то я не знаю, как проходит венчание и свадебный обряд, но, судя по тому, какой кровавой была помолвка, сама свадьба могла показаться просто райской жизнью. В зале были накрыты столы, хотя я не знал, что будет служить угощением, в одной из многочисленных комнат соорудили алтарь, на котором не было никакого упоминания о Боге или заменяющих его символов.

Обо мне тоже позаботились с некоторым своеобразием. Я не сказал бы, что со мной плохо обращались, хотя со стороны нелюдей трудно ожидать элегантности и утончённости.

Я уже успел побывать во внутреннем бассейне, наполненном довольно тухлой водой, где смыл с себя липкий пот. Меня даже одели соответствующим образом. Почти строгий костюм, не хватало только смокинга и бабочки.

Пьер, когда увидел меня в этой одежде, несмотря на ситуацию, чуть не рассмеялся. Ну что ж. Если я и смешон, то меня никто не видит.

Ко мне подошёл один из боболоков и, обращаясь ко мне, чуть не склонил голову. Но господином, видимо, не посчитал нужным называть, по той причине, что пока я таковым не являлся.

– Наша госпожа просит вас пройти за мной в зал, где произойдёт обручение.

– А он? – я кивнул на стоящего у окна Пьера, который наблюдал за нами.

– Он тоже будет приглашён, но немного позднее.

Я бросил взгляд на варркана и заметил едва заметный кивок. Ну что ж. Если просят меня одного, так или иначе, придётся повиноваться.

Будем только надеяться, что моё расставание с Пьером будет носить временный характер. Я только хотел подойти к Пьеру и попрощаться.