Стоп!!! — Мысли в голове заполошно забегали. Да такого желания я не ощущал уже хренову тучу лет! Да и не только желание… Я со сладким ужасом и замиранием сердечной мышцы почувствовал шевеление… Мама мия! Это чего они в меня напихали? Да в тех местах никакой «жизни» уж лет тридцать как не водилось…

— Ой, дедуль, а вы проснулись? — отвлек меня от «забытых ощущений» мелодичный голосок.

И чего–то там «колдовавшая» над моими обмороженными ногами дохтурша, разогнулась, а после повернулась ко мне лицом, лишив радости созерцания своей выдающейся упругой прелести. Ан нет — с другой стороны прелести оказались ничуть не хуже, чем с обратной! К тому же их у нее целых две!

[1] Волынское Капище — древнее языческое капище, расположенное в Головно, Волынской области Украины. В рамках данной реальности область оккупирована войсками Рейха. С помощью колоссальных человеческих жертв Высшие Жрецы СС сумели «пробудить» от спячки одно из древних языческих божеств, которое было использовано в военных целях против РККА.

[2] Богомолец, Александр Александрович — (1881 – 1946 в реальности Резникова) — советский патофизиолог и общественный деятель, 7‑й президент АН Украины (1930–1946), академик (с 1932) и вице–президентАН СССР (6 мая 1942 – 23 мая 1945) и АМН СССР (1944). Герой Социалистического Труда (1944). ЛауреатСталинской премии первой степени (1941). Александр Александрович Богомолец создал учение о взаимодействии опухоли и организма — это представление кардинально изменило существовавшие в то время представления об опухолевом росте. Основоположник российской и украинской школы патофизиологии, эндокринологии и геронтологии. Основатель первых в России и на Украине научно–исследовательских учреждений медицинского профиля.

Пальцы мои помимо воли начали сжиматься, а руки потянулись к этим… податливым, но упругим… Да что же они со мной сотворили–то, ироды?

— Что с вами, дедушка? — заботливо спросила меня прелестное молодое создание, годившееся мне, наверное, в пра, а то и в праправнучки, неверно истолковав мой порыв. — Да, руки у вас забинтованы…

Ох, тыж! А я со всей этой катавасией и не заметил, что на настоящее мумиё похож — весь в бинтах! И рожа моя, похоже, тож перемотана?

— Вас восстанавливающей мазью пришлось едва ли не с головы до ног покрыть, — сообщила невольная «обольстительница» моих старческих дум и чресел. — Обморозились вы сильно, дедуля. А над вашими ногами сам Владимир Никитич почти двое суток убивался! Если бы не он… Без ног бы остались! Некроз! Полное омертвение как внешних, так и части внутренних тканей! А он… Он настоящий волшебник! Гений Силовой Медицины! — В глазах молодой докторицы так и светилось самое настоящее обожание и преклонение этим неведомым мне «гением».

— Владимир Никитич? — проскрипел я своим слабым и дребезжащим стариковским голоском, продолжая бессовестно пялиться на ну очень добротные, или как говорила молодежь, там, в моем мире, зачетные сисяндры!

— Да–да, сам профессор Виноградов [1] вами занимался! — сообщила меж тем девушка.

Точно! Виноградов! Академик Виноградов! Или еще не академик? Вот оно знакомое сочетание имени и отчества. Так это ж, вроде как личный врач Сталина… Ох, мать твою! С такими людьми пересечься довелось!

— Повезло вам, дедушка, — продолжила «распекать» меня докторица, — что Владимир Никитич вас случайно во дворе встретил. Ну и как так можно было себя до такого состояния довести? Вам, почитай, не двадцать лет! Да и в двадцать лет с таким обморожением конечностей…

— Сто два мне, внучка, стукнуло! — натужно засмеявшись, произнес я, старясь не так откровенно исходить слюной, глядя на аппетитную молодуху.

— Сколько? — охнула, не поверив, девчушка. — Сто два?

— Увы, мне и ах! — развел я замотанными руками. — Похоже, столько не живут…

— Ну, дедушка, не впадайте в уныние! Не все еще потеряно! — Она заливисто засмеялась, отчего её крупная грудь под белым халатиком, аппетитно заколыхалась.

Да твою же дивизию! Мои забытые реакции вновь очнулись от давней спячки, и в паху опасно потяжелело. Блин, даже интересно, способен ли я еще на что–нибудь такое–разэтакое?

— Побегаете еще не один годок! Владимир Никитич в состоянии и настоящего мертвеца на ноги поставить!

Ну, это ты, красавица, хватила, — мысленно усмехнулся я, — раз умерло — так умерло… Хотя в этой странной реальности возможно многое из того, что я сказкой считал. Вот и самого–то рыльце в пушку.

— Ну, это как про меня сказано! И краше в гроб кладут…

— Поправим мы ваше здоровье дедушка! Будете молоденьким козликом еще скакать! — И она положила свою ладошку мне на грудь.

— Ох, внучка, твои слова бы, да Богу в уши! — Я растянул губы в улыбке, хотя под слоем бинтов её и не заметно.

— Зря вы так, дедушка, на Бога уповаете! — укоризненно покачала головой девчушка. — Ведь нет его! Нигде! Ни на небе, ни на земле! Все это эксплуататоры–аристократы и выдумали, чтобы рабочий и крестьянский люд в кабале и «черном теле» держать. Человек — вот настоящий венец природы! И высшая степень его развития — Силовики! Они такие чудеса способны сотворить — никаким Иисусам и не снилось!

— Ой, внучка, староват я для таких диспутов…

— Учиться новому никогда не поздно, дедушка! — наставительно произнесла она. — Даже в сто два года! Наука сейчас, знаете, какими семимильными шагами развивается?

Я мотнул перемотанной головой.

— Вот закончится война, пройдет еще лет двадцать–тридцать, когда на всей земле коммунизм построим, — добавила она с воодушевлением, — сто два года не будет казаться чем–то таким… не достигаемым…

Ага–ага, плавали, знаем! Ни через двадцать, ни через тридцать, ни даже через сто лет коммунизм не построить! Даже в отдельно взятой стране! Не достигло еще человечество такого уровня, когда каждому по потребности, а от каждого по способности! И, похоже, не достигнет этого состояния никогда!

— Я тут статью в научном журнале читала, — продолжала щебетать девчушка, — что ресурс обычного человека лет на сто пятьдесят рассчитан! А то и больше.

— Ох, не доживу я, красавица, до тех благословенных времен, — с сожалением прокаркал я. — А так хотелось бы взглянуть на эти времена хоть одним глазком. Он у меня к тому всего лишь один остался!

— Это вы о катаракте своей? — уточнила улыбающаяся докторица.

— О ней, родная, о ней падлюке!

— Да не переживайте вы так! — успокоила меня девчушка. — Как только ваше общее состояние придет в норму, можно будет попробовать избавить вас от этого неприятного заболевания. Это же не некроз с полным отмиранием тканей. Тут я и сама могу попробовать…

— И что же это моя прекрасная ученица собралась пробовать? — раздался от дверей уже знакомый мне голос.

Занятые интересной беседой, мы с молодой докторшей промухали появление в палате еще одного персонажа — выдающегося врача, или, как тут принято, Медика–Силовика Владимира Никитича Виноградова. Известный врач оказался плотно сбитым уже не молодым мужчиной, лет пятидесяти–шестидесяти, точнее определить я оказался не в состоянии. При здешнем развитии магической медицины ему вполне могло быть и много больше. Хоть и не могли Силовики возвращать ушедшую молодость, но поддерживать стареющие организмы в оптимальном состоянии, думаю, научились. Однако в памяти всплыло громкое «дело врачей–отравителей» моего мира, во время которого в 1952-ом году был арестован и сам Виноградов. На тот момент ему было, если мне не изменяла память — под семидесятник. Точно, ровно семьдесят! Вот ведь какая странная штука — старческая память: что было вчера или час назад, хрен вспомнишь, а события из детства, или, там юности, ну прямо сами перед глазами встают.

— Ну-с, как наш пациент, Анечка? — пощипав кончики седоватых усов, залихватски закрученных кверху, словно у гусара, поинтересовался Виноградов.

— Просто замечательно, Владимир Никитич! — с придыханием произнесла Анечка, пожирая глазами своего кумира. — Он очнулся с полчаса назад.