Подобрав на смену приличные вельветовые джинсы, пару маек без идиотских надписей, по несколько пар носков и трусов, а также какие-то навороченные кеды, пластиковый кейс с алюминиевой окантовкой, три пакета с рекламой «Marlboro» и французские духи взамен разбитого одеколона для Вики, Ванька выжидательно уставился на продавца.

— Ну а спички-то мне зачем, дядя Тимофей? — удивлённо спросил Марк, вытаращив глаза на протянутый ему обычный коробок спичек, — Я же не курю, да и тебе не советовал бы!

[i] Фраза из советского художественного телефильма «Покровские ворота», снятого режиссёром Михаилом Козаковым на киностудии «Мосфильм» в 1982 году.

[ii] Слегка перефразированная цитата из сатирического романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова, завершённого в 1931 году. В основе сюжета — дальнейшие приключения центрального персонажа их же романа «Двенадцать стульев» Остапа Бендера.

В докладе Михаила Горбачёва, прочитанного им в 1986 году двадцать седьмому съезду коммунистической партии, впервые констатировалось, что в экономической и социальной сферах жизни советского общества «начали проступать застойные явления».

С этого времени, период советской истории, начинающийся от прихода к власти Леонида Брежнева в середине шестидесятых годов и до начала «перестройки» во второй половине восьмидесятых годов, часто стали именовать периодом, а то и эпохой застоя.

«Эпоха» характерна ухудшением динамики экономического роста и производительности труда в условиях вяло текущей политической жизни, но в то же время и относительной социальной стабильностью и более высоким, чем в предыдущие годы, уровнем жизни,

Именно в этот период, структура отечественной экономики и деформировалась в сторону увеличения доли доходов от добычи нефти и газа с деградацией легкой промышленности и сельского хозяйства, которые и без того пострадали от реформ Никиты Хрущёва,

Соответственно с этим, деградировало и производство товаров народного потребления, необходимых для удовлетворения материально-культурных потребностей населения в одежде и обуви, мебели и бытовой технике, автомобилях и инструментах…

Ещё больше усугубляет сложившееся положение Госбанк СССР, в конце шестидесятых годов запустивший свой «печатный станок» в попытке стабилизировать экономическую ситуацию, начав проводить денежную эмиссию посредством кредитования различных промышленных и сельскохозяйственных предприятий через отраслевые банки.

К концу семидесятых и началу восьмидесятых годов объемы таких денежных эмиссий, неподкреплённых соответствующей товарной массой, существенно растут, тем самым, провоцируя дальнейшую эскалацию инфляционных процессов и ещё больше снижая товарную обеспеченность советского рубля.

В этот же период начинается и серьёзное технологическое отставание Советского Союза от наиболее развитых стран Западной Европы, что, в свою очередь, вызывает всё большее и большее отставание уровня жизни простых граждан.

В их повседневную жизнь отныне прочно входит понятие дефицита, обозначавшего все те товары, которые было трудно приобрести в советских предприятиях розничной торговли по госцене, но можно было найти по более высоким ценам у спекулянтов.

Между тем, ещё в 1920 году американский экономист Людвиг фон Мизес заявлял, что плановой экономике всегда будет присущ дефицит, т. к. централизованное планирование не справится с огромной товарной номенклатурой и меняющимися потребностями людей.

Поэтому, в той или иной мере, но товарный дефицит был присущ советской экономике на всех без исключения этапах её развития, однако, застойные явления в условиях плановой экономики превратили его в острейшую социальную проблему.

Социальный характер данной проблемы в период застоя состоял в расслоении советского общества на тех, кто имел привилегированные возможности получения дефицита и тех, у кого такой возможности не было, на фоне декларируемого всеобщего равенства.

В пределах своих доходов подобными завидными возможностями обладали работники торговли, лёгкой и пищевой промышленности, партийно-хозяйственная номенклатура, жители Москвы, Ленинграда союзных столиц, промышленных и курортных центров.

Справедливости ради надо отметить, что возможность получения дефицитной продукции на приоритетной основе имели также и члены различных творческих союзов, ветераны войны, Герои Советского Союза и соцтруда, инвалиды, многодетные семьи.

Недовольство населения из числа прочих граждан усиливал и тот непреложный факт, что оставшаяся в их распоряжении доступная товарная масса в большинстве случаев обладала неудовлетворительными, а то и откровенно низкими потребительскими качествами.

Не стремилась облегчить ситуацию и не заинтересованная в этом розничная торговля, которая при отсутствии серьёзной конкуренции и рекламы, отличалась жёстким уровнем установленных государством цен и крайне низким качеством обслуживания.

Кроме того, и само население, испытывая регулярные перебои в его обеспечении теми или иными товарами народного потребления, начинало создавать запасы, увеличивая закупки и тем самым ещё больше усугубляя ситуацию с дефицитом.

В условиях товарного дефицита процесс вымывания из ассортимента недорогих изделий принял массовый характер. Особенно это сказалось «на ассортименте товаров для детей, молодёжи и лиц старшего возраста.

В описываемый период конца семидесятых годов в дефицитную товарную номенклатуру могли входить импортная одежда и обувь, мебель и бытовая техника, сантехника и даже туалетная бумага, различные пищевые деликатесы и многие другие товары.

В этих условиях, вещевые рынки, впервые появившиеся в стране в период Гражданской войны и давшие людям возможность решить их финансовые и материальные проблемы путём продажи и покупки подержанных вещей, стали уникальным явлением советской действительности, поскольку здесь можно было, если и не купить, то найти практически всё, начиная от жвачки и сигарет, заканчивая джинсами и электроникой.

В конце двадцатых годов власти закрыли большинство вещевых рынков, но в 1932 году эти рынки были узаконены с разрешением торговать на них подержанными вещами, то есть «барахлом», отчего и стали называться в народе «барахолками.

Впоследствии, когда в шестидесятых годах вещевые рынки начали постепенно закрывать, вся узаконенная торговля подержанными вещами и спекулятивная перепродажа дефицита перешли в окрестности официально существовавших «колхозных рынков».

Гусинобродский вещевой рынок Новосибирска располагался вдоль Гусинобродского шоссе и существовал, по одним сведениям с 1974 года, а по другим аж с шестидесятых годов и до осени 2015 года, когда и был наконец-то с огромным трудом закрыт после серии нашумевших, но так и нераскрытых убийств.

И тогда и в последующие годы эта известнейшая во всей Западной Сибири барахолка, площадь которой с годами достигла тридцати пяти гектаров, а численность торгующих — десяти тысяч человек, являлась крупнейшим вещевым рынком по эту сторону Уральского хребта, став для Сибири примерно тем же, чем стал Черкизовский рынок для Центральной России или «Людмила» для Северного Кавказа.

В будни барахолка торговала подержанными вещами и изделиями народных промыслов, так как перепродажа новых вещей была запрещена, а по воскресеньям сюда съезжались за дефицитом тысячи покупателей со всей Новосибирской области и из-за её пределов.

В начале девяностых годов либерализация розничных цен и другие элементы политики экономических реформ Бориса Ельцина привели к насыщению частной торговли товарами зарубежного производства и, как считается, барахолки потеряли свою актуальность.

Однако, ещё долгое время подавляющая часть оптовой торговли всей Западной Сибири базировалась исключительно на Гусинобродском рынке, куда продолжали приезжать за товаром бесчисленные караваны более мелких оптовиков из Томска, Омска, Кемерово, Красноярска, Братска, Кызыла, Нефтеюганска и многих других городов.