Они стояли бок о бок, уставившись в землю. Джо не выпускал ее руку. Должно быть, наконечник стрелы пронзил какую-то важную область, потому что правый глаз капрала частично вылез из орбиты – ужасное зрелище, – а вытекшая кровь уже запеклась. Они хранили молчание. Эмма пыталась вспомнить, когда звонила Миртл. В половине четвертого или в четыре? Капрал Вэгг, покинув ферму, направлялся сюда. Может быть, он сначала прогулялся по полю, потом, наверное, вышел по тропинке с фермы на шоссе и снова срезал путь полем. Он был в увольнении. Время не поджимало.

Эмма оторвала глаза от трупа и посмотрела на Джо. Она чувствовала странное спокойствие.

– Он шел к нашему дому, – сказала она. – Хотел извиниться за драку перед Терри.

– Откуда ты знаешь?

– Миртл рассказала. Это она звонила. Я никому не говорила, думала, что это ни к чему. Когда капрал так и не появился, я решила, что он передумал. Это казалось не столь уж важным.

– Могла бы рассказать мне. Я бы вышел его встретить. Может, тогда бы не произошло вот это.

– Ты прав, об этом я и не подумала. – Сначала Эмма ничего не почувствовала. Теперь ее начал охватывать ужас.

Уже стемнело, но когда дождь кончился, видимость улучшилась. Сияли огни военного корабля, стоящего на якоре, и теперь он не казался таким далеким. На другом берегу бухты светились яркие огни Мевагисси, всегда видимые в ясные вечера. Сверкнул луч маяка, погас, затем появился вновь.

– Если он не вернется в лагерь, его отсутствие заметят, – сказал Джо.

– Да.

– Кто-нибудь из его дружков мог знать, куда он направлялся. Он мог сказать им, что хочет зайти на ферму к Миртл. – Джо наклонился и аккуратно, очень бережно обхватил стрелу и попросил вытащить ее, но она не вынималась. – Не могу сдвинуть ее с места, – шепнул он, – очень глубоко вошла.

– Боже, – произнесла Эмма, – что нам теперь делать?

Вечер все прояснялся, огни военного корабля, казалось, становились все ярче. С первым проблеском утра распаханное поле ляжет перед пилотом вертолета, как развернутая карта.

– Нужно убрать его отсюда, – сказал Джо, – и вообще от трупа избавиться. Можно вырыть в кустах яму, там, где разбросан хворост. – Он посмотрел на Эмму. Джо выглядел усталым и изможденным.

– Нет, – ответила Эмма. – Бесполезно. Узнав о его исчезновении, они отправятся на розыски и приведут собак. Они проследят его до этого места, а потом и до кустов, как бы глубоко ты его ни закопал.

– Может быть, и так… Не знаю, – сказал Джо и в отчаянии добавил: – Придется кому-нибудь рассказать. Нужен разумный совет. Может, позвонить доктору Саммерсу?

– Нет, Джо… Нельзя. Сколько он сделал сегодня для Терри: все устроил, принял вину на себя. Кроме того, как он может помочь с… с этим?

Мало времени… Мад уже удивляется, куда это она ушла, где Джо. И впереди еще проблема. Что делать с Энди? Энди должен стать их основной заботой.

– Джо, – прошептала она, – как это случилось? Могло быть такое, что он выстрелил наугад и попал в капрала случайно?

Джо покачал головой.

– Нет, – мрачно ответил он, – Энди слишком хорошо стреляет. Без всякого сомнения, он сделал это сознательно. По-моему, он вышел к поленнице, наверно, чтобы поупражняться, и заметил, что через поле идет капрал Вэгг, прицелился – и все.

– Боже, – прошептала Эмма. – О, Боже…

Ей казалось, что события сегодняшнего вечера, как и вчерашнего и всех предшествующих дней, были предопределены. Они начались с панического выстрела, сделанного неизвестным морским пехотинцем, испугавшимся Спрая. С этого фатального момента мир, окружающий их, безопасный, удобный, превратился в угрозу всем мальчишкам: Терри, Энди, даже Джо; оказавшись беззащитными, они получили любовь и заботу, а теперь снова почувствовали, как вокруг них сжимается кольцо мрачных теней. И Мад, при всей своей власти над ними, не смогла помочь. Она поощряла фантазию, развивала их воображение – и это, для Энди уж точно, оказалось ошибкой. Как может ребенок отличить правду от лжи, реальность от выдумки, когда она с малолетства питала его созданными ею образами, фантомами из загримированного мира? Разыгрываемое ею завораживающее кукольное представление довело Терри до бравады и ложной доблести, а Энди до убийства.

– Это Мад виновата, – сказала Эмма. – Нельзя винить Энди.

Джо бросил на нее гневный взгляд:

– Она даже не знает об этом, с какой стати ее винить?

Эмма развела руками, и, делая этот непроизвольный жест, поняла, что точно так же делает ее бабушка, когда пытается что-нибудь втолковать, – даже поза точно такая: ноги чуть расставлены, подбородок выдвинут вперед; похоже, что и она попалась в сеть – или в смертельную ловушку, – из которой уже не вырваться. Ей, по крайней мере, а мальчишкам?

– Она так нас воспитала, – сказала Эмма, – меня, тебя, всех нас. Теперь мы начинаем за это расплачиваться, сначала Терри, потом Энди.

Гнев в глазах Джо сменился жалостью, затем отвращением:

– Есть такая поговорка, ведь правда, насчет того, что нельзя платить черной неблагодарностью. Никто не думал, что ты скажешь такое. Страшную мы сделали находку, и она потрясла нас обоих, тебя в особенности, я тебя не виню, но сваливать вину на нее…

Он еще раз наклонился и, взяв тело капрала за ноги, оттащил его со вспаханного поля в заросшую ежевикой канаву под каменной оградой. Непокрытая голова капрала подскакивала при движении, стрела, торчавшая между глаз, дергалась взад-вперед, и Эмма смотрела, загипнотизированная, думая, что когда-то это было человеком – дышащим, улыбающимся. Вчера вечером он обнимал Миртл и занимался с ней любовью на пляже Полдри. Тошнота подступила к горлу, Эмму вырвало, и она вдруг почувствовала, что не испытывает больше ни злости, ни страха. Мы боимся живых, а не мертвых, тело, лежащее в канаве, – ничто, шелуха, как бы мы над ним ни надругались, ему это уже не важно – огонь погас.

– Я знаю, что делать, – сказала Эмма. – Придется сказать мистеру Трембату. Если морские пехотинцы придут завтра на ферму и начнут задавать вопросы, он все равно будет впутан в это дело из-за Миртл. Но она не должна знать, что произошло и что капрал Вэгг мертв. На допросе Миртл мгновенно все выложит.

Джо на секунду-другую задумался, потом кивнул:

– У него есть «лендровер». Для начала мы можем погрузить тело в машину. Может быть, завалить навозом. А потом окончательно решим, что предпринять. Думаю, ты права. – Он взглянул на дом. – Который час?

Эмма посмотрела на часы.

– Ровно шесть.

– Пойду на ферму, – сказал Джо. – Они сейчас садятся пить чай, уже подоили. Я вызову мистера Трембата, скажу, например, что случайная овца отбилась от стада или что-нибудь такое. Потом приведу его сюда. А ты лучше прокрадись домой, а если Мадам спросит, где я, расскажи ей эту же историю с овцой.

Он тут же унесся вдоль живой ограды, что шла по границе Треванала. Эмма смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, и, переведя взгляд на труп в канаве, попыталась представить, что бы она чувствовала, если бы перед ней лежал не малознакомый капрал Вэгг, а Джо или Терри. Человек не страдает, пока судьба его самого не ударит, или страдает, но при этом приучает себя терпеть – вот почему врачи умеют сохранять спокойствие и медсестры тоже; но если бы они не приучали себя, то не выдержали бы. Потому и Мад держится храбро в напряженных ситуациях и выглядит молодцом – она играет роль, обучена быть кем-то другим, и скрытую ее сердцевину не затронуть. Войдя в дом, Эмма столкнулась с Колином и Беном, направлявшимся из библиотеки мыться и ужинать.

– Привет, – сказал Колин. – Ты где была?

– Подышала воздухом. Чем заняты Энди и Сэм, не знаешь?

– По-моему, они в игровой комнате. По крайней мере, Сэм там был. Он сел писать письмо Терри в больницу, чтобы подбодрить его. Иду, иду. Дотти!

Колин тяжко вздохнул, как будто нетерпение пожилых взрослых – это обуза, смиренно несомая им всю жизнь, пожал плечами, закатил глаза к небу и, как девяностолетний старик, двинулся вслед за Беном на кухню. Хорошо хотя бы, что он ничего не знает, ведь он ни за что не смог бы сохранить это в тайне, подумала Эмма. Она вошла в библиотеку. Бабушка смотрела новости.