Наверное, последней каплей для Морозова стало то, что перед самым сезоном ушел в ЦСКА ключевой центральный защитник Денис Машкарин. У нас и так состав хромал на обе ноги — а тут еще и такая брешь образовалась. Вот он и вскипел. После того заседания он приехал на базу, где у нас шла тренировка, и сообщил о своей отставке. До чемпионата оставалось десять дней. На наш вопрос, что случилось, Юрий Андреевич ответил кратко: «Денег нет». И сказал мне, что главным тренером буду я. Мне было 38, тренерского опыта почти нет — только полгода помощником у Булавина. Но было желание работать, тем более самостоятельно. Да и выбор по большому счету отсутствовал. И я решил попробовать. Мне многого не хватало, в том числе и опыта закулисных игр. Это сейчас мы говорим о честном футболе, а какая же в той высшей лиге царила жуть…

И средств практически не было. Город задыхался, не знали, куда бросить деньги — едва до голодных бунтов не доходило. Питание было по карточкам. Собчак более или менее сумел стабилизировать обстановку, но городским властям в тот момент было явно не до «Зенита». Мы не могли тренироваться на базе, потому что у нас не было горячей воды. Нагревали воду в бане и мылись. На базе в Удельной полопались трубы, и их не могли отремонтировать. В конце 92-го года была такая сложная ситуация, что никто не мог сказать, будет ли существовать команда вообще.

Наверняка у читателей возник вопрос: каким образом футбольный комментатор мог стать президентом клуба. Об этом я спросил коллегу Гусева — Геннадия Орлова. И услышал:

— Гусев, как и я, бывший футболист — мы вместе играли в ленинградском «Динамо». Потом он работал на кафедре футбола в институте физкультуры имени Лесгафта и одновременно комментатором, а также входил в федерацию футбола Санкт-Петербурга. Президентом же «Зенита» он стал благодаря Алексею Александровичу Большакову. Этот человек работал в Ленгорисполкоме, по-нынешнему — мэрии, возглавлял планово-экономическую комиссию. Он обожал футбол, и сегодня его, как главного куратора команды на тот момент, назвали бы председателем совета директоров.

Большаков и назначил Гусева, поскольку тот в федерации был самым деятельным. Но понятие «президент клуба» тогда только зарождалось. Что же касается ЛОМО, то его поддержка закончилась, поскольку иссякли госзаказы, и у завода возникли серьезные проблемы со сбытом продукции. К тому же умер Вертинский, зам генерального директора, на протяжении многих лет курировавший «Зенит». Гусев же постоянно конфликтовал с тренерами.

Мельников нашел для бывшего президента клуба добрые слова:

— В тот момент, когда все отказались от финансирования «Зенита», Владислав Алексеевич — царствие ему небесное, он умер несколько лет назад — взвалил на себя все обязанности по финансированию, находил небольших спонсоров, и команда худо-бедно держалась на плаву.

Когда команду в 91-м году тренировал Морозов, ЛОМО уже отказалось от нее, и возникла структура под названием «Городской футбольный клуб "Зенит"». Обязанности по финансированию как бы расписали по предприятиям, и задача Гусева состояла в том, чтобы ездить по ним и, грубо говоря, попрошайничать. Тогда же не было, как сейчас, акционерных обществ, где акционеры согласно уставу вносят ту или иную сумму. А в той обстановке никто денег давать не хотел. Гусев делал все, что мог — ездил, добивался аудиенций, просил. Но он был человеком другого склада, и ему тяжело было выполнять экономические обязанности.

А теперь — чуть-чуть статистики. Чтобы вы поняли, что представлял собой «Зенит» образца начала 1992 года, приведу результаты двух стартовых туров первого чемпионата России: «Зенит» — «Асмарал» (Москва) — 2:4, «Ротор» (Волгоград) — «Зенит» — 6:1. 3:10 в двух поединках! А на выезде тому же «Асмаралу» питерцы проиграли со счетом 3:8. Пропустив от команды, годом ранее игравшей во второй лиге чемпионата СССР, дюжину голов за два матча.

Кто тогда мог подумать, что 17 лет спустя слово «Асмарал» для юного поколения болельщиков вообще окажется незнакомым, а «Зенит» повезет по городам и весям Кубок УЕФА…

Шанс, полученный волею случая, «Зенит» не использовал. Чем ближе был конец сезона, тем увереннее выглядела молодая команда — и все же вылетела в первую лигу. Где ей будет суждено провести еще три сезона — с 93-го по 95-й.

Мельников:

— Нас добили две поездки в Находку. Почему две? Потому что в первый раз мы опоздали на игру. Была серьезная задержка рейса, но мы вовремя позвонили в «Океан» и обо всем предупредили. Прилетаем — судья уже улетел. Предложили сыграть на следующий день — бесполезно. Пришлось улетать. Техническое поражение нам тогда не засчитали, но мы вынуждены были слетать на Дальний Восток еще раз. И ладно бы один перелет во Владивосток — оттуда же еще 200 километров пилить на автобусе до Находки! Второй раз приехали туда совсем измученные, а нас там еще и судьи «прибили». Мы на характере вели в счете — 1:0, но то, что мы возьмем очки, кем-то не предполагалось. Вот и проиграли — 1:2. И после той поездки сил у нас совсем не осталось.

А откуда им было взяться, если в том «Зените» за малым исключением играла одна зеленая молодежь?

Недавно в «Спорт-Экспрессе» мне довелось прочитать интервью главного тренера «Динамо» Андрея Кобелева, в котором он рассуждал о том, сколько молодых игроков может быть в составе команды, которая на что-то претендует. По его убеждению, два 19-20-летних футболиста в дополнение к девяти опытным — это хорошо. Они вносят в игру команды юношескую энергетику и бесшабашность, берут наглостью и свежестью эмоций, для них нет авторитетов. Но опыта-то, умения верно рассчитывать свои силы и не делать того, на что они объективно не способны — тоже нет! А потому три юниора в стартовом составе, по мнению Кобелева, — уже риск, а шесть — гарантия регресса.

С «Зенитом» образца 92-го года так и вышло.

Рапопорт:

— На молодежь свалилась нагрузка, к которой она не была готова. От безысходности звали сорокалетних, давно уже закончивших карьеру, — Казаченка, Голубева, и они играли вместе с 18-летними. Мельникова пытались вернуть на поле — да старые болячки не позволили. В высшей лиге с таким подходом делать было нечего.

Сейчас об этом мало кто помнит, но «Зенит» в 91-м году стал последним чемпионом Союза среди дублеров. И народ там был очень талантливый. Не бросать бы их сразу в пекло! Некоторые потом заматерели — Кулик, Боков. Но многие так и не смогли себя проявить.

Еще одной проблемой было то, что в тот момент у нас не было возможности привлекать в команду выпускников школы «Смена» — той самой, что дала в чемпионский «Зенит» сразу десять человек. Со школой «Зенит» у клуба тогда были нормальные отношения, при «Смене» же была создана своя команда — «Смена-Сатурн». Она считалась нашим прямым конкурентом, с 93-го года играла в первой лиге, и в «Зенит» сменовских мальчишек не отпускали. Иначе у нас был бы совсем другой подбор исполнителей.

Ремарка Рапопорта — ключ к разгадке секрета, каким образом многие молодые питерские таланты в ту пору вообще «проехали» мимо «Зенита». К примеру, его будущий капитан Владислав Радимов, транзитом через «Смену-Сатурн» проследовавший в ЦСКА. Статус «Зенита» в Питере начала 90-х опустился до такой степени, что он перестал быть верхушкой пирамиды городского футбола. Другие команды считали себя в сравнении с ним равными среди равных.

Радимов:

У меня, выросшего на поколении 1984 года, была мечта играть в «Зените» и только в нем. Но тогда как раз создали команду второй лиги «Смена-Сатурн», и главным тренером назначили моего первого наставника Марка Рубина. Он пригласил меня в команду, и мне, 16-летнему, предложили контракт на шикарные по тем временам деньги — за «Сменой-Сатурн» стояла какая-то бизнес-структура. Но я все равно хотел играть в «Зените» и ради этого согласился бы на меньшую сумму. Но, к сожалению, туда меня не позвали даже на просмотр.