Рапопорт:

— В 93- 94-м за день до какого-нибудь выезда мы не знали, хватит нам на него денег или нет. В последнюю минуту Мутко посылал к каким-то людям своего человека, и нам давали какие-то деньги, чтобы мы могли команду элементарно покормить. Правда, была и еще одна проблема — деньги эти по тогдашним традициям были в долларах, а чтобы что-то купить или просто оплатить гостиницу, их надо было обменять на рубли.

Порой это бывало очень тяжело. Приезжаешь куда-нибудь в провинцию в субботу или воскресенье, банки все закрыты, обменников нет. Что-то придумывали, куда-то бежали, проводили валютные операции, чтобы нас в гостиницу пустили. Главное было не делать это одному — рядом еще двое-трое наших стояли. А то не дай бог кто-то по башке даст и все деньги заберет, что было в те времена сплошь и рядом. Бандиты — на каждом углу.

И тут Мельников с Рапопортом на пару рассказали мне поразительную историю одного выезда «Зенита» в 1994 году. Признаюсь честно: при всем своем журналистском опыте я слушал ее, с трудом веря собственным ушам. Об одной этой истории можно писать книгу и снимать кино.

Послушайте и вы — чтобы понять, какой гигантский путь был проделан и «Зенитом», и нашим футболом, и всей страной за 15 лет.

— Нам предстояли две игры на Дальнем Востоке — в Находке с «Океаном» и во Владивостоке с «Лучом». На авиабилеты денег кое-как наскребли. После игры с «Лучом» должны были возвращаться. Нюанс в том, что билеты обратно нам заказали из Хабаровска, потому что они были дешевле. Мы заказали автобус, чтобы после матча переехать из Владивостока в Хабаровск.

В клубе тогда подвизался человек по имени Сергей Иромашвили, какое-то время он был начальником команды. Он поехал в аэропорт Владивостока с целью договориться, чтобы мы в Хабаровск не тряслись на автобусе, а летели на самолете. И вот звонит он и говорит: «Можете спокойно ехать в Хабаровск поездом, поскольку рейс Санкт-Петербург-Хабаровск задерживается на шесть-восемь часов». Едва ли не на последние деньги берем билеты на поезд и садимся в состав. Добираемся до хабаровского вокзала. Оттуда — в аэропорт.

Подбегаем к кассам — и нам говорят, что наш самолет уже два часа как улетел в Питер. Мы — в шоке. Стоим в аэропорту Хабаровска, у нас нет денег, и мы не знаем, что делать. В Хабаровске, а не где-нибудь на полустанке между Москвой и Питером!

Вдруг подходит мужичок кавказского типа. И вкрадчиво спрашивает, не хотим ли мы долететь до Москвы и сколько можем набрать денег. Мы, естественно, испугались, что это аферист, который отберет у нас последние крохи, и мы вообще останемся ни с чем. Спрашиваем, что за самолет, и каким образом он сможет доставить нас в Москву. Кавказец рассказывает, что Ту-154 привез призывников и находится рядом, на военном аэродроме. Им нужно подзаработать — поэтому и набирают пассажиров на обратный рейс.

Мы прямо сказали, что он не внушает нам доверия, и попросили привести командира. Ждали полчаса. Приехал командир, русский, в летной форме. Запросили у нас три миллиона рублей. Стали собирать по карманам деньги — не набирается. Те согласились на меньшую сумму. Денег тогда из своих накоплений дал летевший с нами футболист Аверьянов из «Океана», который должен был подписать с «Зенитом» контракт. С ним были жена, маленький ребенок, а также куча скарба — телевизор, шмотки. После той поездки все эти накопления закончились, и ему еще не скоро их вернули. Причем с «Зенитом» он контракта так и не подписал — денег у клуба не было.

До аэропорта целой команде нужно было как-то добраться. Командир обещал прислать за нами автобус. А прислал военную машину с решетками, и мы поехали. Едем — и сами думаем, что завезут нас сейчас куда-нибудь в лес, деньги отберут, головы проломят — и поминай как звали. Времена-то известно какие были.

И все же приехали на какое-то 25-е взлетное поле. Смотрим — действительно Ту-154. Выползли из машины, немножко успокоились. Прошло еще какое-то время, пока командир с кавказцем добрали еще каких-то пассажиров — и полетели.

Долетели до Новосибирска, сели. Командир выходит и просит нас далеко не расходиться, а потоптаться около самолета: мол, сейчас он договорится по поводу дозаправки, и мы продолжим полет в Москву. Вышло же так, что мы просидели в самолете всю ночь — видимо, потому что они не могли сторговаться по деньгам. В туалет в какой-то момент, извините, ходили уже рядом с самолетом прямо на взлетно-посадочной полосе, голодные, грязные как свиньи… Но утром все-таки полетели.

Когда до Москвы оставалось около часа, подходит к нам командир и говорит, что прилетим мы не совсем в Москву.

Мы, уже готовые ко всему, спрашиваем — а куда? Выясняется, что в Клин. Возникает новая головная боль — как же мы оттуда в Питер будем добираться со всем нашим скарбом?

Приземлились в Клину, потащились со всеми этими вещами на плечах на электричку. А они все идут забитые — не влезешь. Нам надо было доехать до Твери и там сделать пересадку. По дороге на Тверь половину команды потеряли. Сидим на тверском вокзале и ждем оставшихся. Собираем последние копейки на железнодорожные билеты в Питер.

Это, заметьте, был уже третий день после игры во Владивостоке. Первую ночь после матча ехали на поезде в Хабаровск. Вторую провели в самолете в аэропорту Новосибирска. Идет уже третий день — а мы все добираемся. Но самое страшное-то заключалось вот в чем: в Питере никто вообще не знал, где мы и вообще живы ли! Мобильных телефонов-то в ту пору еще не было!

Представьте: встречают представители «Зенита» самолет из Хабаровска — а команды нет. И никто ничего не знает. В «Луче» говорят, что нас отправили. В городе начинается жуткая паника. Все думают, что мы разбились — или на самолете, или на автобусе. Только из Твери сообщили, что едем, и с нами все нормально.

В конце концов, вторая группа футболистов добирается до Твери, и мы все собираемся на вокзале. Все жутко голодные. У нас был один московский игрок, Мишка Левин, так он плакал и сквозь слезы говорил, что больше никогда не будет играть в футбол.

Собрали мы последние крохи на билеты на ночной поезд. На все оставшееся купили две палки вареной колбасы. Мы с врачом Михаилом Гришиным стали резать эту колбасу и раздавать игрокам прямо на перроне. И вдруг протягивается отвратительная и грязная рука, и раздается сиплый рык: «А мне?» Оказалось — бомж. Подумал, что идет какая-то благотворительная акция. Насилу его прогнали. Только рано-рано утром выехали в Питер. И наконец-то добрались…

Еще одну деталь к этому повествованию добавляет начинавший в ту пору карьеру форвард «Зенита» Александр Панов:

— В то турне я еще не ездил — слишком слаб был для основного состава. Но мой друг Дима Паевой как раз на Дальнем Востоке сломал ногу. И три дня, бедненький, добирался в таком состоянии до дома.

В высшую лигу «Зенит» мог вернуться сразу — по итогам чемпионата-93. Но тут начались игры, о которых уже подробно рассказывал господин Терешонков.

Мельников:

— Мы в чистый футбол играли. Сколько знаю «Зенит» по тем временам — не «работали» мы ни с судьями, ни с соперниками. Другие посмеивались над концепцией «экологически чистого клуба», как выражался Мутко — а так и было. Тогда, в 93-м, мы конкурировали с тольяттинской «Ладой». Директор АвтоВАЗа Каданников так Собчаку и говорил: «Ребята, делайте что хотите, но у нас есть хоккейная команда высшей лиги — будет и футбольная». Мутко нам об этом рассказывал.

«Лада» за нами все время ездила с деньгами. Был у них там такой маленький ушлый человечек, все время нам на нервы действовал. Только в гостиницу в какой-нибудь город приезжаем, а он уже там, с саквояжем денег. Или судьям, или соперников наших «заряжать». А мы играли в искренний футбол. В Питере обыграли «Ладу» — 2:0, но у нас в той игре получил серьезную травму ведущий игрок Олег Дмитриев. И перебить такую денежную машину мы не смогли.