Страшно хотелось пить. Гораздо больше, чем есть. Хотя вчера я не смогла проглотить ни кусочка пиццы. Вкус был такой мерзкий, что меня стошнило. Луиш уже приходил меня проведать. У двери стояли горшочки с едой. Я открыла крышки и сунула нос внутрь.

Сегодня запахи у же не вызывали такое отвращение, как вчера. Сегодня Луиш принес мне не только пиццу, но и местную кашу из странной крупы, похожей то ли на рис, то ли на сорго, и несколько видов блинов. На завтрак я выбрала блины с мясом. Они пахли вполне прилично.

А лимонад, в кувшине, вообще, был умопомрачительно вкусным. Первым делом я выхлебала его его. Весь до капли. Прямо тут у двери. И только тогда сообразила, что скорее всего Луиш добавил в лимонад секретный ингридиент. Потому что блины сразу завоняли.

И зачем мой негодяйский друг снова притащил мне эту гадость?! Я же почти справилась! Если бы не он, я уже смогла бы нормально есть! А теперь все снова?! Я вскочила и со злости швырнула пустой кувшин в дверь. Он с грохотом разлетелся на мелкие осколки, осыпав меня острыми черепками с ног до головы.

Я почувствовала, как защипало щеки. И заскрипела зубами от ярости. Если бы Луиш был здесь, ему досталось бы от меня по полной программе. Уж я бы отыгралась на нем за свои мучения. А пока кое-как доползла до постели и, рухнув лицом в подушку, заплакала. Все меня бросили. Никому я не нужна. И, вообще...

Кажется, я заснула снова. И проснулась тогда, когда под окном кто-то заскребся. Я осторожно подошла к окну и прислушалась. Точно, кто-то тихо стучал в ставни.

- Кто там?!

- Мэр Сью! - обрадованно зашептала Флеша. - Как вы?!

И не дожидаясь ответа, затараторила:

- Вы простите меня, мэр Сью! Я же не нарочно вас напоила-то! Там вина-то было одна маленькая ложечка на кружку. Мы все так пили, очень хорошо силы восстанавливает. Я даже детям дала по полстакана хлебнуть. Кто же знал-то, что вас так развезет!

Я прислонилась к стене рядом с окном. Мне вроде как стало легче. Все еще мутило и болела голова. К тому же навалилась чудовищная слабость. Не было сил даже моргать.

- Да, ладно, - ответила я, с трудом шевеля губами. - Прощаю. Я знаю, что вы не нарочно.

И Луиша тоже. Ничего я ему не сделаю, когда все закончится и я выйду из заточения. Я же знаю, он сделал это ради меня. Если бы выпустил, я бы уже не смогла сдержаться. И отправилась бы по кабакам. Как и все остальные мэры-попаданцы. И мне было бы плевать на то, что меня казнили бы через год. Главное было бы унять жажду. За дозу родину продала бы.

- Вы потерпите еще немножко, - всхлипнула за окном Флеша, - послезавтра станет намного лучше.

Послезавтра?! Вяло удивилась я... четыре дня похмелья, после чайной ложки? Местное вино — убойное зелье. Пожалуй, я больше никогда не возьму его в рот. И, вообще, никогда ничего больше не буду пить из чужих рук. А то вдруг мне опять подольют чего-нибудь не того...

Я вспомнила вкус лимонной воды, которой меня напоила Флеша, и рот опять наполнился слюной. Я постучала по окну.

- Флеша, открой ставни, а? А то у меня тут так темно и душно. Хочу проветрить комнату. А Луиш меня запер...

- Мэр Сью? - в ее голосе послышался страх. - Вы опять?! Я лучше Луиша позову, - заявила она решительно. - И Фреша.

И негодяйка бессовестно убежала, снова оставив меня взаперти в этой проклятой конуре.

Мой бывший друг Луиш и наглый и бессовестный речер Фреш устроили совещание прямо под моими окнами. И порешили, что завтра глава департамента спекуляций отправит архивариуса, то есть меня, в служебную командировку в архив провинции за какими-нибудь очень важными сведениями. Тогда они смогут держать меня в квартире столько сколько нужно. Пока я окончательно не приду в себя.

Но все должны молчать о том, что произошло. Если фон Байрон узнает, какое действие на меня оказало вино, то может воспользоваться ситуацией. Если не сейчас, то потом. Фреш почему-то до сих пор был уверен, что я собираюсь воевать со своим заместителем.

А я все эти дни хотела воевать с Луишем. И с семейкой Фреша и Флеши. У как только я их не уговаривала: и просила, и угрожала, но они меня так и не выпустили из комнаты. Луиш продолжал приносить мне еду. И лимонад.

Я уже знала, что он с каждым днем давал мне все меньше и меньше вина, постепенно уменьшая дозу с ложки на стакан до капли на кувшин. Луиш сказал, что по-другому нельзя. Но даже эта капля была волшебной. Я ничего не могла с собой поделать, мне все время хотелось пить. Но постепенно жажда становилась меньше, а остальные вкусы перестали казаться мерзкими. Я стала потихоньку есть то, что приносили друзья. Но вкус пищи навсегда стал другим... как будто бы капля Ардонского алкоголя уменьшила чувствительность моих вкусовых рецепторов.

В общей сложности я провела в своей комнате целую неделю. Когда жажда стала отпускать начала работать: Луиш приносил мне отчеты и оставлял их вместе с едой.

А еще я много думала... Теперь я стала лучше понимать тех людей, которые были мэрами до меня. И перестала осуждать их. Не удивительно, что они спивались и теряли разум. Это у меня есть друзья, которые прикладывали массу усилий, чтобы избавить меня от зависимости. У них никого не было. Особенно, если они шли в кабак в первый же вечер...

Меня очень смущал только один момент... герцог Буркингемский, прежде чем спиться в Большом Куше, много лет прекрасно жил в Ардоне. Я сомневалась, что он смог бы добиться герцогского титула, если бы с первого глотка вина чувствовал такую же жажду, как я. Вряд ли, путешествуя по Ардону и зарабатывая титул, герцог, который тогда был просто Женькой, был трезвенником. А значит, проблема была не во всем вине, а именно в местном.

Я решила, что надо непременно выяснить, кто готовит вино для местных кабаков. И в чем его уникальность. Вот чувствую, дело здесь нечисто... Жаль герцога Буркингемского нет. Уж он бы смог рассказать мне все.

Выпустили меня из заточения вечером накануне выходных. Луиш, всю неделю просивший прощения за то, что бросил меня на площади, в этот раз не сказал ничего. Просто обнял меня и прижал к себе. Но я видела, как он рад, что все закончилось.

Флеша снова ревела и висла на мне, как в нашу первую встречу. Фреш довольно улыбался, а глава банды Черных шмыгал носом и тер глаза.

В честь моего освобождения друзья устроили вечеринку в пиццерии. Мы ели пиццу, пили лимонад, а когда первые восторги стихли, я поделилась своими размышлениями об уникальности местного вина с друзьями.

Фреш кивнул:

- Да, мэр Сью, вы правы, вино, которое было в напитке, особенное. Его делают в местной винодельне, в горах. Оно очень ценится, и его поставляют даже королю. В чистом виде оно, честно говоря, больше никому не по карману. Одна бутылка стоит как мой дом. А может и больше. Поэтому винодел разводит его с обычным вином. И продает по всему Ардону. Но большая часть, конечно же, попадает в кабаки Большого Куша. Мы с Флешей обычно покупаем Десяточку, то есть вино разведенное в десять раз...

- В первый раз об этом слышу, - удивился Луиш. - Получается, Тысечка — это вино разведенное в тысячу раз?

- Ага, - кивнула Флеша и виновато вздохнула, - поэтому вы, мэр Сью, так быстро и привыкли. Слишком крепко для вас было. От Тысечки бы вас так не приложило...

- А Лимонка, которую пьют все, - задумчиво продолжал Луиш, словно не услышав нас, - это, значит не от лимонов, а потому, что в миллион раз разведено?

- Именно, - подтвердил Фреш. - просто об этом не распространяются... сами понимаете, винодельня вдали от людей, в горах. Если местные узнают, то вполне могут пожелать сходить проведать. Хотя, говорят, саму винодельню в горах не найти. Кабатчики пытались за виноделом проследить, да только ничего у них не выходило. Вроде там какая-то туманная долина, которую никто пройти не может...

Мы с интересом слушали рассказ Фреша. А моя попа ныла, предчувствуя будущие неприятности.

Хараш вернулся утром следующего дня. Тихо, чтобы не разбудить, вошел ко мне в спальню, и присел на кровать. Сунул руку под одеяло и коснулся моего плеча холодной рукой.