Конечно, Макс понимал, что и сам не идеален. Да, возможно, и он был в каких-то моментах бесчувственным к просьбам жены. Где-то закрывал глаза на её эмоции, стараясь их не замечать. И раздражение у него было на Варю, на её пустые претензии, но ведь, с другой стороны, он жил ради неё. Работал, как проклятый, а все для чего? Ради их семьи и простого человеческого счастья, чтоб его Варя ни в чем не нуждалась, чтоб их будущие дети были обеспечены всем необходимым. Ему-то самому много ли надо? Он уже привык обходиться малым. Но вот то, что работу поставил на первое место, оттеснив назад семью, может вот тут он допустил ту главную ошибку, что перевернула мир для него?

Макс закусил костяшки пальцев зубами и застонал. Лучший друг и жена. Жена и лучший друг…. Как не переставляй слова местами — смысл от этого не изменится. Эти двое предали его.

Максим еще долго бродил по кабинету, мысли о безрадостном будущем не оставляли его. Картинка вырисовывалась весьма грустная. И сейчас ему очень хотелось увидеть «лучшего друга», посмотреть ему в глаза и потребовать объяснений.

Максим быстро оделся и покинул офис. На такси он добрался до места работы Мирона. Он не раз приезжал сюда, когда они с Даниловым после окончания рабочего дня шли в какой-нибудь бар выпить пару бокалов пива.

Симонов зашел в кабинет Данилова. Мирон что-то печатал и не сразу отреагировал на визитера. Макс успел заметить синяк на лице Мирона — кто-то уже успел с ним поговорить по-мужски. Не сдержавшись, Симонов хмыкнул, чем привлек к себе внимание.

— Ну, здравствуй, «друг». — То, как он произнес последнее слово, сразу заставило нервничать Мирона.

Лицо Данилова вспыхнуло: неужели он знает?

— Макс, — мужчина направился к Симонову, протягивая свою руку. — Привет.

Ничего не сказав на этом, Максим ударил бывшего друга кулаком в лицо.

Мирон схватился за лицо и у него непроизвольно вырвалось:

— Ты знаешь?

— Знаю, — кивнул Симонов. — Расскажи-ка, друг мой, что у вас там такое с моей женой? Любовь у вас, чувства или как назвать то, что происходит?

— Макс, я клянусь тебе — это было только раз. Я ничуть не оправдываю себя, но это и правда была не моя инициатива. — Сбивчиво и нервничая, Данилов поведал Максу обо всем, что произошло с ним за последнее время.

Симонов внимательно слушал Мирона, не спуская с него глаз. Видел, что тот спешит с объяснениями, старается говорить искренне и вполне убедительно, но Максу в разы труднее было принять все то, что произошло и именно поэтому, вся сбивчивая речь Мирона не возымела должного действия.

— Ну и сволочь же ты, друг мой.

— Макс, да ты послушай! — практически взвыл Данилов. — Услышь меня, наконец! Да, я подло поступил по отношению к тебе, к Снежане, признаю это и готов на любые твои действия за это. Но я сожалею, раскаиваюсь, в ногах у тебя готов ползать!!! И минуты не проходит, чтоб я не вспоминал то, что было, чтоб не корил себя за это! Я виноват, я подлец, мне нет прощения! И… — добавил тихо. — Отдаюсь на твой суд — ты вправе делать все, что сочтешь нужным.

— Ты не мог мне обо всем рассказать? — рявкнул Макс.

— НЕ МОГ! — закричал Мирон. — Не мог я, Макс! Мне стыдно было и тошно от себя, что я такое сделал. Боялся потерять Снежку и тебя.

— Не зря боялся, — Спокойно констатировал Симонов.

— Я сам себя казню за это. И нет таких слов, которые бы я сам себе не говорил. Только какой в этом смысл? Все уже сделано. Снежка меня выгнала, ты обо всем узнал и не от меня.

— Ты прав. Правду мне открыла твоя жена, а не ты, — Уколол Мирона Симонов. И по глазам бывшего друга понял, как того поразило, что Снежана была у Максима. — Если бы ты мне сам рассказал… Все могло сложиться по-другому.

— Нет, ты бы все равно не простил меня, — Не согласился с ним Данилов.

— Конечно, не простил, — Вновь завелся Макс. — Ты переспал с моей женой, сделал ей ребенка, а теперь что, в кусты? Твоего отпрыска теперь должен растить я?

— Мне не нужен ребенок, — Дернул рукой Данилов. — И на жену твою не претендую. Больше всего мне сейчас хочется, чтобы и Варя забыла все это как страшный сон и перестала преследовать меня. Я же тебе говорю, она прохода не дает, подкарауливает меня, вешается, обрывает мне все телефоны! Макс, клянусь тебе, никогда в жизни и мысли такой не возникало — разрушить вашу семью. Все получилось случайно!!! Я не знаю теперь, как мне жить дальше

— Мирон, Миро-о-он! — Макс с силой тряс бывшего друга, — понимаешь ли ты, что и мою жизнь ты втоптал в грязь?!! Ты жить не представляешь как, а я, по-твоему, представляю?? — Макс не сдержался и нанес очередной удар в лицо Мирона.

Из разбитых губ и брови Данилова сочилась кровь и он прошептал:

— Ты можешь убить меня, Макс. Я и сам жить не хочу.

Симонов устал от всего этого, тяжелое объяснение с Мироном вымотало его. С трудом разомкнув пальцы на рубашке Мирона и, опустившись без сил на стул, мужчина тихо сказал:

— Не хочу тебя больше видеть, никогда. Нет у меня больше друга, Мирон. — И, тяжело поднявшись, Макс вышел из кабинета Данилова. Разговор закончен и им больше нечего сказать друг другу.

Данилов стоял посреди кабинета. После ударов Макса, сильно болело лицо, и Мирон чувствовал кровь на губах. Намеренно не давая сдачи, Мирон как бы соглашался с каждым словом бывшего друга. Да, он мерзавец и за то, что сделал, простить его невозможно. Но именно сейчас Мирон всей душой ощутил то безмерное одиночество, когда тебя не пытается понять ни одна живая душа. Всё, что он хотел объяснить, ушло в пустоту, Макс не принял те доводы Мирона, на которые тот рассчитывал в надежде не потерять друга. И все попытки переложить часть вины на Варю, по всей видимости, не принесли успеха. Он один со своей проблемой, он один, без друга и любимой жены, он один во всем мире.

Добравшись до стола, Мирон стал приводить себя в порядок. Глянув в зеркало, отметил большой кровоподтек на губе, бровь распухла, а скула была уже бордового цвета. Прижав салфетку к губе, Данилов поморщился от боли. В этот момент в кабинет вошел Кричевский.

— О-о-о, у нас тут что-то случилось? Эка тебя разрисовали, Мирон. И кто бы это мог быть, а?

— Не твое дело, — отрезал Данилов, больше всего желавший, чтоб его наконец-то оставили в покое. — Иди работать, Глеб.

— А у меня пока перерыв. — Кричевский развалился на стуле, демонстрируя своим видом нежелание куда-либо уходить. — Мне просто интересно, что ты не поделил со своим лучшим другом.

— Глеб, свали по-хорошему, — Добавив угрозы в голос, отозвался Мирон.

— Не хочу, — Улыбался Кричевский.

— Пошел вон! — рявкнул Данилов.

— Не повышай на меня голос, — Подобрался Глеб.

— А что мне за это будет? — с сарказмом спросил Мирон.

— Увидишь. — Кричевский продолжал дразнить коллегу. — Я смотрю, у тебя с женой проблемы, встретил я Снежану сегодня в кафе — грустная такая. Что ты ей сделал, придурок? Так вот знай, что я сейчас Снежану из поля зрения не выпущу. Слишком долго я ждал, когда же наконец я буду нужен той женщине, которая мне так нравится. Тебе, Мирон, понятна моя мысль?

Мирон не стал дальше слушать и схватил Глеба за пиджак:

— Только посмей подойти к Снежке, я тебя по стенке размажу. Понял? — Прошипел в лицо коллеге Данилов, нависнув над ним. — И в кабинет ко мне не входи, пока тебя не пригласят. — Мужчина вытолкал гостя и захлопнул дверь.

Господи, да дайте же ему наконец-то побыть одному! Стоит подумать о том, что произошло, еще раз и как можно спокойней. Какая-то мысль ускользала от него, и он не мог никак ее поймать. Стычка с Максом, потом какие-то намеки Кричевского. Что за фигня? Глеб еще и в сторону Снежаны косится, ничего у него не выйдет! Он не выпустит Снежану из своего поля зрения, не даст Глебу шанса даже приблизиться к ней.

Кричевский поправил пиджак и сердито пробурчал себе под нос:

— Ну, держись, Данилов. Теперь-то я точно не отстану от твоей жены. Посмотрим, как тебе понравится видеть меня рядом с ней.