– Я все равно за ковбойские ботинки и распущенные волосы. Но это тоже неплохо.

Она расслабилась и улыбнулась.

– Ты говоришь приятные вещи.

– Твои ноги – это нечто, особенно лак на пальчиках.

– Взгляни-ка получше. Когда люди увидят, что я крашу ногти на ногах, мало ли что подумают!

Шейн обнял ее, не в силах больше сдерживаться.

– Если лошади этого не оценят, еще не значит, что никто не оценит.

– Тогда этот ценитель должен быть готов наносить вышеуказанный лак.

Шейн поднял бровь.

– Многие мои таланты замечали, но такой – впервые. Теперь я хочу немного оттянуться, расслабиться и покайфовать. Разумеется, все это во имя самосовершенствования.

Она рассмеялась.

– Да уж, этого у тебя не отнять.

– Ты все-таки пришла.

– Да, но ты единственный человек, который понимает, что все это – сумасшедший дом, – улыбнулась Дарби, поправляя волосы. – Слава богу, я тебя нашла.

Шейн не понял, имела ли она в виду эту вечеринку или говорила вообще, но предпочел не спрашивать. Достаточно того, что он ее обнимает.

– Я более чем уверен, что это единственный раз, когда меня назвали нормальным. Но если ты побудешь со мной еще, я постараюсь оправдать твое доверие. – Шейн оглядел лестницу, прежде чем втянул девушку в комнату. – Где блондинчик?

Дарби попыталась сердито на него посмотреть, но неожиданно прыснула.

– Внизу, бегает вокруг сказочной феи. Вивьен сказала мне, где тебя искать.

– Похоже, я ей уже и без того задолжал сверх всякой меры. Иди сюда, дай тебя обнять.

– Ужасно самоуверенный тип, – проговорила она, ничуть не пытаясь увернуться от его поцелуя, и каблучком сандалии захлопнула дверь в комнату.

– Просто делаю то, что любой мужчина из плоти и крови сделал бы, если бы увидел перед собой женщину, о которой думает день и ночь напролет.

Дарби рассмеялась, притворяясь смущенной.

– Никогда мне не доводилось быть такой женщиной. Думаю, я тоже обязана феям за всю эту канитель с «Хрустальной туфелькой».

Шейн мог бы ей сказать, что весь этот макияж, краска для волос и дорогие шмотки ничего не меняли. Ее быстрая улыбка, ехидный смех и острый язычок – вот что сдел&чо из Дарби принцессу. Озорной огонек в глазах, то, как она на него емотрит и как хочет его. Это не связано с его происхождением или репутацией. С ней Шейн был самим собой. Его обаяние пленяло Дарби, но не делало из нее рабыню. Она его задевала, высмеивала. Заставляла его думать, смеяться, заставляла мечтать о ней. Заставляла понять ценность их отношений.

– Что ты делаешь тут, наверху? – спросила она.

– Жду тебя.

– Скорее прячешься.

Шейн не знал, говорить ей или нет. Отпугнет ее или, наоборот, польстит то, что он наводит справки о ее спутнике? Наверное, и то, и другое. Лучше поцеловать ее прямо сейчас, пока она здесь.

– Есть от чего прятаться, – проговорил он, притягивая ее ближе и обнимая за талию. – У тебя есть с собой губная помада?

Дарби улыбнулась в ответ и прильнула к нему. Шейн опять удивился, какая она высокая. Знакомое потрясение. Он мог к нему привыкнуть.

– Не думаю, что тебе подойдет такой цвет, – сказала девушка, чуть отпрянув.

Шейн и сам чуть отодвинулся, обнаружил позади себя стол и пожалел, что они в гостиной, а не в спальне.

– Но я буду рада тебе одолжить, – продолжала Дарби. – Только не проси помогать. Я чудом сама так ровно накрасилась.

– Ну почему же ты хочешь заниматься такими пустяками? – Его голос упал до шепота. Шейн схватил ее и подтолкнул к маленькому жесткому диванчику, стоящему напротив камина. – Есть вещи поинтереснее губной помады.

Он не знал, как они очутились на диванчике, но явно против не был. Он лежал навзничь, а Дарби сидела у него на коленях. Это было неплохо.

– Ты помнешь мне одежду. Он дернул ее блузку.

– Тогда тем более нужно ее снять.

Шейн расстегнул пуговицы и увидел бледно-голубой бюстгальтер.

– Хорошо, беру назад свои слова о джинсах и футболках. Это великолепно. Можешь снять остальное? – Он не отрываясь смотрел ей в глаза. – Только давай оставим эти маленькие развратные детали.

Дарби покосилась на шелковый лифчик.

– Развратные? Там нет никаких кружев, никаких разрезов. – Потом перевела взгляд на Шей-на. – Самые обычные детали, ничего больше.

– Ты же знаешь, как мужчин заводят самые обычные детали.

Она улыбнулась.

– Думала, это про тех мужчин, что разъезжают в машинах с откидным верхом.

Шейн погладил ее бедра.

– У тебя все в порядке с верхом. – Он погрузил пальцы в блестящий водопад ее светлых волос. – Вот они точно не останутся такими навсегда. Снова будут растрепанными и выжженными солнцем. Скучающими по моим пальцам.

Дарби выгнулась и застонала: Шейн нежно массировал ее голову.

– Вот это по-настоящему хорошо.

– Пока да.

Он остановился на секунду, чтобы посмотреть, как расстегивается шелковый лифчик.

– Эта внутренняя часть мне определенно нравится.

Дарби застыла, так как он наклонился к ее соску, прикрытому шелком.

– Только попробуй назвать меня своим маленьким двухместным «кадиллаком», я тебе покажу.

Шейн засмеялся, целуя ее грудь, там, где солнце оставило несколько крошечных веснушек.

– Все, больше ни слова о машинах.

Затем он медленно оторвался от нежной кожи, снова погрузил пальцы в ее волосы и приблизился к губам девушки.

– Кстати, насчет помады... Ничего, если я все испорчу?

Дарби никогда не считала себя сексуально озабоченной женщиной. Но стоило Шейну только улыбнуться, и она была готова содрать одежду. Или позволить ему сделать это. Причем зубами. Она здесь, наверху, в комнате Шейна, еще один поцелуй – и она кончит, наплевать, что двумя этажами ниже топчутся сотни незнакомых людей.

Но Дарби старалась не думать об этом.

Его губы... Почему она пыталась убедить себя, что его улыбка не сможет опять ее соблазнить, что его поцелуи не будут такими пылкими, что Шейн – просто милый парень и у них нет ничего общего? Она была здесь. Опять. И через пять минут ей никуда не надо будет идти. Она, полуобнаженная, лежала перед ним.

Она знала ответ. Поцелуи Шейна были не просто опьяняющими, они были как наркотик. Его улыбка была не просто красивой, она была обещающей, ободряющей. Впереди – бесшабашные дни, полные безудержного секса. Вот почему она не набросилась тогда на Стефана. Он тоже заводил ее, но, когда Дарби думала о сексе с ним, швед представлялся ей прохладным и сдержанным. А с Шейном ей было легко и весело.

Неужели ей так не хватало веселья? Хорошо проведенного времени? Она же не была похожа на Пеппер, которая готова на все. Она была непоколебимой, уравновешенной. Постоянной. Надежной. У нее никогда не было дикого необузданного секса.

Определенно, Шейн был никудышным Прекрасным Принцем. И на Рыцаря на белом коне он тоже не похож. Но что с того? В жизни каждой женщины должен быть хотя бы один проказник, правильно? Тот, в чьем присутствии она теряет голову. Это же не значит, что Дарби тут же начнет гоняться по всему миру за футбольными звездами или за принцами каких-нибудь крошечных средиземноморских королевств. Или за мягкими расчетливыми охотниками за изумрудами с мальчишескими ямочками на щеках.

От одного «плохого парня» вреда не будет. Как же еще узнать своего Рыцаря на белом коне, когда тот явится?

Шейн взял ее лицо в ладони. Дарби отдалась ему целиком, он целовал ее, как хотел. Он провел руками по ее спине, буквально одним прикосновением расстегнул крючочки бюстгальтера и стянул его вниз, на бедра. Она тихонько застонала, двигая бедрами в одном ритме с ним.