Сердце ёкнуло. Раз мы туда целенаправленно шли, значит, предстояла встреча с товарищем Кравченко, который, как говорил Смушко и вряд ли сгущал при этом краски, будет испытывать ко мне далеко не самые дружеские чувства.

Начальник губотдела ГПУ оказался человеком жилистым и подтянутым.

До моего прихода она сидел, склонив бритую под Котовского голову, над открытой пухлой папкой, доверху набитой исписанными бумагами.

- Товарищ Кравченко, доставил по вашему поручению товарища Быстрова, - почтительно сказал сопровождавший меня чекист.

- Молодец, свободен, - кивнул ему Кравченко.

Затем он посмотрел на меня.

- Товарищ Быстров, извините, что выдернул вас в такое время, но тут ничего не попишешь – дела.

- Ничего страшного, товарищ Кравченко. Мы с вами одно дело делаем.

- Это вы правильно заметили – одно дело. Проходите.

Мы обменялись рукопожатиями и сели друг напротив друга.

- Раз уже поднял вас в такое время, позволю себе хоть немного загладить вину, - улыбнулся Кравченко. – Чай будете?

- Не откажусь.

Нам принесли по кружке дымящегося чая и поставили блюдце с колотым сахаром – точь в точь таким, какой очень любили мои бабушка с дедушкой. Они всегда пили чай вприкуску и ненавидели рафинад. Очень переживали, когда твёрдый как камень сахар не удавалось найти в магазинах.

Немного подумав, Кравченко извлёк из недр стола и высыпал на блюдце несколько баранок.

Я куснул одну – по твёрдости она не уступала сахару, зубы сломать можно.

Но, какой нормальный опер не любит поесть на халяву. Кстати, был я в Питерском зоологическом, видел там высушенное чучело этой самой рыбы – халява.

Пару минут мы молча пили чай, думая о своём. При этом Кравченко ни на секунду не отводил с меня взора пристальных глаз – наверное, изучал.

Мне даже стало слегка неудобно: глядят как на девицу на выданье. Оно, конечно, за смотр денег не берут, но так ведь и дырку во мне просверлить можно.

Картина «Ленин и печник». Вернусь в губрозыск, спросят – где был, отвечу: «да у Кравченко за чаем засиделся».

Допив, отставил кружку в сторону.

- Благодарю за чай. В самый раз было. Только вы ведь меня к себе посреди ночи не для того, чтобы чаи гонять, пригласили? – Я намеренно акцентировал ударение на последнем слове.

Именно пригласили и никаких гвоздей!

- Ваша правда, товарищ Быстров. Вот вы сразу, как вошли, верно подметили – одно дело делаем: давим контрреволюционную гниду во всех её проявлениях. Только заниматься этим необходимо со строгим соблюдением закона, не так ли?

- Всё так, товарищ Кравченко.

- Это прекрасно, что мы с вами понимаем важность соблюдения законности и не подменяем закон революционной целесообразностью, - откинулся на спинке стула начальник губотдела ГПУ. – Вот только факты свидетельствуют, что порой слова расходятся с делами, а это плохо, товарищ Быстров. Мы должны калёным железам выжигать в наших рядах тех, кто не стоит на твёрдых позициях правопорядка.

- Целиком и полностью разделяю вашу точку зрения, - включил режим дурачка я.

Когда в ход пошли лозунги, жди беды. Тут расслабляться нельзя – держи ухо востро, а то прилетит.

И оно прилетело.

- Тогда как я могу трактовать слова арестованного Трубки, что вы избивали его и даже угрожали ему пытками? – зло ощерился Кравченко.

- Злобный навет. Вы сами знаете, что это за тип – на нём клейма ставить негде. Такому опорочить честь сотрудника уголовного розыска – всё равно, что награду получить.

- Но как это соотносится с физическим состоянием арестованного? Да на нём места живого нет.

- Товарищ Кравченко, все свои увечья гражданин Трубка получил во время дорожного происшествия. Вы должны знать обстоятельства его ареста – была погоня, экипаж, на котором передвигались бандиты, пришёл в негодность – фактически рассыпался на ходу. После такого, как сами понимаете, трудно остаться целым и невредимым, - отрапортовал я.

- А наш бывший сотрудник… гражданин Симкин утверждает, что на него натравили собаку. Теперь он инвалид – правая рука не действует.

- Конечно не действует – ведь в ней он держал пистолет, из которого только что убил своего подельника и который направил на сотрудников уголовного розыска и девочку, к похищению которой он имел самое непосредственное отношение, - возмутился я. – Если бы не героизм Грома – мы бы. Возможно, с вами сейчас не разговаривали.

- Вижу, у вас есть ответы на все вопросы, - усмехнулся Кравченко.

- Просто я говорю правду, а делать это легко и просто. Только мне странно, почему словам уголовной шушеры и контрреволюционного элемента куда больше веры, чем сотрудникам губро, - перешёл в атаку я.

- А вам палец в рот не клади, - улыбнулся Кравченко. – Ещё раз меня извините, товарищ Быстров. Это была… скажем так – небольшая проверка. Притирка если хотите. Мы ведь прежде с вами так близко не общались.

- Никаких обид, товарищ Кравченко.

- Вот и прекрасно, товарищ Быстров. А теперь я скажу самое главное. Не всё мне в вас сыпать упрёками. А как вы отнесётесь к моему предложению?

- Так я ещё не знаю, что это за предложение, товарищ начальник губотдела, - пожал плечами я.

- А оно очень простое, но при этом весьма важное. – Он замолчал, что-то взвешивая. - В общем так, товарищ Быстров. Вы прекрасно проявили себя во время контрреволюционного мятежа и недавнего ареста банды, выдававшей себя за сотрудников ГПУ. Вы помогли разоблачить подлеца Симкина. И мне кажется, что вы вполне достойная кандидатура на должность заместителя начальника губотдела ГПУ. Что скажете, товарищ Быстров?

Уважаемые читатели, хочу сообщить вам, что у автора есть своя группа "Вконтакте". Если есть желание вступить - с удовольствием приглашаю - https://vk.com/dashko_books

До встречи!

Глава 24

Сложно сказать, что бы ответил на такое предложение двадцатилетний настоящий Быстров. Молодость склонна к авантюрам и не всегда оправданному риску. Но теперь в его шкуре сидел я, пятидесятилетний мужик, которого жизнь побросала из стороны в сторону. Многое мне в жизни обещали и многое на поверку оказывалось лапшой на уши. Да и предупреждение от Смушко пришлось как нельзя кстати.

Я взял мхатовскую паузу, после которой ответил, взвешивая каждое слово.

- Скажу, что это большая честь для меня. Вот только…

- Что только? – подался вперёд Кравченко.

- Вот только, - продолжил я, - мне бы хотелось выяснить для себя ряд моментов. Товарищ Кравченко, я не буду спрашивать, почему выбор пал на меня. Скажите другое: что я должен сделать?

- А ты не так прост, каким кажешься, - кажется, удивился начальник губотдела ГПУ, который неожиданно для меня перешёл на ты.

- Так не первый год в розыске.

- Ну тогда тебе будет проще понять меня. Ситуация у вас, в уголовном розыске, сложилась крайне нездоровая. Лично у меня нет вопросов к вам, сотрудникам, но есть подозрение, что начальник губро не справляется со своими обязанностями.

- К чему вы клоните, товарищ Кравченко, - напрягся я.

- Суди сам, Быстров. В округе лиходействует банда Левашова, а товарищ Смушко, вместо того, чтобы принять решительные меры к пособникам банды, миндальничет с местным населением. А ведь можно было выйти на Левашова через его родню, объяснить, к чему приводит покрывательство преступного элемента. Ну, а последние события – это вообще кошмар! Учебный батальон подвергся полному моральному разложению и уже несколько месяцев грабил советских граждан, а начальник губрозыска о том ни слухом, ни духом. Только после категоричного вмешательства губисполкома, он начал действовать, но было уже поздно – зараза охватила почт весь личный состав батальона. В итоге дело дошло до мятежа! А ведь это можно было предотвратить ещё на начальной стадии процесса!