— Сэр Адриан, миледи, — сказал он, ожидая увидеть протянутую руку.

Но когда герцогиня протянула ему руку, он почувствовал себя глупо, однако запечатлел легкий поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Он был уверен, что его угловатость вызовет всеобщий смех, но ничего подобного не произошло.

— А я Женевьева, герцогиня Рошелльская.

— Приятно познакомиться, — поклонился Адриан.

— Вы, конечно, знаете сэра Бректона.

— Лично мы не знакомы.

— Он военачальник Северной имперской армии и фаворит предстоящего турнира.

— Кто считает его фаворитом, миледи? — спросил сэр Элгар, отодвигая стоявший рядом с сэром Бректоном стул и усаживаясь с элегантностью слона. — Я уверен, что в этом году я более чем когда-либо могу рассчитывать на благосклонность Марибора.

— Вы имеете полное право так думать, сэр Элгар, но лично я подозреваю, что ваше бахвальство намного превосходит ваше умение держаться в седле, и это после долгих лет бесконечных упражнений в верховой езде, — ответила герцогиня, заставив монаха рассмеяться.

— Со всем уважением, ваше высочество, — с холодной серьезностью заговорил сэр Бректон, — но сэр Элгар совершенно прав, только Марибор решит, кто станет победителем турнира, а сейчас никто не может сказать наверное, кому он на самом деле благоволит.

— Я не нуждаюсь в вашем одобрении и не намерен служить пьедесталом ваших добродетелей, — раздраженно возразил сэр Элгар. — Вы не монах, а посему прошу избавить нас от ваших благочестивых наставлений.

— Не стоит так поспешно отвергать одобрение или наставления монаха, — негромко произнес мужчина в монашеском одеянии, — ибо через него небеса могут сообщать мирянам свою волю, не так ли?

— Прошу меня простить, святой отец. Я ничего не имел против вас, а лишь порицал далекого от церкви будущего затворника.

— Всякий раз, когда звучит слово Марибора, я умоляю вас к нему прислушаться, — произнес низкорослый мужчина с грушеобразной фигурой, усаживаясь на свободное место рядом с герцогиней. Он поцеловал ее в щеку и назвал дражайшей Женевьевой. Адриан никогда прежде не встречал Леопольда, герцога Рошелльского, но сразу понял, кто он такой, благодаря рассказам Альберта. Сэру Гилберту досталось место рядом с Элгаром.

Пока еще никто не сел справа от Адриана, и он надеялся, что так и будет до конца пира. С одной стороны его фланг защищала герцогиня, и ему оставалось опасаться лишь фронтальной атаки. Пока Адриан размышлял на эту тему, появилось еще одно дружеское лицо.

— Всем удачного Праздника зимы! — приветствовал всех собравшихся за столом Альберт Уинслоу.

Его изящный поклон вызвал у Адриана приступ белой зависти. Он не сомневался, что Альберт его заметил, но виконт ничем не показал, что они знакомы.

— Альберт! — просияв, воскликнула герцогиня. — Как замечательно, что вы оказались за нашим столом.

— Леди Женевьева, герцог Леопольд, — склонил голову в едва заметном поклоне виконт, — почту за честь отобедать в обществе столь именитых особ. Я и помыслить не мог, что столь высоко вознесся в списке гостей ее величества.

Альберт подошел к Джинни, поклонился и с безупречной элегантностью поцеловал ее руку.

— Позвольте мне представить вам сэра Адриана, — сказала она. — Он кажется мне чудесным человеком.

— В самом деле? — спросил Альберт. — К тому же он, сдается мне, рыцарь?

— В этом нам еще предстоит убедиться, — заявил Элгар. — Он ставит сэр перед своим именем, но я не слышал о нем прежде. Надеюсь, хоть кому-то из присутствующих что-нибудь о нем известно?

— Благородный человек никогда не станет плохо отзываться о ком-либо до того, как тот предоставит к тому достаточный повод, — вмешался сэр Бректон. — Не сомневаюсь, что вам, сэр Элгар, как истинному рыцарю, это хорошо известно.

— И вновь повторю, мне не нужны ваши наставления. Я хочу знать, откуда родом сэр Адриан и как он получил свои шпоры.

Взоры всех сидевших за столом обратились на Адриана.

Стараясь сохранять полнейшую невозмутимость, он попытался припомнить все, чему его учили.

— Я из… Бармора. В рыцари меня посвятил лорд Дермонт за участие в битве под Ратибором.

— Неужели? — сладким голосом спросил сэр Гилберт. — Лично я ничего не слышал о победе в сражении при Ратиборе. Насколько мне известно, оно проиграно, а лорд Дермонт убит. И за это вас произвели в рыцари? Умоляю, расскажите, как его светлость возвел вас в столь высокое звание? Быть может, его дух слетел с небес, ударил вас по плечу призрачным мечом и сказал: «Встаньте, добрый рыцарь, и проиграйте новые сражения для империи, императрицы и нашего господа Марибора?»

Адриан почувствовал, что внутри у него все оборвалось. Альберт бросил на него напряженный взгляд и едва заметно пожал плечами, давая знать, что ничем не может ему помочь. Даже герцогиня на сей раз сочла за лучшее промолчать и не вмешиваться в полемику. Обстановку разрядило появление регента Сальдура.

— Добрый вечер, дамы и господа, — произнес он, опуская руку на плечо Адриана.

Сальдура сопровождал Арчибальд Баллентайн, граф Чедвик, занявший место справа от Адриана. Все сидевшие за столом почтительно поклонились регенту.

— Я как раз хотел показать графу его место и случайно услышал ваши вопросы, обращенные к сэру Адриану. Дело в том, что сама императрица настояла на том, чтобы он участвовал в празднике. И я с радостью позволю себе ответить на благородный вопрос сэра Гилберта. Вы не возражаете, сэр Адриан?

— Конечно, — холодно ответил он.

— Благодарю вас, — сказал Сальдур и откашлялся. — Сэр Гилберт прав, в тот день лорд Дермонт погиб, но рассказы его ближайших друзей позволили нам узнать, как это произошло. Три дня непрерывно шли дожди, что сделало кавалерийскую атаку невозможной, а серьезное численное превосходство патриотов убедило лорда Дермонта в безнадежности положения. Охваченный горем, он скрылся в своей палатке. Когда патриоты пошли в наступление, оставшаяся без своего военачальника имперская армия дрогнула. Именно тогда сэр Адриан, на тот момент капитан Адриан из пятого кавалерийского полка, сумел восстановить прорванный строй. Капитан Адриан поднял с земли упавшее знамя и грудью встретил неприятеля. Сначала за ним последовала лишь горстка солдат, только те воины, что служили вместе с ним, ответили на его призыв, ведь они хорошо знали о его храбрости. Не обращая внимания на то, что их совсем мало, капитан Адриан призвал на помощь Марибора и повел за собой солдат в контратаку.

Адриан не знал, куда деваться от смущения. Потупив взгляд, он машинально принялся крутить непослушную пуговицу камзола, в то время как все остальные завороженно слушали регента.

— И хотя это было настоящим самоубийством, капитан Адриан выехал во главе своих солдат на заболоченное поле. Из-под копыт его коня во все стороны летела грязь, но когда он поскакал вперед по раскисшему полю, на небе появилась радуга. Капитан Адриан нанес удар в самую сердцевину вражеского войска, не думая о собственной безопасности.

Голос Сальдура становился все громче и убедительнее. Казалось, будто он произносит проповедь в церкви. Многие дворяне поворачивали головы в их сторону и прислушивались.

— Отважная контратака вызвала замешательство в рядах неприятельской пехоты, она в страхе отступила. Капитан Адриан прорвал боевые порядки патриотов и оказался среди врагов, но тут его скакун споткнулся и упал. Однако капитан Адриан поднялся на ноги и пошел вперед со щитом и мечом в руках, разя клинком направо и налево и повторяя имя императрицы: «Модина! Модина! Модина Новронская!»

Сальдур замолчал, и когда Адриан оторвал взгляд от стола, он увидел, что взоры всех присутствующих устремлены на него и регента Сальдура.

— Наконец, остальные солдаты, которым стало стыдно за свою опешалость, тоже перешли в наступление, ибо отвага одинокого капитана не осталась напрасной. Они воззвали к Марибору с мольбой о прощении, взялись за оружие и устремились в атаку. Но еще до того, как подоспела помощь, Адриан был ранен и упал в грязь. Его люди вынесли своего капитана с поля боя и доставили в палатку лорда Дермонта. Они рассказали о храбрости Адриана, и тогда лорд Дермонт поклялся именем Марибора вознаградить по достоинству жертву Адриана. Он заявил о своем намерении посвятить отважного капитана в рыцари. «Нет, милорд! — воскликнул истекавший кровью Адриан. — Не следует посвящать меня в рыцари, я этого недостоин. Я потерпел поражение». И тогда лорд Дермонт возвысил свой клинок и все слышали, как он сказал: «Ты более достоин звания доблестного рыцаря, чем я звания мужчины!» И с этими словами лорд Дермонт посвятил Адриана в рыцари.