Он выждал, пока Котомский покинет заведение, и махнул официантке. Девушка явилась немедленно, хотя обычно официантки в «Пирогах» по первому зову к столу не бросались. «Наверно, я ей понравился», – усмешливо подумал Синичкин.

– Счет, лапушка, – ласково попросил он.

А девушка вдруг спросила:

– Скажите, это вы Павел Синичкин?

Тане «повезло». Подвалило, подфартило, поперло.

От «Автостиля» (он располагался на «Тимирязевской») до Большой Дмитровки она ехала почти час.

Движение – сумасшедшее, поток – плотнейший. Не сидится москвичам дома. Хотя и поздно уже, на улицах сплошные пробки. Таня старалась, как могла: и стартовала резво, и по резервной ехала, и даже по тротуару один раз пронеслась, распугала разморенных жарой пешеходов. В пути, стоя на светофорах, она еще пару раз набирала Синичкина. Один раз нарвалась на Пашино «алло», а второй – когда до Большой Дмитровки оставалось всего-ничего – включился автоответчик. Неужели ушел?!

Она с визгом покрышек свернула на Большую Дмитровку – хотя теперь-то что газовать, если Пашка уже смылся? И тут вдруг увидела: знакомая походочка.

Так и есть: Синичкин.

Таня тут же бросила «пежика» в правый ряд, спряталась за могучей тушей черного джипа. Остановилась под знаком «остановка запрещена», закрыла машину и выскочила на тротуар.

Не потеряла? Нет. Вот она, широкая Пашина спина, метрах в ста впереди. Таня, стараясь не цокать каблуками и, хоронясь за спинами прохожих, направилась вслед за Синичкиным. Можно, конечно, просто к нему подойти… Но Павел, кажется, куда-то спешит. А тут она… Наверняка Валерочка уже рассказал Паше о ее бегстве из особняка. И Синичкин, возможно, начнет ее отчитывать прямо посреди улицы: вон как решительно выглядит…

"Все равно мне влетит. Сейчас, потом – какая разница? – убеждала себя Таня. – Что зря оттягивать?

Нужно окликнуть его".

Но подходить к Паше ей хотелось все меньше и меньше. А что, если она поступит нестандартно.

– Да, Синичкин – это я, – удивленно ответил официантке Паша.

– Тогда вот ваш счет. И еще записка. – Девушка протянула ему запечатанный конверт.

Паша с недоумением уставился на логотип: "Рекламное агентство «Пятая власть». Фирма, где работает Татьяна.

Он разорвал конверт.

Пашуня, а ты совсем не умеешь сбрасывать «хвосты»! Я шла за тобой аж от Совета Федерации!

Сообщаю, что веду параллельное расследование. Уже проверила Лучникова и Пилипчука. Следующие в моем списке – Можин и Грибов. Так что ты уж, будь добр, с ними не встречайся. На связь буду выходить сама. Целую крепко, твоя репка.

Синичкин растерянно отложил записку. Ну, Татьяна! Ну, деятельница! Вот, оказывается, что случилось: Таня с дачи сбежала. И занялась самодеятельностью, которую она, разумеется, именует гордым словом «расследование».

Синичкин снова подозвал официантку:

– Давно это записку принесли?

– С полчаса назад.

Ну, Татьяна! Ну, негодяйка! Вот кто ему названивал и трубку бросал…

Павел взглянул на часы: половина девятого. Через час его ждет Ходасевич.

Синичкин сунул записку в карман, оплатил счет и вышел из кафе.

«Даже по сторонам не посмотрел», – обиженно подумала Таня.

Она стояла совсем рядом, возле Первой аптеки.

"В принципе, мог бы меня и увидеть… Если бы захотел. Ну, и ладно. Черт с ним. Не хочется мне сейчас с ним разговаривать. И в особняк ехать тоже не хочется.

Если честно, я вообще еле на ногах стою…"

Напряжение последних дней дало о себе знать.

Голова раскалывалась. В глазах щипало. И даже руки подрагивали – как у старой бабки.

«Нет уж, хватит с меня на сегодня. Не выдержу я, если меня еще отчитывать начнут. Надо прийти в себя».

И Таня решила так: она поедет в свой «семейный отель» и завалится спать. А завтра определится, что ей делать дальше.

Десятое июля, четверг.

Утро

Таня сонно похлопала глазами, взглянула на часы: одиннадцать.

Организм взял свое за недосып. Отоспался. Тринадцать часов она продрыхла: рекорд! Еще бы – после стольких дел и приключений! Сколько она всего совершила за последние сутки! Фотографирование в полуголом виде, «Автостиль» с Михаэлем не-Шумахером, бойцовско-девичий клуб «Киборг»…

Фу, ну и гадость же этот «Киборг»! Таня вспомнила потных девиц на ринге, хозяина клуба с пустыми глазами, и ее передернуло. Вот урод, чуть не задушил.

До сих пор синяки на шее и на запястьях… Опять придется тональным кремом замазывать. А как, интересно, общий вид?

Таня выпрыгнула из кровати, подошла к зеркалу и расхохоталась. Ну и красавица! Такие фотки надо в газетах печатать с подписью: «Эта девушка чудом спаслась из лап маньяка». Спутанные красно-белые волосы, взлохмаченные со сна накладные ресницы и колечко в носу – не успела вчера снять, рухнула в кровать как подкошенная. Похожа на корову, которая с привязи сорвалась. Хотя нет, не на корову. Коров с когтями не бывает. А у нее накладные ногти такие огромные, что руки выглядят как лапы у птеродактиля. В общем, полное чудище. Очень все-таки хорошо, что она вчера к Синичкину не подошла. И не поехала в таком виде в особняк. Был бы у Валеры дополнительный повод ее распекать…

«Но если удалить реквизит, будет, очень даже ничего», – утешила себя Таня.

Морщин, несмотря на стрессы последних дней, не появилось. Цвет лица – вполне приличный. И главное – в глазах огонек. Когда она в своем агентстве очередной слоган придумывает, глаза так не горят…

Напевая, Таня отправилась в ванную. Долго стояла под теплым душем, извела на красно-белые волосы полбутылки шампуня, чертыхаясь, кое-как отодрала фальшивые ресницы, а накладные ногти – выкинула в унитаз. Нет, все эти примочки не для нее. Больше никаких маскарадов.

Завернувшись в огромное полотенце, Таня вышла в кухню.

Кто-то невидимый уже сервировал завтрак. На столе в изящном натюрморте слились круассаны, дольки апельсина и серебряный кофейник.

«Круто», – оценила Таня и уселась за стол.

Подняла кофейник и обнаружила под ним квитанцию: «проживание одни сутки – 150у, е., Интернет – 15 у, е. Чаевые персоналу приветствуются». Ну вот. Весь аппетит испортили.

Но Таня все равно слопала круассаны (надо пользоваться, раз уплачено!) и выпила целую бутылку бесплатного сока из холодильника. Хотя денег, конечно, жаль. Кажется, плакал отпуск в Китае…

– Да ты сначала доживи до отпуска-то! – утешила себя Таня и выцедила из кофейника последние капли.

Она подошла к окну, выглянула из-за шторы во двор. Умилилась на старушку с длиннющей таксой на поводке. Понаблюдала, как два малыша ссорятся из-за игрушечного «КамАЗа». Из подъезда вышла юная парочка, пошлепала куда-то, взявшись за руки… Всем хорошо. И всем не до нее.

Таня вдруг остро, до боли, почувствовала свое одиночество. И еще – беззащитность. А самое обидное – полное отсутствие мыслей, а также конструктивных идей: чем ей заняться сегодня? «Добивать» директора «Киборга»? Снова встречаться с Михаэлем? Или же пообщаться со следующими кандидатами из списка?

«Зря я вчера к Пашке не подошла. Поехали бы вместе к Валере. Я бы повинилась, что сбежала…»

Работать самостоятельно сегодня почему-то совсем не тянуло. Наоборот – хотелось отрапортовать об успехах и спросить, что делать дальше. И пусть только экс-полковник попробует забухтеть, что она лезет не в свое дело. "Я его быстро отбрею. Вон, скажу, сколько я всяких данных собрала! И еще больше соберу – под его чутким руководством. Так и заявлю ему: "Ты, Валерочка, в нашем коллективе – мозг. Пашка Синичкин – ноги. А я… Я… – Таня на секунду задумалась. – Я – квинтэссенция красоты, фантазии и хитрости. В общем, ценнейший специалист. Таких отстранять от расследования – просто преступление! Конечно, Валера будет ворчать, но потом – смирится.