На холст упала чья-то тень, и Эйлин с испугом обернулась. Несколько секунд граф д'Авиньон внимательно рассматривал ее рисунок, потом глубокомысленно поднял бровь. Эйлин подозревала, что он только сейчас обратил внимание на живопись, а до этого смотрел не на холст, а на нее. В замке постоянно было много гостей мужского пола, и все они по очереди подходили к ней, будто бы интересуясь ее работами. На самом же деле из их уст она неоднократно слышала непристойные предложения, правда, в весьма завуалированной форме. Этот же человек был ей неприятен чисто физически, и к тому же его ум и нравственные устои находились в стадии разложения. Эйлин вовсе не считала себя святой, но об этом вельможе ходили такие грязные слухи, что после каждой встречи с ним девушке хотелось пойти помыться.

– О, вы очень талантливы, мадемуазель. Мне очень хочется повесить несколько ваших работ у себя в доме в Париже. У меня там много знакомых художников, которых очень заинтересовала бы ваша живопись.

Он говорил по-английски с легким французским акцентом. Эйлин же ответила ему на своем ужасном французском:

– Спасибо, месье, но я рисую только для собственного удовольствия.

Ее холодный тон, однако, не уменьшил пыла ловеласа.

– Вы так скромны! Вам это не к лицу. Вы красивейшая женщина, которая к тому же обладает изумительным талантом. В Париже вы смогли бы полностью реализовать себя, и ваша жизнь станет легкой и полной удовольствий. Зачем же лишаться всего этого из-за своей ложной скромности?

– Сэр, вам не следовало подходить ко мне. Пожалуйста, уйдите.

Эйлин старалась не смотреть в его сальное лицо с отвисшими щеками, обрамленное нелепыми кудряшками белого парика. Граф был крупным мужчиной. Не очень толстым, но хорошо физически развитым. Эйлин подумала, что его живот, такой же отвисший, как пухлые щеки, наверное, затянут огромным корсетом. Правда, желания выяснить, так ли это, у девушки не возникло. В кои-то веки ей выпала возможность уединиться, а д'Авиньон так нагло нарушил ее одиночество. Сейчас Эйлин хотелось только одного: чтобы он провалился сквозь землю.

Внезапно холодная рука прикоснулась к ее затылку, и тонкие пальцы графа принялись поигрывать с одной выбившейся из прически темно-рыжей прядью.

– Я не думаю, что вы глупы, моя дорогая. Ваш кавалер, по-моему, уже утомился и скоро примется искать себе свежее пастбище. Если хотите, я мог бы помочь вам удержать его или, если пожелаете, отмстить.

Ужас охватил Эйлин, и она быстро встала.

– Нет, месье. Спасибо, но в подобного рода вещах я могу разобраться сама, без вашей помощи, – поспешно проговорила девушка и, стараясь унять дрожь в коленях, принялась быстро сворачивать холст и складывать мольберт.

Не успел граф возразить, как вдруг раздался резкий голос Дрейка:

– По-моему, леди просила вас уйти, Франсуа. Я посоветовал бы вам впредь прислушиваться к ее словам.

Эйлин быстро обернулась. Позади графа стоял Дрейк, держа ладонь на рукояти меча, и гневно смотрел на д'Авиньона. Казалось, что он готов отрубить графу руку, которой тот посмел коснуться Эйлин. Д'Авиньон много раз сражался на мечах, но сейчас ему совсем не улыбалось вступить в схватку, тем более что соперник был гораздо моложе его. Драться с разгневанным человеком – дело опасное. Поэтому граф благоразумно решил ретироваться. Высокомерно кивнув, он произнес:

– Мы говорили об искусстве, Шерборн. Полагаю, что ваши выводы были слишком поспешными. Счастливо!

С этими словами граф удалился, покачивая инкрустированной золотом тростью. Его прекрасно скроенный, расшитый золотой тесьмой сюртук блестел на солнце.

– Старый развратник! – пробормотал Дрейк, отпуская меч. – Не нужно было поощрять этого негодяя, Эйлин.

– Поощрять?! – вспыхнула от возмущения Эйлин. – В следующий раз я воткну ему в ребра нож и посмотрю, поощрю ли его этим! Тебе легко говорить. Ты оставляешь меня одну в компании подобных ему мужчин, а сам тем временем развлекаешься с любовницей короля и еще смеешь говорить мне, чтобы я его не поощряла? Да пошел ты к черту, Дрейк Невилл!

Напрочь забыв о мольберте, Эйлин подхватила сумку, куда убрала краски и холст, и бросилась в свою комнату.

Маркиз смотрел вслед быстро удаляющейся Эйлин, еде сдерживаясь, чтобы не кинуться за ней. Дрейк прекрасно знал, что она может постоять за себя, но, когда он увидел, как д'Авиньон трогает ее, у него внутри все закипело. Гнев, не дающий юноше спать по ночам и снедавший его днем, выплеснулся наружу. Нужно, чтобы Эйлин уехала отсюда, пока он не убил кого-нибудь.

У Дрейка было предостаточно времени, чтобы все тщательно обдумать, но он подозревал, что своенравная Эйлин не согласится с ним так просто. К тому же сегодня она явно встала не с той ноги. В последнее время она стала очень раздражительной и нетерпимой. С ней невозможно говорить. Но все же рано или поздно Дрейку придется объясниться с ней.

Когда Эйлин скрылась из виду, Дрейк вдруг почувствовал себя очень одиноко. Эта маленькая колдунья сумела наполнить своим теплом его душу. Без нее она станет пустой. Расстаться с Эйлин – все равно что вырвать из груди сердце, но именно это Дрейку и предстояло сделать. Ни он, ни она не; могут так дальше жить. И что самое главное, он не мог больше здесь оставаться, но взять с собой Эйлин туда, куда решил отправиться, тоже не мог. Существовало только одно место, где, как полагал Дрейк, Эйлин будет в безопасности. Она возненавидит его за это, но иного выхода нет. Он уже послал нужное письмо.

Эйлин послала свои письма уже давным-давно и теперь очень, сожалела о своей поспешности. Когда ей нужно было думать только о себе, это казалось вполне разумным решением. Теперь же, когда внутри ее рос малыш, опасность была слишком большой. Возможно, ее письмо просто не дошло до адресата. Она ведь так и не получила ответа. Не было и никаких перемен в деле Дрейка. Все было по-прежнему, так, будто она никогда ничего не писала.

Кинув сумку на пол, Эйлин уставилась на маленький письменный столик в углу комнаты. Посылать лорду де Лейси письма с угрозами было не очень-то умно, но в тот момент Эйлин была просто в отчаянии. Девушка не была уверена, что де Лейси мог заставить Эдмунда признать невиновность Дрейка, но подозревала, что если у него будет на то веская причина, этот человек способен абсолютно на все. А угроза рассказать всем, что он подлый убийца и насильник, казалась девушке вполне резонной.