Милли ужасно хотелось возразить, сказать, что он чудесный и скоро они поженятся, и лишь обещание, данное Чезаре, удерживало ее от этого.

Что до Филомены, то она полностью поправилась, по крайней мере она так сказала пару дней назад, когда Милли ей позвонила. Старушка уже руководила работами в саду и с нетерпением ждала Милли, чтобы похвастать своими усовершенствованиями. А это значило, что скоро они с Чезаре все ей расскажут.

Милли, позабыв про чай, прислонилась к оббитой эмалированной сушилке для посуды и стала представлять себе день своей свадьбы, свое роскошное платье — из белоснежного шифона или, наоборот, из блестящего атласа, и как великолепен будет Чезаре, когда пойдет рядом с ней…

— Милли!

Ее сердце подпрыгнуло. Только один человек на свете мог произнести ее имя так, что у нее подпрыгивало сердце.

Чезаре!

Милли выскочила из кухни и помчалась, раскинув руки, вниз по лестнице. Чезаре наклонил голову и с такой страстью поцеловал Милли, что у нее все закружилось перед глазами.

— Я не мог иначе, — сказал он, придерживая ее за плечи, чтобы получше разглядеть. — Bella, bella[15]. Прекрасно! — Чезаре скользнул глазами по элегантному бледно-лимонному костюму с приталенным жакетом и узкой юбкой до колен, который Милли купила в дорогу. — Ты умеешь выбирать, когда не стеснена в средствах.

Милли покраснела. Ей не хотелось, чтобы Чезаре подумал, будто она алчная.

Этот костюм стоил ужасно дорого, но Клео не отставала, пока она его не купила.

— Покупай и ни о чем не думай! Он же просто сшит на тебя! — уверяла она.

— Мы с Клео до свадьбы ездили в Лондон, — сказала Милли, — и я сделала прическу.

Это тоже стоило целое состояние. Вспомнив об этом, Милли покраснела еще пуще.

В своей прошлой жизни она забегала во время обеденного перерыва в парикмахерскую недалеко от магазина, и там ее на скорую руку стригли. Но тот парень в Лондоне, конечно, совсем другое дело.

— Я и еще кое-что купила, но не очень много, — прошептала Милли.

— Mi amore… — Чезаре нежно поцеловал ее. — Все мое — твое. — Он с улыбкой заглянул в ее зеленые глаза. — У моей жены будет все самое лучшее. Я так хочу. Нет, я этого требую! — твердо произнес Чезаре, отводя Милли в сторону, чтобы пропустить грузчиков, которые тащили свернутый ковер, украшавший бывшую комнату Джилли.

— Мы попили чаю, хозяйка! — сказал один из них, подмигивая Милли.

— Еще долго? — спросил Чезаре.

— Уже заканчиваем.

Чезаре посмотрел на свои золотые часы.

— Даю пять минут, не больше.

Грузчик кивнул, а он повернулся к Милли:

— Ты готова?

— Осталось только взять чемодан. — Новый чемодан, куда сложены новые вещи, которые она купила. Милли снова почувствовала, что краснеет, и торопливо стала убеждать себя, что Чезаре вовсе не сердится на нее за то, что потратила столько денег, поэтому нечего смущаться. Когда-нибудь он поймет, что она полюбила его вовсе не за богатство. Она вышла бы за него, даже если б он был беден, и была бы рада работать поломойкой, чтобы заработать на хлеб!

Гадая, полетит ли Чезаре вместе с ней, Милли решила, что, как бы то ни было, это замечательно, что он приехал и отвлек ее от грустных воспоминаний. А впереди у нее прекрасное будущее.

Они вышли на улицу, и Милли бросила ключ в почтовый ящик — домохозяин потом его заберет.

— Я тебя не ждала, — сказала Милли, морщась от падавших на лицо дождевых капель. — Но я очень рада, что ты приехал.

— Бабушка сказала мне, что ты прилетаешь завтра в Пизанский аэропорт. Я сделал перерыв и поспешил сюда, пока ты не улетела. В аэропорт нас отвезут на лимузине, а оттуда на самолете компании мы полетим на юг.

— Ой, ну ты действительно умеешь угодить девушке! — со смехом сказала Милли, испытывая гордость оттого, что выходит замуж за человека, которому стоит только пальцем пошевелить, и его повеление тут же исполняется. За парня, который ей дороже всякого богатства.

Чезаре не ответил ей улыбкой. Его лицо стало серьезным.

— Что-то случилось? С Филоменой? — испуганно спросила Милли.

— С бабушкой все хорошо. — Чезаре приобнял Милли за плечи и повел к блестящему мокрому лимузину. — Твою сестру наконец нашли. Она работает в Неаполе. Мы едем к ней.

— Не понимаю, зачем ехать к ней прямо сейчас, — проворчала Милли, когда Чезаре вышел из ванной, вытирая волосы. Она стояла у огромного окна роскошного гостиничного номера, в который ее привез Чезаре.

— Пойдем к ней утром, — ответил он.

— Но она же будет на работе!

— Она сейчас на работе. — Чезаре подошел и провел пальцем по морщинке, образовавшейся у Милли между бровей. — Твоя сестра теперь Джасинта Ле Бухард, исполняет экзотические танцы и работает «хозяйкой» в ночном клубе из тех, в которые тебе не стоит и заглядывать.

По спине Милли пробежал холодок. Хозяйка… Это только так называется, а на самом деле все по-другому, судя по кривой ухмылке Чезаре. Неужели сестра вынуждена продавать за гроши свое тело любому желающему?

Неудивительно, что во время полета он был так скуп на слова, когда Милли заговаривала о сестре. Сказал только, что ее разыскали в Неаполе и что Милли сможет побыть наедине с ней, чтобы сообщить о смерти матери, а потом он сам поговорит с ней, но о краже упоминать не станет.

— Прости, любовь моя, но, если бы можно было тебя от этого избавить, я так и сделал бы. Ты наверняка озабочена ее будущим. Я обещаю тебе, что найду для нее работу поприличнее, если она, конечно, согласится поменять образ жизни. А сейчас сходи в душ и переоденься. Я закажу ужин в номер, а потом у нас будет такая ночь, что ты и не вспомнишь ни о чем до самого утра. Согласна?

В его глазах светилась нежность, и от прилива любви к нему Милли стало трудно дышать. Какой же он добрый! И как она его любит!

Ради нее он отказался от своего прежнего намерения надеть на Джилли наручники и даже готов предложить ей другую работу. Ради него она не станет и вспоминать о сестре до самого утра.

— Я люблю тебя, — выдохнула Милли. Ей ужасно не хотелось отходить от Чезаре и терять время.

Он легко поцеловал ее.

— Иди, быстро. А то разрушишь все мои планы на эту ночь.

Милли уже шла через просторную спальню к двери ванной, когда ее настиг его голос:

— И не надевай на себя слишком много, cara. Я человек нетерпеливый.

У Милли терпение тоже было на исходе, а потому она вымылась за рекордное время и, посмотрев с пренебрежением на банный халат, побежала в спальню и присела у чемодана. Пальцы нащупали прохладный шелк.

То что надо!

Милли просто остолбенела от восхищения, увидев в лондонском бутике эту черную ночную рубашку. Она хотела надеть ее в первую ночь после свадьбы, но к черту все! Она наденет ее сейчас!

Шелк струился вдоль тела, не скрывая ни одной выпуклости и изгиба. Милли вытащила из чемодана такое же черное неглиже. Немножко откровенно, ну и пусть. В конце концов, она же проведет ночь с мужчиной, который скоро станет ее мужем.

Чувствуя прилив уверенности в себе, она открыла дверь. Чезаре стоял, руки в карманах, у окна, глядя на людный город, и когда Милли двинулась к нему мелкими шажками — рубашка была очень узкая, — он обернулся, и по его лицу расплылась улыбка.

Подойдя к Милли, он взял ее за руки и, держа немножко поодаль, медленно обвел своими темными глазами ее всю, от головы до ног. Милли залилась краской.

Чезаре положил руки ей на талию и притянул к себе.

— Мне даже есть расхотелось, — сказал он низким голосом. — Но мы все-таки попытаемся. — Он коснулся губами ее шеи, и у Милли ослабели колени. — Задержка только добавляет остроты, правда?

Они подошли к низкому столику, стоявшему у пухлого дивана.

Белые льняные салфетки, тяжелые серебряные приборы, красивые хрустальные бокалы, шампанское во льду, блюда с морепродуктами, салатом и пастой. Милли, садясь на диван, подумала, что не сможет съесть и крошки. От сексуального напряжения у нее перехватило горло.