Благородный Петер жалел и оплакивал более Прекрасную Магелону, нежели самого себя. Он сидел посреди то ли лодки, то ли челна в ожидании смерти, в пучину коей швыряло его море, и покорно дал нести себя туда, куда влекли его морские волны. В челке было к тому же вдоволь воды, и он насквозь промок. В таковой опасности пребывал Петер с утра до полудня.

И случилось так, что шел мимо разбойничий корабль сарацинов, они увидали его и приметили, что он плывет в одиночестве туда, куда влечет его ветер. Они подтянули челн, связали и перенесли его на свой корабль. Петер от лишений был полумертв, он сам себя не вполне узнавал и не разумел, где он есть. Все же, когда хозяин судна хорошенько рассмотрел Петера, тот ему весьма приглянулся, ибо был богато одет и красив собою, и хозяин в душе замыслил подарить его султану. Они плыли много дней, покуда не пришли в Александрию.

Когда они приплыли туда, хозяин корабля подарил Петера султану. Когда султан увидал рыцаря, тот ему понравился, и султан поблагодарил хозяина судна. Петер не снимал с шеи золотую цепочку, что дала ему Прекрасная Магелона, и потому султан решил, что он знатного рода. Султан повелел также спросить его через толмача, может ли он служить за столом. Петер ответствовал ему: да. И султан велел, чтобы его обучили принятому у них для того обычаю. Петер постиг его в таком совершенстве, что всех их в том превзошел. Господь всемогущий наслал также на султана милость к рыцарю, он полюбил Петера, и так сильно, будто тот был его родным сыном.

Петер не провел у него и года, как по милости господа всемогущего решился изучить их речь, и стал привольно изъясняться по-сарацински и по-гречески, и был так любезен и учтив, что при дворе всяк полюбил его будто родного сына или брата. При дворе не было ему также равных в умении улаживать дела, и Петер столь пришелся султану по нраву, что тот все дела решал с его помощью. То, что приказывали ему устроить и уладить с султаном, исполнял он со всяческим усердием, благодаря чему и возвысился. В таком почете жил Петер у султана.

Все же никогда не бывал он весел, ибо сердце его исполнялось тоски, едва он вспоминал о своей возлюбленной Магелоне, и было у него желание утопиться в море, чтобы избавиться от этих мучений. Так размышлял Петер о своей печальной участи, но он не замечал того, что душа его всегда была с господом и часто просила его, раз уж он спас его от великой опасности, грозившей ему в море, помочь ему также и ниспослать милость, чтобы познал он святое таинство брака прежде, нежели умрет. Ради своей возлюбленной Магелоны он раздал также многие милостыни бедным христианам, уповая, что господь не оставит ее.

А теперь мы оставим рассказ о нем и поведаем о Прекрасной Магелоне.

И когда Прекрасная Магелона вволю выспалась (ибо утомилась, бодрствуя всю ночь, к чему не была привычна), она проснулась, полагая, что находится подле своего возлюбленного Петера, и вообразила, что голова ее покоится у него на коленях. Тут она села и сказала: «Возлюбленный мой Петер, я вволю выспалась. И всецело убеждена, что раздосадовала вас этим». И оглянулась вокруг, но никого не увидала. Тут, донельзя испугавшись, она вскочила и принялась во весь голос кричать: «Петер, Петер!». Но никто ей не отозвался.

Она никого не увидала и не услыхала, и не было бы чудом, если бы она вовсе лишилась рассудка. Тут она заплакала и побрела по лесу, крича так громко, как хватало сил: «Петер, Петер!». Она долго искала и кричала, и от крика у нее пересохло в горле, муки и боль кинулись ей в голову, отчего она вообразила, что тотчас умрет, и в беспамятстве пала наземь.

Она оставалась так долгое время, а придя в себя, села и начала изливать горчайшие жалобы, какие когда-либо слышал смертный, и сказала: «Ах, возлюбленный мой Петер, единственная любовь моя и услада, где я потеряла вас? Отчего вы расстались со мной и покинули меня, вашу верную супругу? Ведь вам доподлинно известно, что без вас я не хотела остаться в отчем доме, где меня содержали в такой роскоши. Ах, увы и увы! Как могло прийти вам в голову, что я смогу жить в этой дикой и безлюдной чаще! Ах, увы, мой благороднейший господин, какое помрачение нашло на вас и заставило покинуть меня в дикой чаще, где я умру жалкой смертью! Ах, увы и увы, чем я заслужила ваш гнев, что вы похитили меня из дома отца, короля Неаполя, дабы сгубить в великом страхе и муках! Ведь вы выказывали столь великую любовь ко мне! Ах, возлюбленный Петер, быть может, отыскалось во мне нечто, что не пришлось вам по вкусу? Воистину, чересчур много дурного я открыла в вас. Я свершила это из великой любви, какую питала к вам, ибо никогда никто на свете не затронет мою душу столь глубоко, сколь вы. Ах, благородный Петер, где ваши высокие помыслы, чистое сердце, где ваша вера и ваши обещания! Вы ужаснейший человек на свете, когда-либо рожденный женщиной, хотя мое сердце и не в силах говорить о вас дурное. Ах, увы, что еще могла я свершить для вас! Поистине, вы — второй Ясон, а я — вторая Медея!».[16]

В отчаянии бродила она там и сям по лесу, разыскивая Петера, и вышла туда, где паслись кони. Когда она увидала коней, то принялась заново сетовать и плакать и сказала: «Поистине, возлюбленный Петер, теперь я доподлинно знаю, что не по доброй воле вы расстались со мной, в этом я всецело уверена. Ах, увы, вы — верный возлюбленный, я же коварна, ибо так опорочила вас! Мое сердце не перестанет горевать об этом до самой смерти. Ах, что за невзгоды разлучили нас! Если вы мертвы, отчего я не последовала за вами? Воистину, ни одну бедную девицу не постигало такое несчастье, как меня. Ах, судьба, отныне ты не сопутствуешь верным и благочестивым, и чем высокороднее особа, тем горше ты ожесточаешься против нее! О боже великодушный, ты, кто светоч всех скорбных духом и отверженных, прошу тебя, утешь меня, бедную девицу, спаси и сохрани мою волю, рассудок и разум, дабы не лишилась я ни души ни тела! Дай мне пред кончиной узреть возлюбленного господина и супруга! Ах, увы, хотелось бы мне знать, где он, и будь он на краю света, я последовала бы за ним. Нимало не сомневаюсь, эти беды наслал на нас злой дух, ибо мы не согрешили в любви своей и остались ей верны и не уступили его злому искушению. Думается мне, он увлек его в чужие страны, чтобы расстроить доброе согласие меж нами».

Эти и тому подобные слова сказала в душе Прекрасная Магелона, оплакивая свое горе и своего возлюбленного Петера. Покинутая, бродила она взад и вперед по лесу и прислушивалась, не услышит ли она что-нибудь и не уразумеет ли, близко то или далеко. Вслед за тем взобралась она на дерево и огляделась вокруг в надежде увидать что-нибудь и не узрела внизу ничего, кроме берега, поросшего лесом, каковой был в том месте густ, и морской гавани; по другую сторону ее взору предстало лишь глубокое море.

Итак, Прекрасная Магелона, вконец опечаленная и удрученная, весь день провела без еды и питья, а когда настала ночь, она отыскала высокое дерево, на какое с превеликим трудом и мучениями взобралась. Она просидела на нем всю ночь без сна и отдыха, ибо донельзя страшилась дикого зверья, какое могло учинить ей урон, так провела она всю ночь, то плача, то гадая, куда он мог устремиться, то размышляя о том, что ей предпринять и куда пойти. И наконец, в душе она твердо решила не возвращаться более домой, к отцу и матери, и, если сможет, укрыться от мира, ибо она страшилась отцовского гнева. И решила искать своего возлюбленного Петера по всему свету.

Когда забрезжил рассвет, она спустилась с дерева наземь и возвратилась на то место, где паслись до сих пор стреноженные кони. С глазами полными слез она развязала их и сказала: «Когда я вспоминаю, что ваш хозяин исчез и ищет меня по всему свету, мне хочется, чтобы вы также умчались прочь, куда глядят ваши глаза». И развязала их, и отпустила в лес, и вслед за тем долго бродила по лесу, отыскивая путь, покуда не вышла на торную дорогу, которая вела в Рим.