Глава 7

Эдива чувствовала на себе его взгляд и не могла есть. Она отхлебнула из стоявшей перед ней кружки и скорчила гримасу:

– Что это такое?

– Это вино, привезенное нами из Нормандии. Но его почти не осталось.

– Противное пойло!

– Все-таки лучше, чем эль, который подавали вчера вечером, – сказал он, искоса поглядывая на нее. – Мои люди отказались от него. Пивовар не дал ему вызреть.

– Уж лучше пить воду. Он кивнул:

– Я прикажу, чтобы в спальню принесли воды.

При упоминании о спальне у Эдивы окончательно пропал аппетит. Норманн в любой момент мог предложить подняться наверх. Интересно, он спит голый? И заставит ли он ее снять одежду?

У нее разыгралось воображение. Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности. Надо было обсудить с ним некоторые важные вопросы.

– Я пообещала женщинам, что твои люди оставят их в покое, – сказала она. – В противном случае у них не останется ни времени, ни сил, чтобы выполнять свои обязанности.

Он кивнул:

– Согласен. Хотя будет нелегко заставить их отказаться от удовольствия. Они привыкли удовлетворять свои желания где заблагорассудится.

– Ну так придется научить их обуздывать свою похоть! – запальчиво сказала Эдива. – Для того чтобы хозяйство процветало, недостаточно усилий слуг и работников, живущих за крепостной стеной. Мы не сможем ни заготовить на зиму мясо, ни обработать шерсть, ни сделать другие важные дела, если жители деревни будут бояться твоих людей. Я обычно брала из деревни молодых девушек, которые пряли и ткали всю зиму. Но в этом году они не придут, если я не смогу пообещать их родителям, что их не изнасилуют твои люди!

– Я понимаю. Мне нужна помощь деревенских жителей, – проворчал норманн. – Если они не будут ловить для нас рыбу в реке, собирать орехи в лесу и ухаживать за пчелами на пасеке, нам придется зимой довольствоваться скудной пищей. А если следующей весной они откажутся пахать и сеять, мы будем обречены на голод. Все это я знаю. Не знаю только, как убедить их, что я не желаю им зла.

– Они поверят лишь тогда, когда увидят своими глазами, что ты навел порядок. А пока твои люди насилуют женщин, мой народ не сможет доверять ни одному норманну.

– К тебе не приставал никто из моих людей? – вдруг спросил он.

– Конечно, нет. Как ты сам говорил, они меня побаиваются.

– Может быть, в этом все дело? Научи остальных женщин быть такими же злючками, как ты.

Он ее поддразнивал, Эдива была уверена в этом.

– Обещай, что поговоришь с ними. И строго прикажешь оставить моих женщин в покое.

– Договорились, – сказал он. – Пора им остепениться и вести себя, как подобает рыцарям, а не бесшабашным бродягам.

Эдива некоторое время ела молча. Она чувствовала, что норманн все еще наблюдает за ней, и ее не покидало напряжение. С каждой минутой приближалось время, когда им придется подняться наверх в спальню. Сердце у нее замирало от ужаса и одновременно от какого-то непонятного сладкого предвкушения.

Эдива сделала последний глоток кислого вина и встретилась взглядом с сидевшим рядом мужчиной.

– Готовы, миледи? – сказал он. – Я провожу вас наверх.

Он любезно помог ей подняться из-за стола и, взяв за локоть, пересек вместе с ней зал. Дойдя до лестницы, он жестом предложил ей идти впереди, а сам взял в руки факел.

Когда они вошли в спальню, норманн вставил факел в скобу на стене и стал закрывать ставни. Эдива стояла у двери в полном смятении. Всего несколько дней назад они были злейшими врагами, а теперь ели вместе и спокойно обсуждали дела. Ей хотелось бы снова ненавидеть его, замышлять убийство... Но она боялась признаться себе в том, что не смогла бы теперь его убить.

Конечно, это не означало, что они перестали быть противниками. Она помогала ему только ради Оксбери и своих соплеменников. Ведь надо было позаботиться о том, чтобы поместье было в порядке к тому времени, когда ее братья снова станут здесь хозяевами. Они найдут способ вернуть себе то, что принадлежит им по праву.

Эдива, нагнувшись над тазом с водой, вымыла лицо и руки, потом вытерлась полотенцем. Оглянувшись, она увидела, что норманн раздевается. Ее испугало, что предстоит снова увидеть его нагим. Она хорошо помнила, какое странное ощущение испытала, увидев его без одежды.

Трепеща от волнения, Эдива села на скамейку и принялась снимать ботинки и чулки. Она не могла лечь в платье, но при мысли, что останется в тоненькой сорочке, у нее пересохло во рту.

Интересно, в чем ляжет он? В нижней рубашке? В штанах? Или без всего?!

– Эдива, погаси свет, когда будешь ложиться. Больше медлить она не могла. Если он вздумает прикоснуться к ней, она напомнит об их соглашении. Не такой он болван, чтобы рискнуть и остаться без ее помощи. Глубоко вздохнув, Эдива сняла через голову платье и повесила его на крючок. Погасив факел, она подошла к кровати. Норманн лежал с краю. Ей нужно было перелезать через него.

Она закрыла глаза, уперлась коленом в край кровати и осторожно перекатилась на свое место. Забравшись под одеяло, она тяжело вздохнула.

Мгновение спустя послышался легкий храп. Этот звук вызвал у нее раздражение. Ей хотелось задушить его за то, что заставил ее пережить муки ожидания, а сам заснул, как будто ее и не было рядом!

Эдива лежала в темноте, уставясь в потолок. Она согласилась откликнуться на его просьбу при условии, что он оставит ее в покое. Очевидно, для него это не составляло трудности. Наверное, он считает ее такой непривлекательной, что может спать рядом с ней, не испытывая при этом ни малейшего искушения!

Угольки ее ненависти были готовы разгореться вновь. Неотесанный болван! Уж лучше бы она позволила Оксбери совсем развалиться, чем помогать ему!

Она сердито стиснула зубы. Едва ли ей удастся заснуть.

Она проснулась в самый темный час ночи. Что-то ее разбудило. Было тихо. Потом она услышала какой-то слабый шорох на лестнице.

Эдива напрягла слух. Кто может красться по лестнице в такой час? У нее сильно забилось сердце.

Шум прекратился возле двери. Эдива затаила дыхание и взглянула на лежавшего рядом мужчину. В темноте она не могла его разглядеть, но слышала спокойное, размеренное дыхание.