— Я выжидала, — наконец сдалась Элли. — Когда-то я верила Зейну, как самой себе, и что из этого вышло, помнишь? Если бы ты видела его лицо, когда он говорил мне совершенно ужасные вещи! Но у меня и в мыслях не было навредить Ханне. Никогда. Как только он мог подумать такое!

Грили сочувственно взглянула на сестру.

— Я очень хорошо помню наш разговор в больнице.

— Но я… мне казалось, что с этим давно покончено. Я действительно хотела, чтобы наш брак удался. Но Зейн не поверил мне и не поверит никогда. Поэтому мне пришлось уехать. Со временем мы возненавидели бы друг друга, и я уверена, что так будет лучше для всех нас.

Зейн отказывался понимать, почему разговор повернулся таким образом. Он лишь упрекнул Элли в том, что она подстригла девочку, а в результате его жена не отвечает на телефонные звонки. Когда же он встретился с Дженни, та обдала его таким холодом, будто он совершил нечто ужасное. Рут откровенно игнорировала его, быстро готовила еду, убиралась и тут же уходила.

Что же касается Ханны, то за один день она превратилась из милой и послушной девчушки в капризное и раздраженное существо. Малышка постоянно хныкала, звала Элли, Муни и Эмбер. Зейн предлагал дочери завести котенка или щенка, но Ханне нужны были только питомцы Элли.

Как объяснить девочке, что его жена не любит ее, потому что она дочь Ким Тэйлор? Он пытался не думать об Элли, но это было бесполезно — его тело отчаянно желало ее. Он не находил себе места, безумно скучал по ней и, понимая, что должен негодовать, не в силах был подчиниться доводам разума.

Сидя за столом напротив отца, Ханна еле ковыряла в тарелке.

— Не хочу, мне это не нравится. Зейн медленно досчитал до десяти и спокойно спросил:

— В чем дело? Ты же всегда любила спагетти с сыром.

Он специально попросил Рут готовить только самые любимые блюда его дочери.

— Я больше не люблю спагетти. Элли никогда не заставляла меня есть через силу.

— Элли здесь нет.

— А я хочу, чтобы она вернулась, мне скучно без нее, — заплакала малышка.

Зейн не знал, что ответить девочке. Он и сам страстно желал этого. Если бы только Элли могла понять его. Ханна была смыслом всей его жизни. Он кормил ее, пеленал, купал, укладывал спать и рассказывал сказки. Когда она болела, он ночи напролет проводил у ее кроватки.

Девочка откинулась на спинку стула и положила ноги на стол.

— Что ты себе позволяешь? Только не говори, что Элли разрешала тебе это!

— Я хочу, чтобы Элли покрасила мне ногти. Зейн схватил дочь за ногу.

— Послушай, а у меня возникла идея! Я могу помочь тебе.

Ханна на секунду задумалась, но потом обреченно махнула рукой:

— Элли увезла лак с собой.

— Ну и что? Мы купим новый, это не проблема.

— Нет, — опять захныкала она, — хочу лак Элли! Зейн мрачно посмотрел на дочь.

— Запомни, она больше не вернется.

Малышка заплакала с новой силой, и Зейн закрыл уши руками. Он мог дать своей дочери все что угодно. Кроме Элли. Если бы только его жена была более терпимой! Он так любил ее, и со временем стал бы безоговорочно ей доверять. Если бы и она любила его, то все поняла бы правильно и не уехала бы сразу после первой же ссоры.

Зейн стоял на крыльце и смотрел, как к его ранчо подъезжает пикап. Но это, конечно, не Элли. На это он и не надеялся.

Грили въехала во двор и вышла из машины, громко хлопнув дверцей.

— Привет.

— В чем дело? Она что-то забыла? Девушка удивленно подняла брови.

— А как насчет того, чтобы поздороваться?

— Что тебе нужно? — резко спросил он.

Грили пожала плечами.

— Меня послала Дженни. Она сама хотела приехать, но Томас запретил ей вмешиваться. Мы помним, что через две недели у тебя день рождения. Я привезла тебе подарок, хотя, по-моему, ты не заслуживаешь его.

— От Элли? — проговорил он срывающимся голосом.

Грили насмешливо посмотрела на него.

— Боюсь, что, получив подарок от Элли, ты бы тотчас выбросил его. Ведь ты, Зейн, — у нее на лице появилось отвращение, — самый большой идиот, каких я только знаю. Если ты любишь ее, зачем бежишь от любви? Как же можно своими руками разрушать счастье? Не понимаю.

— Кто тебе сказал, что я люблю ее? Вместо ответа Грили протянула ему большой конверт.

— Дженни нашла это в ее вещах. Элли хотела вручить тебе его в день рождения. Но я убью тебя, если ты скажешь Томасу хоть слово.

Она смерила его презрительным взглядом, села в машину и уехала.

Скорее всего, это документы на развод, с горечью подумал Зейн. Он медленно разорвал конверт, и фотографии разноцветным веером выпали из него прямо на деревянный пол. Зейн наклонился и дрожащими руками поднял их.

На первой карточке была изображена Ханна. Она сидела на траве, согнув колени, и сосредоточенно рассматривала книжку. Рядом с ней лежал Муни, с обожанием глядя на девочку. Зейн невольно улыбнулся и взялся за второй снимок. Элли и Ханна пускали мыльные пузыри. У них были такие смешные и трогательные лица, что он не удержался и засмеялся в полный голос. Снова Ханна — усталая, но счастливая, с коротко подстриженными волосами, она сидит на руках у Элли. И только сейчас он заметил, как они похожи.

Пока он был занят собственными переживаниями, пытаясь разобраться в душивших его противоречиях, Ханна привязалась к Элли и полюбила ее. И теперь, держа в руках фотографии, Зейн вдруг ясно увидел, с какой любовью и нежностью Элли смотрит на девочку. Его жена всегда была очень замкнута и не позволила бы выставлять напоказ свои чувства. Значит, это произошло непроизвольно. Волею случая фотограф сделал удачные снимки.

— Что это, папа? — Ханна подошла к нему, показывая пальцем на фотографии. — Как ты их получил? — Она недоуменно посмотрела на отца. — Разве сегодня твой день рождения?

— Нет, милая. Впрочем, в каком-то смысле — да.

— И у нас будет торт и мороженое?

— Обязательно будет. Но только не сегодня.

— А я хочу сейчас. — Ее губы жалобно дрогнули. — Без торта и мороженого день рождения не бывает.

— Слушай меня внимательно. — Зейн взял девочку за руку. — Сейчас нам нужно собрать вещи. Я уезжаю в Техас по делам, а ты останешься с Элли.

— Правда? — Глаза Ханны засветились от счастья, плохого настроения как не бывало. Она обвила ручонками шею отца. — Я так люблю тебя! Ты видел все фотографии? Элли сказала, что ты обязательно увидишь.

— Увижу что?

— Любовь на этих карточках.

— Да, милая.

Но уже вечером, перебирая фотографии, девочка недоуменно сказала ему:

— Я не вижу здесь любовь, папа. Зейн бережно взял снимок и коснулся пальцем лица Элли.

— Посмотри, как сильно она любит тебя.

— И тебя она тоже любит, — отвечала малышка. Его сердце неистово забилось.

— Почему ты так решила? Элли тебе говорила об этом?

— Но папа, — сказала Ханна тоном, не терпящим возражений. — Конечно же, Элли любит тебя. Дэйви так сказал.

Элли не могла представить, кто мог с такой настойчивостью звонить в дверь ее квартиры в шесть часов утра. Проведя почти бессонную ночь, она с трудом открыла глаза, потянулась и нехотя отправилась в коридор. Муни отчаянно лаял, виляя хвостом, Эмбер мяукала. Наверно, Уорт, подумала Элли и, зевая, открыла дверь.

— Доброе утро, Элли. Надеюсь, ты не спала.

— Привет, Элли.

Она в изумлении уставилась на Зейна и Ханну, стоящих на пороге и весело улыбающихся ей. Должно быть, это сон. Она протерла глаза, но Зейн мягко отодвинул ее в сторону и поставил на пол маленький чемоданчик. Затем поднял дочь и поцеловал ее в щечку.

— Ну, будь здорова, милая.

Обернувшись к Элли, он крепко обнял растерянную девушку и прижал к себе.

— Увидимся через несколько дней.

— Что происходит, Зейн? — Элли наконец обрела способность говорить.

— Когда я вернусь, первое, что я сделаю, — это повешу дощечку с нашими именами над дверью нашего дома.

Элли схватила его за руку.

— Ты не можешь уехать просто так. Куда ты отправляешься? О чем ты вообще говоришь? Я ничего не понимаю.