— Он любит тебя?

— Да. Мы знаем друг друга еще с тех пор, когда он жил при дворе своей тети королевы Ательфлейд. Но для нас нет надежды, — сказала она, и голос у нее дрогнул от едва сдерживаемых слез.

Рейн ласково взяла ее за руку.

— Я отлично понимаю, каково любить и знать, что у твоей любви нет будущего.

Некоторое время они просидели молча, потом Рейн позволила себе улыбнуться.

— Жаль, я не могу принести тебе пилюли из бу… из моей страны.

Эльгива сразу насторожилась.

— Какие пилюли?

Рейн рассказала о пилюлях и не только о них. Эльгива очень заинтересовалась.

— Ты говоришь, что кусочек, зашитый под кожей, предохраняет от зачатия?

— Да. Это пока только испытания, но предположительно, средство действует около пяти лет.

— Ой! — слетело с восторженных сочных губ Эльгивы. — Можешь дать мне?

Рейн улыбнулась.

— Нет. К сожалению, я не знаю, как это делается.

— Тогда дай свое, — потребовала Эльгива.

— Нет, это опасно.

Плечи Эльгивы поникли.

— Значит, у меня нет будущего. Вернусь в Мерсию. Это пытка — быть рядом с Ательстаном и не быть с ним.

— Забавно, но когда я на днях говорила с Селиком и Эйриком, то в шутку сказала о вазэктомии.

— Ваз… вазэктомии?

Хотя Эльгива заметно побледнела, когда Рейн рассказала ей о подробностях операции, она все же спросила:

— И мужчина после этого может… ты знаешь… совершать?..

Рейн кивнула.

— И удовольствие такое же? — удивилась она.

Рейн еще раз кивнула.

— А ты можешь это сделать Ательстану?

— О нет! Это была шутка. Я ничего не могу сделать без обезболивающих лекарств.

Рейн внезапно вспомнила о том, что лечила Тайкира без обезболивающих.

— Ты можешь! Я вижу это по твоему лицу. Я слышала, что ты лекарь, но такое… О, ты станешь известна за пределами страны.

— Нет, нет! — воскликнула Рейн, так как не хотела ни славы, ни изменения истории. — Я не могу…

— Ты когда-нибудь делала ваз… вазэктомию?

— Делала, но…

Рейн не могла объяснить средневековой леди, чем отличается медицина двадцатого века, тем более что Эйрик строго-настрого запретил ей говорить о будущем или о путешествии во времени, ведь она была в стране, где верили в ведьм.

— Ты уверена, что король, да любой здешний мужчина, позволит мне прикоснуться к его мужскому органу? Мужчины очень чувствительны к этому даже в моей стране.

— Ательстан позволит, если я попрошу, — стояла на своем Эльгива, но легкий смешок выдал ее сомнения.

— Это болезненно и неудобно в течение нескольких дней после операции. Король решит, что я его искалечила.

— Ты ему объяснишь.

— Эльгива, не будем больше об этом.

— Если ты так считаешь, — торопливо согласилась с ней Эльгива.

— У нас есть кое-что другое. Пусть Селик расскажет королю, как найти твою точку «Г», — сухо сказала Рейн и шлепнула себя по губам за болтливость.

— Что за точка «Г»? — заинтересовалась Эльгива.

Рейн застонала, но все-таки объяснила, хотя Эльгива все время перебивала ее вопросами:

— Что, ты сказала, значит извержение?.. А оргазм?.. Скажи, женщины в вашей стране так же требуют для себя удовольствия, как мужчины?

Замолчав, Рейн оглянулась и с ужасом обнаружила, что некоторые знатные дамы с жадным интересом прислушиваются к их разговору.

— Гм… Мужчины не очень-то разговорчивы на этот счет, — недовольно проговорила Эльгива. — Мой муж считает себя опытным любовником, но он никогда не говорил ни о какой точке «Г». Не сомневаюсь, он берег это для своей любовницы.

Эльгива таинственно улыбнулась, и Рейн ощутила в себе новые силы для борьбы.

— Я до смерти устала от двора короля Ательстана, — пожаловалась Рейн, встретившись с Эйриком в конце дня. — Мне просто отвратительны все эти бесполезные люди, которые только и ждут от него милостей.

Эйрик покровительственно улыбнулся своей сестре. Он достаточно наслушался ее жалоб за последние два дня и сердечно сочувствовал ей.

Они сидели вместе с сотней других людей за одним из многочисленных столов в большой зале дворца, предназначенной для торжественных обедов. Их места были довольно далеко, так что они не видели ни короля, ни его ближайших советников. Мешал и дым от очагов.

Даже по представлениям будущего еда поражала обилием и роскошью — печеные миноги, телятина и говядина с молочно-яичным кремом, фаршированная шейка лебедя, чечевица с бараниной, голуби в виноградном соусе, перепел с начинкой, целые бока говядины и оленины. И это только главные блюда. Слуги разносили на огромных блюдах капусту, кабачки, ботву свеклы, вареный пастернак, маринованные грибы, овощное рагу, артишоки с рисом и черникой, даже подобие салата из репы, капусты, сушеных фруктов с горчицей, жженым сахаром и медом. На десерт был пудинг с левкоем, прекрасно приготовленный миндальный крем, заварной крем, тушеные фрукты и медовые пряники. И много бочек с вином и медом.

Рейн, правда, предпочла бы пиццу с перцем и грибами и диетическую колу.

Король и его близкие друзья встали и перешли на помост для вечерних развлечений, то бишь музицирования, болтовни, игры в кости и других игр. Рейн думала о том, что прошел еще один день, а Селик все еще в своей проклятой подземной темнице. И она ничего не может сделать. Сегодня ей тоже не удастся поговорить с королем.

— Э-э-э-й!

Рейн осмотрелась.

— Э-э-э-й! — услышала она снова и, взглянув в другую сторону, заметила в коридоре бледно-лиловое платье.

Она встала и, сказав Эйрику, что ей надо выйти, направилась к Эльгиве, которая приложила палец к губам, призывая ее к молчанию. Затем она поманила Рейн за собой. Как только они отошли на безопасное расстояние, Эльгива остановилась и шепнула:

— Через несколько минут ты увидишь короля.

Рейн схватила Эльгиву за обе руки и крепко сжала их.

— О, спасибо тебе, спасибо! Как же ты сумела убедить его встретиться со мной?

— Это не совсем аудиенция, — сказала Эльгива, пряча лукавые глаза.

— Тогда что же ты устроила? — подозрительно спросила Рейн.

— Я сказала ему сегодня о вазэктомии, но не очень-то убедила его. Он заявил: «В тот день, когда я позволю женщине Изгоя содрать семь шкур с моего петушка, я объявлю себя помешанным и отрекусь от престола». Ну, все в таком роде. Думаю, мне нужно еще время, чтобы убедить его.

Рейн застонала, понимая, что ускользает возможность освободить Селика.

— Эльгива, ближе к делу. Ты сказала, что я смогу поговорить с королем.

— Да. Ательстан собирается зайти в комнату, где переписывают рукописи. Он хочет взглянуть на рукописи, переписанные сегодня. Если мы случайно будем здесь прогуливаться, не сможет же он нас выгнать. Правильно?

Рейн закрыла глаза и стиснула зубы, набираясь смелости, чтобы использовать такую удачную возможность поговорить с королем Ательстаном.

Ты здесь, Господи? Помоги мне.

Но вредный голос молчал.

Король Ательстан, стоя, просматривал украшенные рисунками рукописи, а рослый монах давал ему объяснения. Дюжина свечей освещала просторную комнату. Высокие стулья стояли перед высокими столами, на которых были разложены необходимые принадлежности переписчиков.

— Эльгива! — радостно воскликнул король, заметив ее возле двери. — Я думал, ты удалилась к себе.

— Нет, мне было неважно, и я решила немного пройтись.

Она протянула руки к королю, и Рейн увидела, как много любви было в этом простом движении.

Ательстан был привлекательным мужчиной среднего роста, лет сорока на вид. Его льняные волосы поблескивали золотом в ярком свете свечей. Рейн любовалась великолепной парой, которую составляли два красивых человека.

Глаза короля были полны любви, когда он наклонился к Эльгиве и коснулся губами ее губ. Он, казалось, не обращал внимания на священника, который стоял неподалеку. Рейн же держалась в тени.

Она отвернулась от целовавшейся пары и стала ходить от стола к столу, любуясь прелестными рисунками, из которых одни были копиями, а другие — оригинальными работами. Ей стало грустно оттого, что большинство бесценных книг не доживет до ее времени.