Он поклонился ей и взял ее за руку.

— Ты — леди Рейн?

— Да.

— Я много слышал о тебе. Возможно, мне удастся помочь тебе.

— Правда? — спросила Рейн с надеждой, не замечая, что он слишком долго держит ее за руку, да еще поглаживает ее.

— Ты хочешь видеть Селика?

— Да! О да! Ты отведешь меня к нему?

— Может быть. Я хочу знать… — сказал он, странно глядя на нее. — Я хочу знать, какую ты назначишь цену?

— Це… цену? О да, конечно. У меня есть деньги. Сколько ты хочешь?

Он не ответил на ее вопрос.

— Мы обсудим это позже. Хотя у меня есть к тебе еще вопрос. Ты готова заплатить любую цену за освобождение Изгоя?

— Да, — ответила Рейн. — Любую цену.

Он улыбнулся, и Рейн вздрогнула. Улыбка была не из приятных.

— Пойдем, — сказал он, все еще держа ее за руку. — Сейчас мы нанесем визит твоему любовнику. Ведь он твой любовник, правильно?

Рейн кивнула, покраснев под его внимательным взглядом.

— Хорошо. Очень хорошо.

Роскошно одетый мужчина как ни в чем не бывало провел ее мимо заискивающе улыбавшегося Герберта и стражников, которые не разрешали ей навестить Селика. Они даже ни о чем не спросили, видимо, знатного вельможу.

— Как, ты сказал, тебя зовут?

Он пожал ей руку:

— Позже. Мы обсудим все позже.

Они подошли к двери в камеру Селика. Когда они открыли дверь, Рейн попыталась освободить свою руку, но он крепко держал ее. Рейн хотела спросить, в чем дело, но замерла на месте, увидев Селика. В этот момент она была почти благодарна, что незнакомец держит ее.

Обнаженный Селик полулежал на скамье. Он, казалось, не чувствовал холода. Свежие царапины и синяки появились на его прекрасном теле. Короткие волосы стояли дыбом как гвозди. Веревка, стягивавшая его руки за спиной, была привязана к крюку в стене. Рот ему заткнули грязной тряпкой.

Его глаза яростно пылали. Он вскочил в бешенстве, пытаясь добраться до них, но короткая веревка, натянувшись, отбросила его назад.

Рейн не замечала, что незнакомец обнимает ее за плечи, пока не бросилась к Селику. Она хотела успокоить, сказать, что все сделает ради его освобождения.

В глазах Селика сверкала злоба. Он переводил взгляд с нее на мужчину и опять на нее, не в силах ничего сказать.

Ну конечно же, Селик возмущен. Он ведь просил ее уехать из Винчестера.

Она попыталась вырваться из рук державшего ее человека, и внезапно поняла, что он ни за что не даст ей подойти к Селику. Тогда она вопросительно посмотрела на него, но прежде чем успела что-то сказать, он наклонился и закрыл ей рот страстным поцелуем.

В тот же миг, не отрываясь от ее рта, он вытащил ее в коридор, где Селик не мог их видеть. Зажав ей рот рукой и достаточно громко, чтобы Селик слышал, он сказал:

— Видишь, моя любовь, Изгой точно грубый зверь. Я говорил тебе, что не нужно бесполезно тратить время на эту грязь. Вернемся в мою комнату, и я еще раз покажу тебе, как настоящий мужчина ведет себя с женщиной.

Рейн услыхала громкое рычание оскорбленного человека, привязанного к стене. Мужчина рядом с ней рассмеялся с дьявольским весельем и, все еще зажимая ей рот рукой, потащил ее к выходу.

Рейн поняла, что попала в когти Стивену Грейвли.

В коридоре неподалеку от выхода Стивен вдруг остановился и прижал Рейн к каменной стене, все еще зажимая ей рот ладонью. Хотя ростом он был почти такой же, как Селик, выглядел он совсем не таким мускулистым и мощным, как великолепно сложенный викинг.

Однако его худоба была обманчивой. Всем телом он прижимал Рейн к стене, как мощный пресс, а левая рука, лежавшая поперек ее груди, напоминала стальной прут.

— Сейчас я уберу руку, а ты будешь вести себя тихо, — сказал Стивен. — Поняла?

Она не сводила с него пылающих глаз. Ну же, чертово отродье! Я буду кричать так, что меня услышат в Америке.

Он гортанно рассмеялся. Это был дьявольский смех, и Рейн поняла, почему люди сравнивают его с Сатаной. Его пальцы впивались ей в плечо с такой силой, что она не понимала, почему не лопается кожа.

— Слушай внимательно, сука. Мне плевать на тебя. Живая ты или мертвая, богатеешь или нищенствуешь. Вот Изгой — совсем другое дело. Если ты ослушаешься меня хотя бы в малости, он не просто умрет, он испытает унижение и муки, какие ты и вообразить не можешь.

У Рейн сердце билось так, словно хотело выскочить из груди. Она даже не задавалась вопросом, почему Стивену дано право мучить королевского пленника, ведь он даже днем мог свободно пройти к нему, тогда как с ней тюремная стража не желала даже разговаривать ни за какие деньги. Садистский огонь, мерцавший в его светлых глазах, подтверждал правоту его слов, и она знала, что он получает удовольствие от своих угроз.

— Будешь молчать, если я уберу руку? Она кивнула.

Он убрал руку, и Рейн набрала полную грудь воздуха, стараясь взять себя в руки.

— Рейн… Тебя, вроде, зовут Рейн, — продолжал он, усмехаясь. — Мы вместе вернемся в замок, и ты будешь вести себя так, словно мы закадычные друзья. Не вздумай обмолвиться, будто ты меня не обожаешь.

Не дождавшись ответа, он ударил ее в живот. Рейн согнулась и застонала:

— Ох… Господи!

— Теперь тебе ясно?

Она заставила себя кивнуть, когда выпрямлялась, но, видимо, сделала это недостаточно быстро, и он прижал ее к стене, отчего она ударилась головой.

— Говори, сука.

— Ясно, — пробормотала она. От удара у нее звенело в ушах.

Он взял ее за плечи так, что любой встречный наверняка усмотрел бы в его жесте по меньшей мере нежность, повел ее через двор в большой зал замка, потом вверх по лестнице, по нескончаемым коридорам, все время куда-то сворачивая, пока они не подошли к дверям его спальни.

По пути Стивен кивал знакомым, но ни с кем не заговорил, и Рейн не узнала никого, кроме Бланш, которая сначала ухмыльнулась, а потом откровенно рассмеялась, решив, по-видимому, что Рейн променяла Селика на красивого знатного господина.

Подойдя к отдаленной спальне, Стивен открыл дверь и грубо втолкнул ее внутрь. Из дальнего угла на них, оторвавшись от шахмат, со скукой посмотрели великолепно одетые и на редкость привлекательные юноша и девушка.

Юноша лет шестнадцати лениво поднял бровь и заметил:

— Тебе не потребовалось много времени, чтобы приволочь сюда девку Изгоя.

— А ты как думал, Эфрик? — сухо спросил Стивен, скидывая меховой плащ и опускаясь в низкое кресло.

Он вытянул длинные ноги, и Эфрик, приторно улыбаясь, опустился перед ним на колени, после чего принялся стаскивать с него мягкие кожаные башмаки.

— Она пришла по своей воле? — спросила тоненькая светловолосая девушка и направилась к ним, кокетливо виляя бедрами.

Ее странный низкий голос привел Рейн в недоумение, пока она не сообразила с отвращением, что перед ней мужчина, переодетый женщиной. О Господи!

— Не совсем по своей воле, Кэдмон. Пришлось немного поуговаривать.

Пухлые губы Кэдмона приоткрылись в ожидании подробностей, и Рейн заподозрила, что мысль о пытках возбуждает его.

— Можешь быть уверен, она будет покорнее овечки.

И Стивен заговорщически подмигнул двум своим подручным.

Эфрик и Кэдмон, глядя на Рейн, облизывались, словно им предложили Бог знает какой лакомый кусок.

— Я никогда не стану покорной, грязный извращенец, — возмутилась Рейн, отодвигаясь от Стивена и его отвратительных приятелей. — Я буду орать так, что замок рухнет. Король Ательстан не позволит тебе держать меня в заточении.

— О, ты не в заточении, — заметил Стивен. — Можешь уйти, если хочешь. — Он налил в бокал вина и начал потягивать его, словно она его больше не интересовала. — Делай свой выбор, но…

Рейн начала двигаться к двери.

— …Но тогда Селик может не дожить до утра.

Рейн остановилась и выплюнула ему в лицо:

— Ты само зло.

— Благодарю тебя, — пожал плечами Стивен, весело поглядывая на нее. — Добродетель, по-моему, слишком переоценивают. А вот зло… Просто удивительно, как добродетельные люди быстро смиряются со злом, если это им выгодно. Ты, например.