Примерно в то же самое время, когда Чик Моффет заказывал кофе для себя и Альмы Кронин, два детектива, которые были посланы в больницу Святого Эразма, возвратились в Управление секретной службы и привезли с собой Вэла Оркатта и его мать. Льюис Уорделл и Скиннер доедали сандвичи с сыром и допивали кофе. С совещания кабинета министров пришел Оливер — министр обороны. Он принес предложение принять решительные меры по отношению к автору написанной в духе милитаризма передовой, что была напечатана в последнем номере вашингтонской газеты «Рекорд», которой владел Хартли Гриннел, зять Джорджа Милтона.

Эта же газета в том же номере и на той же полосе опубликовала воззвание к гражданам с призывом найти президента. Вопрос о решительных мерах был улажен без промедления. Кроме этого, у Оливера были и другие предложения. Нахмурившись, Уорделл выслушал их. Во время последовавшей за этим дискуссии вошел секретарь и доложил, что агенты привезли Вэла Оркатта.

— Джим, извините меня, — сказал Уорделл, — но мы должны отложить обсуждение. Доставили того парня, который привозил продукты в Белый дом, мы нашли его. Зайдите попозже.

Оливер встал из-за стола не в самом дружественном расположении духа.

— Кстати, Льюис, — сказал он, — по-моему, будет лучше, если вы оставите задачи подобного рода начальнику секретной службы Скиннеру и станете уделять чуть больше времени вопросам политики и важных мероприятий. Когда мы предоставляли вам полномочия, мы не имели в виду диктатуру.

— Берите себе эти полномочия, как только захотите.

— Нам они не нужны. Не заноситесь, Льюис, я думаю, мы не требуем ничего лишнего.

— А я и не заношусь. На это у меня просто нет времени. Я не спал всю прошлую ночь, и, судя по всему, мне не придется лечь и этим вечером. Поскольку это стало моей работой, я и делать ее буду по-своему. Я арестовал Браунелла и отправил его в тюрьму, а затем сообщил всем, что никто не должен даже пытаться увидеть его.

— Боже правый! — Оливер уставился на Уорделла. — Когда? Где? Зачем?

— В полдень, здесь, в этом самом кабинете. Газетчикам уже известно об аресте. Джим, у меня нет времени на объяснения. Заходите позже. — Уорделл обратился к секретарю: — Пришлите их сюда.

Оливер изумленно покачал головой, повернулся и вышел из кабинета.

— Вы не будете возражать, если я пододвину свое кресло немного поближе? — подал голос начальник секретной службы. — Мне хотелось бы видеть лицо этого молодого человека, когда он будет давать показания.

— Конечно, — отозвался Уорделл, устало кивнув.

Когда детективы вошли, выяснилось, что они выудили двух рыб на одну наживку. Они ввели Вэла Оркатта, лицо которого казалось очень красным под ослепительно белыми бинтами, почти полностью скрывавшими его голову. А еще вместе с ними вошла невысокая полная женщина с начинающими седеть волосами, которая всем своим видом демонстрировала непреклонную решимость находиться возле арестованного. Она ни на шаг не отходила от него. Один из детективов, как бы извиняясь, доложил Уорделлу:

— Это его мать. Убеждать ее бесполезно.

— Выведите ее! — приказал ему Уорделл, а затем обратился к другому детективу: — Посадите его сюда.

Вэл Оркатт тяжело опустился на указанный стул.

Мать ринулась за ним и встала рядом, положив руку на спинку стула.

— Выведите ее! — повторил Уорделл.

Первый сыщик взглянул на женщину, пожал плечами и заключил:

— Нам придется вытаскивать ее.

— Ну так вытаскивайте! — Однако Уорделл успел заметить гримасу на лице начальника секретной службы. — В чем дело, Скиннер?

— Нет, ничего. Прошу извинить столь явную демонстрацию чувств.

— Какие же чувства посетили вас?

— Обыкновенные. Разрешите ей остаться. Его так будет легче разговорить.

Уорделл посмотрел на Вэла Оркатта, потом снова на Скиннера и хмыкнул:

— Пододвиньте ей кресло!

Когда кресло оказалось возле нее, миссис Оркатт придирчиво оглядела его; потом села и, поерзав немного, сложила руки на коленях, а затем повернула голову и украдкой усмехнулась, глядя на детектива. Уорделл приказал сыщикам ждать в приемной, и они вышли из кабинета. А женщину он предупредил, что, как только она раскроет рот, ее выставят за дверь.

— Вы можете находиться здесь ровно столько, сколько будете сидеть молча.

В ответ на это она произнесла свою первую фразу:

— У моего мальчика голова разбита.

Вэл Оркатт бросил взгляд на мать и проворчал:

— Мам, ты бы помолчала.

— Как ваша голова? — спросил Уорделл.

Вэл поднял правую руку и провел ладонью по повязке.

— Эта сторона нормально, — сообщил он. Правая рука опустилась, и поднялась левая. — А с этой стороны ушиб. У меня немного кружится голова, но в целом все в порядке.

— Вас зовут Вэл Оркатт?

— Да, сэр.

— Вэлентайн Оркатт, — внесла уточнение женщина.

— Вы что, не помните, что вам было сказано? — Уорделл со злостью посмотрел на миссис Оркатт, а ее сын добавил:

— Мам, если ты не будешь сидеть тихо, тебя выведут отсюда.

Она молча кивнула, но видно было, что угроза не произвела на нее впечатления. А Уорделл продолжал:

— Вы водите грузовик компании «Каллахен».

— Да, сэр.

— И это вы доставили продукты в Белый дом вчера утром?

— Да, сэр.

— В какое время вы прибыли туда?

— Не знаю. То есть я хочу сказать, что точно не знаю. — Вэл сидел прямо, не откидываясь на спинку стула, положив руки на подлокотники и не отводя взгляда от лица допрашивающего. — Я выехал со склада примерно в восемь сорок. Стало быть, должен был приехать в Белый дом без десяти девять.

— Как долго вы являетесь членом общества «Серые рубашки»?

Вэл дважды моргнул. Однако он не дрогнул, и тон его голоса не изменился.

— Я не состою в этом обществе.

— А что, многие сотрудники компании «Каллахен» принадлежат к серорубашечникам?

— Из тех, кого я знаю, никто. Я в этом точно уверен — никто.

— Послушайте меня. — С этими словами Уорделл подался вперед. — Говоря неправду, вы причините себе один только вред. Я уже знаю ответы на некоторые из вопросов, которые задаю вам. Ответы на остальные прояснятся к концу разговора. Даже при самом поверхностном размышлении единственное, что вам остается, — это говорить мне правду, и не какую-то ее часть, а всю правду.

— Да, сэр.

— Давно ли вы стали серорубашечником?

— Я уже сказал вам. Я никогда им не был.

— А когда вы познакомились с секретарем президента Гарри Браунеллом?

— Я не знаю этого человека. Никогда его не видел.

— Ерунда. Он арестован, сейчас сидит в тюрьме и уже дал показания. Вы будете настаивать на том, что не знаете его?

— Не только не знаю, я даже никогда не видел его.

Понятия не имею, кто он такой.

Уорделл откинулся на спинку кресла:

— Ну хорошо. А вы можете рассказать мне о том, что вчера утром произошло у Белого дома?

— Да, сэр, — сказал Вэл и моргнул. — Я прибыл туда без десяти девять и доставил три корзины с бакалейными товарами и овощами и еще одну корзину с мясом. Это все, что находилось в грузовике. В кладовой Белого дома оказалось несколько пустых корзин, которые мне нужно было забрать, и я бросил их в кузов. Обе дверцы были открыты; дело в том, что задние дверцы этого грузовика — двойные. Я задвигал корзины в глубину кузова; в это время послышался какой-то шум, и я хотел обернуться, но тут кто-то сильно ударил меня по голове.

Уорделл уставился на Вэла с недоверием:

— И это все, что вы помните?

— Да, сэр.

— И вы хотите, чтобы я поверил в это?

— Да, сэр. — С этими словами Вэл Оркатт поднял левую руку и осторожно провел ею по повязке, а потом потер лоб. — Это все, что я помню. Немногим раньше, до тех пор пока не пришла мама, я не помнил даже этого. Думаю, меня ударили деревянной дубинкой. Она рассекла кожу, но не проломила череп.

— Кто ударил вас? Вы видели его?