— Хм… А вот такой вопрос — рубин, для какого заклинания может пригодиться?

— Как велик, Ваша Милость?

— С голубиное яйцо.

— Ваша Милость, боюсь предположить. Больно мысли нехорошие у меня.

— Говори. Всё, что в голову придёт, говори. Ругать не стану.

— Крупный камень для заклинаний высокого круга потребен. На восьмом круге есть Ловушка Души, сохранение души в большом драгоценном камне, причём лучше рубине. Нельзя ни возродить человека, ни допросить его дух, ничего такого. На девятом круге есть Обмен Душ. Две души меняются телами. Тут только рубин потребен, как временное, промежуточное вместилище. Однако после увода из него души, рассыпается в пыль. Для обратного обмена нужен ещё один такой камень.

Рука принца до боли сжало моё плечо.

— Похоже… Очень похоже… Сам сотворить такое сможешь?

— Девятый круг просто не потяну, Ваша Милость. Мой предел восьмой. Да и заклинанию не обучен, только слышал о нём.

— А коли свиток увидишь, не сотворить, так хоть разобраться сможешь?

— Не решусь обещать твёрдо, Ваша Милость, однако попробовать можно.

— Что для того тебе потребно?

— Ваша Милость, сухое красное вино без всяких сторонних добавок, совиное перо и жемчужина нужны для Идентификации. Если хочется чего посильнее, надо взять довольно большое количество фимиама и четыре полоски слоновой кости, получится сотворить Знание Легенд. Оно расскажет об истории или сказаниях о предмете или месте. Была бы линза из сапфира или рубина, можно было бы провести Анализ Двеомера.

— Так. Понятно. Жемчужина, вино, совиное перо, четыре пластинки слоновой кости, лупа… Всё будет. Но молчи. Никому ни слова, ни единой душе. А то и ты, и мы с братом пропадём ни за грош. Знай, награда за вчерашнее на приёме тебе будет. Отцу твоему за тебя орден дал и внеочередной чин. Твою мать жена на завтрак пригласила. Коли понравится, в статс-дамы возьмёт. Нам верные сейчас очень потребны будут. Здесь с тобой говорили про вчерашний случай. Я тебе обещал хорошую награду и своё покровительство. Иди.

Я, понятно, пошёл. Что-то странное во дворце творится. Перемещение душ это, знаете ли, Некромантия, причём ни разу не добрая. Оба брата связаны с… чем? Интересно, конечно… Но знать, лично мне, конкретику не хочется. Правильно говорят, что многие знания — многие печали.

Перед приёмом в тронном зале народу меньше обычного, но ко мне многие подошли, поприветствовали. Ко мне. Генералы. Сами подошли. ПЕРВЫЕ поприветствовали. Причём без иронии, искренне. Ладно те, кого вчера вытащил, такие здесь тоже были. Едва знакомые люди здоровались. К Канцлеру меня подвели, представили теперь официально. Генерал-аншеф по плечу похлопал, говорит: "Молодец! Уже оклемался после вчерашнего."

Тут объявили выход королевской семьи, и мы склонились в поклоне. Сегодня королевская речь была посвящена проискам некой иностранной державы. Вчера она нанесла три удара. Был дан яд леди Марианне, причём её и детей еле спасли. Было совершено нападение на Наследника. И… о чём пока не сообщалось… на тайном собрании были отравлены семнадцать человек в генеральских чинах. Двенадцать войсковых генералов и пятеро статских. Вина отравителя неопровержимо доказана. Это посол Империи Ловиас, который заметая следы заговора, уничтожил сообщников, а сам успел скрыться. Его проследили до портала, через который он ушёл под чужим именем. Однако охранители успели захватить бумаги с планами крамольных замыслов. Канцлеру их надлежит изучить и составить ноту протеста.

Затем вызвали меня. Рассказали, как вчера спас Наследника и его свиту.

— Долго думал, — задумчиво промолвил Его Величество, — чем наградить Тихого? Запросил справку в Геральдическом Комитете. Почитал. Много поколений Тихие служат Короне. В разные времена они были воинами, волшебниками, лекарями, чиновниками. Но никогда, ни разу, не предавали сюзеренов и не переходили на сторону их соперников. На таких дворянах, как Тихие, собственно и держится власть Короны. За заслуги нарекаю его бароном, сиречь верным. И разрешаю потомкам, вышедшим из его чресел, носить баронское достоинство. В знак сего, дарую барону Тихому золотую корону в виде незамкнутого обруча с семью зубцами в форме листов ивы, украшенными, в честь спасения наследника престола, изумрудами, размером с ноготь мизинца. А на родовом гербе — саламандре, разрешаю дорисовать три видимых когтя, на каждой из верхних лап, но при том велю заменить родовой камень с рубина на изумруд.

Это Честь. Причём в представлении таких весомых регалий — великая Честь. Я преклонил колено. Государь возложил на голову подаренную корону. Сюзерен одела на палец печатку с изменённым гербом на изумруде, а церемониймейстер накинул изумрудный бархатный плащ, подбитый по воротнику и по подолу тёмными соболями. Мои земли образовали баронство, крепость майорат, а гарнизон стал моей дружиной, но в рамках войск герцогства. Мне разрешено взять под себя до четырёх рыцарей, если смогу выделить им земли для прокорма.

Самая большая Честь в изменении герба. Даже Его Величество не смог бы разрешить такое без согласования с Геральдическим Комитетом, а значит, мой случай будет занесён в анналы и сохранится в жизнеописании рода на века. Баронство почётно и приятно. Корона по большому счёту игрушка, а вот герб… У отца остался старый, и моя рубиновая печатка отойдёт ему. Одно из поместий тоже, как рыцарю. Пусть мой, пока ещё не рождённый братик, начнёт путь в жизни со звания оруженосца.

Тем временем, слово взял Верховный Магистр. Его заявление таково — так как я совершил подвиг, сотворив заклинание и никак иначе, то он от лица Гильдии ходатайствовал о награждении меня орденом Золотой Пентаграммы, которую с большим удовольствием прямо сейчас и вручит. Я поднял глаза на Его Величество, тот согласно кивнул.

Хорош бы я был, приняв награду без одобрения самодержца. Но коли разрешено, то позволил приколоть пентаграмму на грудь. Она такая же, как и дядина, только блестит ярче, новая же.

Тут неожиданно выступил Торан:

— За спасение брата и прочие заслуги, а так же для улучшения знаний, жалую барону Тихому доставшуюся нам трофеем в прошлой войне, после взятия замка Львиный Грот мажескую лабораторию, вместе с сундуками, в которых она сейчас хранится. — И несколько менее торжественно добавил. — Всё равно никто не знает, что с ней делать.

По завистливому взору Верховного Магистра было понятно, что уж он то чётко представляет, чего с такими вещами надо делать, вот только ему их, почему-то, никто не дарит. Государь на минуту задумался, затем одобрительно кивнул и добавил:

— От Дворцовых средств выдать потребное для создания шести дюжин лавандового крема, серебра на крышечки и сотню дукатов за уже сделанные зелья, — потом пояснил. — Заодно пусть лабораторию твою опробует.

— И жемчужного! — пискнула Лаура при полном одобрении великой герцогини.

— Ладно, и для жемчужного дайте… На дюжину. Хватит с вас. Больно дорого оно выходит. В прочем… Пусть на две дюжины будет. И золото на крышечки. Да! Что тебе для зелья, которое год настаивать надо, тоже возьми, как велено, да поставь настаиваться поскорее. А то лишний месяц люди ждать будут.

— Отец, — вступила в разговор Силестрия, — дай ему всего разного, может ещё чего полезного придумает. А жемчужный крем для бала нам просто необходим. А он уже в воскресенье будет.

— И то верно. Малыш, расстарайся до бала. Лагоз, отпустишь его с дежурства?

— Ладно, отпущу. Пусть делает.

После приёма меня все поздравляли. Приятно было очень. Спустился к себе, служители расстарались — на обшлагах мундира уже появилась баронская корона.

Камер-цалмейстер принёс ларец с отпущенными компонентами и кошель. На взгляд, вновь выдали больше положенного.

Прибежал дежурный из Синего дворца, спросил адрес, куда отвести подаренные сундуки. Решил, распаковывать буду в аптеке. Поехал туда, Эля сидит, расстроенная до нельзя. Оказалось, она мне помогать не стала, потому как на смотрины ездила. Но её не взяли. Крутить не стали, сообщили, что справки навели. Есть в столице частные сыщики. Да… Самые отвратительные подробности бегства из дома они раскопали. Похоже, в компаньонки, с такой предысторией, девушку никто не возьмёт. И успокоить её нет слов, сама понимает — кругом виновата. Чтобы отвлечь, послал по магазинам за ингредиентами. Она знает, уже покупала.