Они вошли в палату. Его глаза были закрыты.

— К вам посетитель, мистер Ливингстон, сказала медсестра и задержалась, чтобы убедиться, что они знакомы.

Коли прошла вперед. Силас открыл глаза, как только она подошла к его кровати и сказала:

— Это Коли.

— Кого я еще знаю с такими потрясающими зелеными глазами? — произнес он. Только ее зеленые глаза были видны ему из-под маски.

Медсестра вышла из палаты.

— Извини, что пришла к тебе. Просто я прочитала статью в газете, что ты подцепил инфекцию в тропиках и… — она назвала первую причину, которая пришла ей в голову:

— и подумала, лучше убедиться самой, что не осталась вдовой.

Силас пришел в восторг от ее объяснений: небритый, истощенный, он начал смеяться, опираясь на подушки. И в этот момент она поняла, что любит его всей душой и всем сердцем.

— Я рада, что пришла. — Коли хотела говорить и говорить. — Медсестра сказала, что я могу побыть с тобой несколько минут. Тебе нужен покой…

— Я только и делаю, что отдыхаю здесь.

— Ты скоро сможешь выйти отсюда, — подбодрила она его.

— Почему ты не приходила? — спросил он, но его глаза стали закрываться, и Силас уснул. Коли решила, что ей лучше уйти.

Больше она не приходила навещать его. Хотя очень хотела. Дни тянулись медленно, ей было сложно удержаться от того, чтобы не навестить его в больнице.

С каждым днем Силасу становилось лучше, но Коли не знала об этом. Каждый день она просматривала газеты в поисках какой-либо информации о нем, но ничего не находила.

Вдруг в пятницу вечером зазвонил телефон.

Прошла неделя со дня ее посещения больницы.

Силас, подумала она. А может, дядя Генри или Руперт — они единственные знают ее телефон.

— Привет, — сказала она в трубку. Это был не Руперт и не дядя Генри.

— У меня небольшие проблемы! — Этот голос знаком ей. Силас. Ее сердце дрогнуло.

— Где ты? — спросила она, пытаясь унять волнение.

— В данную минуту пока еще больнице.

— В данную минуту? Они разрешили тебе уйти?

— Я ухожу домой, — сказал Силас.

В словах «они разрешили» и «я ухожу» была ощутимая разница.

— Ты выписал себя сам, не так ли? — спросила она.

— Утром.

Успокойся. Не паникуй.

— Ты уверен, что тебе можно уйти? — поинтересовалась она.

— Я уже сыт по горло этой болезнью, — заявил Силас. — Я готов уйти. Еще один день здесь я не выдержу. Проблема в том, — продолжал он, — что я пообещал своему отцу, что не вернусь в офис, пока доктор не разрешит мне. А мама угрожала, что придет и будет ухаживать за мной, если я сам решу уйти. Но я не могу здесь больше…

— Звучит убедительно для меня, — сказала Коли с улыбкой.

— Ты не знаешь мою маму. Она замечательная, — вздохнул он, — но с самого детства мне твердит, что умрет от страха, если я заболею или поранюсь. Она будет мерить мне температуру каждые пять минут и кормить каждые десять.

— Возможно, тебе лучше остаться в больнице, мягко сказала Коли.

— Нет! — возразил он. — Но мама подсказала мне, что делать.

— Что?

Она почувствовала, что он улыбается.

— Когда я говорил маме, что мне лучше будет у себя дома, она предложила поискать сиделку.

Но мне не хочется, чтобы кто-то посторонний ухаживал за мной, тогда она сказала следующее:

«Вот если бы у тебя была жена, которая присматривала за тобой…» — и меня осенило.

— А ты не говорил, что у тебя есть жена?

— Успокойся. Не паникуй. Я подумал, что если ты не занята, то могла бы приехать и поухаживать за мной пару дней. Естественно, у тебя будет своя комната. Я только… — Его голос задрожал, и Коли поняла, что он еще не очень здоров.

Она так сильно его любила, что не могла больше терзать.

— Хорошо, я приеду за тобой завтра в десять, сказала она, — а сейчас ложись спать.

— Хорошо, мамочка, — сказал он смиренно.

Несколько минут она сидела неподвижно.

Как мило он с ней разговаривал. Ясно, что для такого занятого и деятельного человека, как он, эта болезнь просто пытка.

Коли и понятия не имела, что он подразумевал под словом «присматривать» за ним. Но несмотря на это решила, что именно ей лучше быть рядом с ним в эти минуты.

В пятницу вечером Коли позвонила Руперту домой и спросила, не возражает ли он против ее увольнения, учитывая, что она все равно будет помогать ему каждый вторник.

— А, твое материальное положение улучшилось и ты больше не нуждаешься в моей помощи, — сказал он.

— Мое сердце обливается кровью, — пошутила она. — Так что скажешь?

— Я буду скучать по тебе, — ответил он. — Никто не готовит так вкусно кофе, как ты.

— Увидимся в следующий вторник, — сказала Коли и повесила трубку.

На следующее утро она поехала к Силасу в больницу, чтобы забрать его домой. Коли любила его и была готова на что угодно, лишь бы быть с ним рядом.

Когда она приехала в больницу, Силас был уже одет и ждал ее, сидя в деревянном кресле.

Сердце Коли сжалось, когда она увидела его. Он выглядел плохо.

— Ты похудел!

— Несчастный я, — вздохнул он.

Как обычно, он улыбнулся ей. Но Коли было не до веселья.

— Ты уверен, что тебе… — начала она.

— Да, — резко перебил он ее.

— Хорошо, я увезу тебя домой. Сиди и жди меня здесь, пока я не получу инструкции насчет твоего лечения, — приказала Коли и ушла, чтобы найти его врача.

Вооружившись списком, что можно и чего нельзя, она вернулась к нему.

— Пошли? — спросил Силас, вставая с кресла.

Как же он похудел, в очередной раз поразилась Коли.

Он шел к ее машине, упрямо не прибегая к ее помощи. Был холодный день, она включила печку, и он заснул через несколько минут.

Коли знала его адрес и без проблем нашла дом. Когда они подъехали к зданию, где находилась квартира Силаса, он проснулся и подсказал, где можно припарковаться.

— Тебе лучше пойти в дом, пока я ставлю машину, — предложила она.

Он не стал спорить с ней, так как чувствовал себя плохо. Коли припарковала машину, взяла свою сумку с вещами и поспешила к нему. Он оставил дверь приоткрытой; она вошла внутрь.

— Еще не в кровати? — спросила она, заметив, что он сидит в гостиной.

— Ты не представляешь, как это здорово — . вернуться домой, — сказал Силас.

— Кофе? — предложила Коли и прошла на кухню, которую нашла сама. Ей не хотелось спорить с ним, но в его состоянии необходим был постельный режим.

Она вернулась в гостиную с кофе, подала ему чашку, взяла свою и села рядом.

— Возможно, тебе лучше будет прилечь, когда выпьешь кофе, — предложила она с надеждой.

— Почему? Что ты хочешь сказать этим?

Ей хотелось рассмеяться.

— Может быть, ты и выписался из больницы, но тебе все еще нужен постельный режим.

Он посмотрел на нее с обидой, едва не сказав, что она хуже его мамы. Вместо этого спросил:

— Как жизнь?

— У меня? Хорошо! — заверила Коли. — Пожалуй, лучше, чем у тебя.

— Если тебе нужна помощь с наследством твоего отца, мои люди…

— Спасибо за предложение, все пока идет гладко, — перебила она его. — Нанет хочет продать дом, и я не возражаю.

— Она знает твой настоящий адрес?

— Нет, целыми днями я работала в галерее, дядя Генри сообщал мне все новости. Я же рассказывала тебе о дяде Генри, папином друге?

Силас не ответил ей, но задал другой интересующий его вопрос:

— Ты работаешь полный день? Я думал, ты только помогаешь там один раз в неделю.

— Помогала, — согласилась она. — Но когда узнала, что мои курсы начнутся не раньше сентября, то решила найти работу и…

— Мы договорились, что я буду обеспечивать тебя! — перебил ее Силас.

— Да, но мне было неудобно пользоваться твоими деньгами, пока я бездельничаю, — объясняла Коли, — поэтому я решила обратиться к Руперту за помощью, и он предоставил мне работу.

Силаса явно не обрадовало ее объяснение.