Пестрый бог тайн и лжи Рудайс снова сумел обойти не в меру любопытного Познавателя на повороте, вместо одной загадки подсунув другую. Яттмур? Хотя... что-то там говорил командор Элверт про яттмурскую озабоченность вопросами нового воплощения Белой Королевы. В совпадения Альс, разумеется, не верил.

Он повернул голову и увидел глаза аларского почтаря, до краев наполненные ужасом. Оно и понятно: когда мертвец сам собой открывает глаза и что-то говорит глухим неживым голосом, это зрелище неприятное для неподготовленного человека. Некромантия – запретное колдовство, а некромант почти что демон.

– Ты?.. Ты...

– Тфей... – почти что ласково сказал Ириен, пытаясь успокоить парня. – Это не то...

– Я сам знаю, что ЭТО такое! – взвизгнул парень.

Он пребывал на грани настоящей истерики. Вместо старого доброго рубаки Ириена, пусть своевольного, независимого и ворчливого, но все же хорошего эльфа Тфей вдруг увидел настоящего Альса – колдуна, мясника и... невесть чего еще. Вроде как пелена спала с глаз в одночасье.

– Не подходи ко мне!

– Тфей... – смутился эльф.

– Как я мог тебе довериться?!!

А ведь действительно, как? Тем более, когда речь идет о Шестой Звезде. Такой артефакт – желанная добыча для любого колдуна. Тфей испугался, страшно испугался, как никогда прежде в своей недолгой жизни. Он выставил вперед руку с зажатым в ней мечом.

– Убирайся!

Даже сытый волк не сможет пройти мимо упитанного молоденького барашка, в особенности если барашек не спрятался в кустах, а орет на всю округу от страха и мечется перед глазами. На груди у Тфея соблазнительно болтался амулет, а сам почтмейстер являл всем своим видом потенциальную жертву. Альс подобрал мечи с земли, но прятать их в ножны не стал.

– Что?! Зарубишь теперь?! Отберешь Шестую Звезду?! – зашелся в крике паренек.

– Все может быть, – отчеканил Ириен.

Тфей не выдержал, слишком велико было напряжение, и бросился на эльфа. Тот отбил атаку, и некоторое время молча и методично гонял почтаря по полянке. Не столько с целью смертоубийства, сколько ради удовлетворения собственного инстинкта охотника. В конце концов, парень еще должен рассказать про место схрона камня из амулета. Прежде чем...

Пальцы у эльфа что твои железные клещи, когда сжимают горло. Холодные длинные пальцы, как у самой Неумолимой Хозяйки. Эльф смотрел насквозь, словно и не видел перед собой живого человека. Человека? Да просто живое разумное существо. Жестокие глаза с ослепительной пустотой на самом дне. Похоже, что эти сияющие бездны и будут тем последним, что доведется увидеть в миг смерти, холодея от ужаса, решил Тфей.

Воздух стал жидким, густым и тягучим, вроде ледяного прозрачного сиропа. Он медленно, тоненькой струйкой вливался в легкие. Больно... больно дышать. Вот она, чужая жизнь, хрупкая, дрожащая, беззащитная, замершая на острой кромке, прежде чем... Альс с трудом протолкнул вдох в трахею.

Чужая жизнь, зажатая в пальцах.

Теплая кровь под теплой кожей.

Грохот бешено колотящегося о ребра сердца.

– Ты хочешь жить вечно, Тфей?

Как там говорила мудрая и нежная Альмарэ Ривелотэ? «Объясните мне разницу между умершим и нерожденным»? А отличие это всего-навсего в крошечном, по сравнению с вечностью, промежутке времени от первого до последнего вздоха. Объясните мне разницу между непрожитой и чужой жизнью?

Ведь ритуал будет соблюден в точности. Амулет, честно снятый с мертвого тела, но не для себя, а чтобы его подарить. Ведь проще же простого. Надеть Шестую Звезду и заставить любимую и единственную женщину прожить чужую жизнь. Долгую, долгую, долгую жизнь... Чтобы им обоим успеть устать и от любви, и от жизни? От любви, истинной и настоящей, редкого, удивительного чуда, дарованного за неведомые заслуги так щедро? От жизни, жестокой, прекрасной, кровавой, счастливой и безумной, полной до самых краев встречами, разлуками, горестями и радостями? Эльфийские сказки не лгут и ничего не приукрашают, в отличие от людских. Если сказано: «Пока не устали от жизни. Друг от друга. И от любви», значит, так оно и было на самом деле. Кому как не тебе, Ириен Альс, знать о том, что у судьбы не бывает дара без расплаты. Ты хочешь заплатить по самой высокой расценке? Ты хочешь, чтобы Джасс тоже платила за то же самое? Не хочешь? Тогда забудь о Шестой Звезде, словно и не было ее на твоем пути.

Осторожно и медленно эльф разжал пальцы, отодвинулся, а потом и вовсе отпустил почтаря, успевшего раз двадцать попрощаться с жизнью.

– Зачем... ты... так? Зачем... тебе?

Тфей закашлялся.

– А я не для себя, – выдохнул Альс. – Для женщины одной.

Конечно же, почтарь не поверил. Не мог допустить даже мысли, будто у этого безжалостного существа могут быть такие же чувства, как у всех нормальных людей. Альс? Ради женщины? Ересь какая-то. Нелюдь, он и есть нелюдь, хоть ест, пьет и спит так же, как и люди...

– Ты...

– Я знаю, – кивнул Ириен согласно. – Гад, убийца и выродок.

Эльф свистом подозвал свою пеструю лошадь, животину не только послушную, но и, пожалуй, умную.

– Живи, человечек, живи столько, сколько сможешь и сколько у тебя получится. Надеюсь, у тебя хватит сил не устать жить и любить, – сказал он на прощание, уже из седла.

И откуда ни возьмись, вдруг подкралась к Тфею мысль о том, что он уже никогда не сможет смотреть на Нолтаррэ, как прежде. И доверять ей, как прежде, не выйдет. Как не получится забыть этот невидящий эльфий взгляд, в котором отражается чуждая душа и чужая жизнь.

Все как обычно. Запахи пригорелой подливы, сохнущих портянок, сырого мяса, кислого пива и чего-то еще такого специфического, присущего каждому трактиру. Заходить лучше всего с наветренной стороны, особенно если с собственным нутром не в ладу. Иначе облюешься. Наверное, так пахнут люди. За годы своей неприметной службы господин Валлэ не смог и не захотел полюбить эльфов, зато прекрасно научился презирать людей. Волею случая оказавшись в промежутке между двумя расами, бывший наемный убийца ощущал себя ни тем и ни другим. Ему были равнозначно противны и эльфийское утонченное эстетство, и примитивная человеческая грубость. Поэтому странной дружбы между эльфом и оньгъе, которую Валлэ имел возможность наблюдать уже почти двадцать лет, он не понимал в принципе. Так что нет смысла смотреть, как эти двое прямо сейчас борются на руках на потеху всему честному люду. Оньгъе, оттопырив от напряжения губу, крепко сплетает свои толстые пальцы с пальцами Альса, бугрятся мышцы под кожей, от чего плечо эльфа становится похожим на лукошко из липового лыка – каждая жила, каждый мускул на виду. У человека рельеф мышц покрасивее будет, и в плечах он шире, но сражение идет на равных, и кто выйдет победителем, никому еще не ведомо. Кроме, разумеется, господина Валлэ. Он на эти поединки нагляделся вдосталь. Сначала верх возьмет человек, потом эльф, а потом снова человек, но как бы ничья по итогам получится. Чтобы, значит, никому не обидно было – ни людям, ни нелюдям, которые, за неимением достойного претендента среди орков и тангаров, болеют за эльфа. А под шумок Альс выцедит по капле из окружающих все новости и сплетни. Он это умеет делать изумительно изящно, попутно целуя в румяную щечку девчонку-подавальщицу и одновременно рассказывая пошлые байки из жизни обитателей степняцких гаремов. Веселая парочка лангеров втянула в свою затею и ветландского рыцаренка, натаскав за шестидневье держать ушки на макушке и вести с народом правильные разговоры. А мальчишка и рад стараться. А что? Кого он перед собой видит? Двух необычайно колоритных мужчин, настоящих воинов, боевых побратимов, которым не только Вейсское море по... ну, в общем, чуть выше колена, но и Великий океан – по плечо. Однако не знает бедный сэр Кенард, что дядьки эти не просто эльф и оньгъе, они – лангеры, а значит, работают на самого могучего работодателя в этом проклятом мире – на саму Судьбу. И таких, как Кенард Эртэ, их вечная госпожа и соперница запросто и не глядя кидает в свою бездонную топку.