– Мы? Победили?

– Да, мы – Воины Света. Вот почему мне так тяжело жить. Тьма будет побеждена. Она уже проиграла.

Тут Кен без задней мысли скопировал эльфью ухмылку. Он скривился точно так же, как делал это Альс, не выносивший на дух возвышенные словеса идейных борцов со Злом.

– Остынь! Опять тебя вещать потянуло.

– Прости. Но как же жить с ощущением победы? Как читать книгу с известным концом? – спросил Драйк, сопровождая свой вопрос драматическим вздохом.

– А ты уже знаешь, чем все кончится? – изумился Кенард.

– Конечно! Мы победим!

Оптимизм из сына Далмэди так и пер. Точь-в-точь, как пар из-под крышки кастрюли.

«Должно быть, легко верить в победу, когда от тебя ничего не зависит, особенно если самому ничего делать не придется, – подумал рыцарь Эртэ. – Если кто и умрет за эту... хм... победу, то это будешь совершенно точно не ты, дружок. А ведь кому-то придется помереть. Вот только кому?»

Кенард Эртэ очень сильно удивился бы, если бы дознался, что в этот самый момент Ириен задавал себе точно такой же вопрос. У него были основания.

Неумолимая Хозяйка удобно устроилась за его спиной на крупе Ониты и ласково обвила прохладными руками его торс, прижавшись щекой к тому месту, где скрещивались ножны двух мечей. Ее, невесомую и незримую, он вез в Ритагон – в лучший город мира.

Приставленных к ней лордом Арьятири охранников Джасс именовала Красный и Белый вовсе не из желания оскорбить. Пленник, зовущий своего тюремщика по имени, рискует проникнуться к тому добрыми чувствами, войти в положение, понять, в конце концов. Особенно если тот спокоен, выдержан и не желает узнику зла. Просто у него работа такая.

Эльфы тоже обращались к Джасс без всякой выдумки – Ты или Женщина.

Белый, Красный, Женщина – безликие маски, за которыми не видно глаз. Оно и к лучшему. Дабы не дрогнула рука в случае чего. Приказ есть приказ, и никакая приязнь не должна помешать выполнить свой долг. Они и так целыми днями находились друг у друга на виду. Поначалу Джасс раздражало, что вместе с ней в комнате находятся сразу двое надзирателей, лишь изредка, и то по очереди, отлучающиеся куда-то по своим делам. Но бывшая ведьма быстро привыкла, а возможность понаблюдать за двумя воинами Зеленой Ложи нашла чрезвычайно полезной. Впрочем, особого выбора у Джасс не было. Либо любоваться из окна пейзажами Ритагона, либо разглядывать эльфов.

Белый владел магией, Красный полностью посвятил себя боевым искусствам. Хладнокровие Красного превосходила только вспыльчивость Белого, а вместе они представляли собой удивительно гармоничный тандем. Две пары сверхбдительных глаз, столько же сильных и умелых рук, способных пресечь в зародыше малейшую попытку побега. А еще Ведающий сильно рассчитывал произвести такое сильное впечатление на человеческую женщину, чтобы та окончательно смирилась со своей судьбой. Что ж, каждый волен заблуждаться по-своему, и уж если Арьятири вбил себе в голову, что долгое общение с Ириеном Альсом и принцем Яримом никого и ничему не научило, то кто же ему лекарь?

В свое время один совсем неглупый маг-ренегат дал Джасс хороший и практичный совет: «Уязвимые места есть у всех, их только надо увидеть. Поэтому смотри внимательно». И она увидела, что боевого задора и уверенности у лорда Арьятири с каждым днем остается все меньше и меньше. Ведающий выглядел нервозным и озабоченным. Джасс даже догадывалась о причинах столь разительной перемены в настроении. Не иначе вмешались оллавернцы. Как там говорят хитрые аймолайцы? Боги располагают там, где люди лишь смиренно предполагают? Что бы там ни мнил себе Арьятири, но эльфов это тоже касается.

Как обычно, у Южных ворот стояла внушительная очередь из желающих попасть в Ритагон. Десяток опытных мытарей не справлялись с людским потоком и, сколько ни подгоняли стражники замешкавшихся путешественников, но всегда находилась парочка особо тупых простаков, которые умудрялись своими телегами перекрыть дорогу и застопорить движение.

Напуганные мулы ревели, из фургона, застрявшего колесом в выбоине, на землю сыпалась прошлогодняя капуста, хозяин товара причитал, вся остальная очередь крыла его последними словами.

– Деревенщина сиволапая! Куда прешься?!

– В ров его!

– Чтоб тебя... и твою мамашу... и твоего папашу!

Настоящая музыка для ушей, не слышавших последнее шестидневье ничего, кроме лесных шорохов и скрежета коротких рубящих фраз на эльфийском. Словом, Драйк наслаждался возвращением в лоно цивилизации, а потрясенно-растерянный вид ветландского рыцаря в сравнении с собственной искушенностью поднимал самооценку сына Далмэди на недосягаемую высоту. Сопливый обладатель рыцарских шпор, всю дорогу пыжившийся доказать свое превосходство над Драйком, явил миру свою истинную сущность.

А Кенарду было плевать на то, какое впечатление он производит. Выражение щенячьего восторга не сходило с его счастливой физиономии. Вот оно! Сбылось! Огромный город распахнул свои объятия скромному провинциалу, щедро предлагая незабываемые впечатления, удивительные открытия и приключения. От предвкушения встречи с Ритагоном у Кенарда перехватывало дыхание, и он беспокойно и нетерпеливо ерзал в седле.

– Скоро они там? Ну, скоро?

– Терпение, вьюнош! Всему своя очередь.

Парду Ритагон казался драконом, удобно разлегшимся на морском берегу. Могучий, жестокий, но не злопамятный, лукавый, беспечный, наглый и беспокойный, он щурился на солнце тысячами оконных стекол. Теперь-то оньгъе понимал, за что этот город так любим Ириеном. За свою неутолимую жажду жизни. Здесь хочется пустить корни, осесть, начать жизнь заново.

«И если вдруг выдастся случай, если улыбнется слепая Каийя... то почему бы и нет?» – думал убаюканный теплым солнечным днем Аннупард Шого, время от времени похлопывая Каравайчика по шее, чтобы успокоить. Мерина очередь нервировала ничуть не меньше, чем людей.

– Нет, чтобы помочь бедным животным!

Ириен обернулся на говорящего, мгновенно узнавая знаменитого мага.

– Что такое, Вир’емар? Стервятники уже слетаются? – прошелестел он сухим, как змеиный выползок, голосом.

– Здравствуй, Ириен! Я тоже бесконечно рад тебя видеть, – усмехнулся волшебник.

Эльф окинул старого знакомца долгим нехорошим взглядом. За прошедшие месяцы волшебник сильно изменился и даже, кажется, помолодел. Никаких тебе серых балахонов, исключительно модные одеяния: кафтан до колен из дорогой тафты, замшевые серые штаны, короткие сапожки, а кроме того, три стильные косички в бороде и жемчужные серьги.

– Куда принарядился, старый пес? Уж не на мои ли поминки?

– А ты как был грубым хамом, так и остался, – весело проворковал недавний ветландский отшельник. – Теперь не помогу тебе пройти в город без очереди.

– Пошел ты... и в... за...

Народ с наслаждением послушал подробности захватывающего путешествия по экзотическим местам женской и мужской анатомии, попутно совершая для себя небольшие открытия касательно предназначения некоторых телесных частей.

– Так это ж Тронгарс! – удивился Кенард.

– Он самый.

Эльфа аж перекосило от злости. Вир’емар всегда появлялся там, где отчетливо воняло жареным, чтобы погреть руки на чужих неприятностях и снова спасти мир от Нисхождения Тьмы.

Тем не менее к замечанию волшебника следовало прислушаться, если есть желание попасть в Ритагон до заката. Альс спешился, передал поводья в руки Кена, приказав следить за Онитой, как за наследной принцессой, и отправился расчищать дорогу. Игнорируя мечущегося между мытарем, стражниками и фургоном торговца, он нырнул в облако пыли, поднятое мулами. Журчащий речитатив заговора подействовал на животных если не сразу, то довольно быстро. Они перестали дергать фургон взад-вперед, а потом и вовсе остановились, чтобы спокойно дать вытащить застрявшее колесо. Затор быстро рассосался сам собой.