«Ниссан» съехал на обочину и остановился.

Мило улыбаясь, Николь достала из бардачка папку и положила документы на колени, убрав подальше мешавший ей пистолет.

— Знаете, вы ведь могли нечаянно убить меня, — с упреком сказал Ким. — Неужели оружие так уж необходимо? Я ведь обвиняюсь не в убийстве, не в ограблении, а всего лишь в угоне автомобиля.

— Я бы не смогла вас убить, даже если бы захотела, — ответила Николь, перебирая бумаги. — Это не настоящий пистолет.

— Что?! Хотите сказать, что преследуете преступников с игрушкой?

Николь собралась было ответить, но перед ее глазами вдруг возникла ужасная картина из прошлого.

Ночь. Тупик. И едва различимая фигура одурманенного наркотиками грабителя. В его руке пистолет. Потом два выстрела. И два тела на асфальте. Стэна и грабителя.

Николь зажмурилась, отгоняя жуткое видение, но сердце уже заколотилось, подстегнутое давним, но так и не изжитым страхом, руки похолодели, а перед глазами поплыли круги. Тогда Николь не хватило решимости выстрелить первой, и это стоило жизни Стэну Хьюзу, ее напарнику, другу, отцу двоих детей. Прошло более двух лет, но кошмар до сих пор преследовал ее. Он стал бременем, не позволяющим Николь забыть свою слабость, напоминанием о роковой ошибке, вечным укором.

Николь сделала глубокий вдох.

— Что с вами?

— Ничего, все в порядке. — Она вспомнила вопрос Кима о пистолете. — Так вот… Да, это не настоящее оружие. Он стреляет небольшими резиновыми горошинами.

— Горошинами?

Николь рассмеялась:

— Эти горошины вполне могут остановить человека, возможно, сбить с ног и уж наверняка оставят синяки, но зато не убьют.

— Рад слышать, — саркастически заметил он.

Она пожала плечами:

— Мертвый вы мне ни к чему.

— Спасибо. — Ее цинично-грубоватый ответ пришелся ему по вкусу. — Значит, перед вами не стоит задача доставить меня живым или мертвым?

Николь спрятала улыбку.

— Вы обещали показать документы, — напомнил Ким.

— Да, конечно, один момент.

Через пару минут он ознакомился с постановлением об аресте и доставке в суд, изучил приложенную к делу копию его водительских прав и фотографию.

— А вы не пробовали сравнить фотографию вашего угонщика и мою?

В голосе Кима было что-то такое, что заставило Николь присмотреться к обоим снимкам более внимательно. Несомненно, перед ней было два разных человека, хотя и имеющих значительное внешнее сходство. Но описание угонщика, имевшееся в ее досье, полностью подходило Букнеру.

— Невероятно… — прошептал Ким, недоуменно качая головой. — Просто невероятно…

— Ну что? Убедились?

Он не ответил, лишь сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Что скажете?

— Вы взяли не того парня.

Он сказал это так тихо, спокойно, как о чем-то не имеющем к нему никакого отношения, что у нее по спине пробежал холодок. Ни просьбы, ни мольбы. Просто констатировал факт.

И Николь почему-то захотелось поверить ему.

Но она прекрасно знала, какими убедительными бывают люди, теряющие свободу и пускающие в ход все свое обаяние, все способности, чтобы убедить других в своей невиновности.

— Вы большой оригинал. Все копы…

Он удивленно посмотрел на нее:

— Вы коп?

— Была. — Николь вовсе не собиралась отмалчиваться. Им предстояла долгая дорога, а в легкой беседе время летит быстрее. — Ушла из полиции два года назад.

— И с тех пор занимаетесь охотой на людей? Получаете, наверное, неплохие деньги, а?

Николь не стала обращать внимание на прозвучавший в его словах вызов, но не могла не заметить, с каким интересом он окинул ее оценивающим взглядом.

— Я работаю на брата, он хозяин детективного агентства. Специализируюсь на розыске пропавших, но иногда занимаюсь и другими делами. Надо же как-то зарабатывать на жизнь.

Ким невесело усмехнулся:

— То, что вы сделали со мной, называется похищением. Слышали о таком преступлении?

— Так вы невинная овечка?

Ким скрипнул зубами.

— Я ведь уже сказал, что вы ошиблись!

— Но вы же Ким Букнер, верно?

Он раздраженно хмыкнул:

— Я и не собираюсь это отрицать. Да, я Ким Букнер, но на вашей фотографии изображен другой.

— Я вам верю, но дело не во мне. Убеждать надо не меня, а судью. Так что не растрачивайте свое красноречие понапрасну.

Ким покачал головой и вздохнул.

— Великолепно, — сказал он, отворачиваясь к окну.

Они выехали на скоростное шоссе, и Николь увеличила скорость, рассчитывая до наступления темноты добраться до Стоктона и переночевать в одном из мотелей.

— Почему бы вам не расслабиться?

— Не очень-то легко расслабиться, когда на руках стальные браслеты.

— Мне очень жаль, но я не могу рисковать собственной безопасностью ради вашего комфорта. Придется потерпеть.

— Значит, вы намерены тащить меня таким вот образом до самого Сан-Бернардино?

— Именно так. Если все пойдет по плану, то попозже позволю вам немного размяться. И конечно, нам надо перекусить.

— Хотя бы пообедаю бесплатно.

— Проголодались? — с ноткой сочувствия спросила она.

Его губы тронула улыбка.

— Хочу предупредить, что отделаться гамбургером и стаканом сока вам не удастся.

— Не беспокойтесь. В мои намерения вовсе не входит привезти человека, не похожего на Кима Букнера.

Его влекло к Николь Линдсей. В ней было то, чего Киму не хватало в последние месяцы: сексуальность, чувство юмора. Давно уже ни одна женщина не вызывала в нем такого интереса.

Перспективы спокойного отдыха таяли с каждым часом, и Киму ничего не оставалось, как попытаться извлечь из создавшейся ситуации хоть какую-то пользу. Если уж судьба свела его с этой симпатичной молодой женщиной, то почему бы не воспользоваться внезапным подарком?

Однако ошибка, совершенная кем-то, должна иметь логическое объяснение. Ему же, настоящему Киму Букнеру, хотелось убедить в своей невиновности Николь Линдсей. Как это сделать, он пока не знал.

— Хочу извиниться за резкость. Уверен, после того, как все выяснится и происшествие предстанет в ином свете, мы оба посмеемся над случившимся.

Она с сомнением покосилась на него:

— Вы так думаете?

— Можете на меня положиться. Доказать свою невиновность я смогу не раньше, чем окажусь в Сан-Бернардино, а до тех пор мне ничего не остается, как наслаждаться поездкой.

Николь улыбнулась, ее пухлые губки приоткрылись, доставив Киму немалое удовольствие.

— Мне нравится ваше отношение к ситуации.

— А мне нравится, как вы улыбаетесь.

— Спасибо. — Она тут же посерьезнела.

— Не за что.

От Кима не укрылся тот факт, что ее щеки окрасились нежным румянцем. Судя по всему, эта женщина не привыкла к комплиментам.

— Вы замужем?

Она ответила не сразу.

— Нет.

— Не скажу, что для меня это откровение. Трудно представить мужа, который позволил бы жене заниматься такой работой.

Николь презрительно фыркнула, демонстрируя свое отношение к столь несовременному взгляду на жизнь.

— Как насчет приятеля?

— Нет. И я буду весьма признательна, если вы оставите комментарии при себе.

Такая привлекательная женщина просто не могла остаться незамеченной. За этим что-то скрывается. Что подтолкнуло ее к выбору именно этой профессии? Стремление кому-то отомстить? Желание доказать собственную значимость в области, где мужчины занимают доминирующие позиции? Какие бы мотивы ни руководили действиями Николь Линдсей, ее нельзя назвать заурядной женщиной.

Миновав Стоктон, Николь свернула с федеральной трассы в сторону мотеля, находящегося в удалении от оживленных дорог и обещающего именно то, что требовалось: тишину и покой. Ким вел себя скорее как приятный попутчик, чем как сбежавший от правосудия преступник. Он не протестовал, не жаловался, не делал заявлений. Его шутки свидетельствовали не только о тонком чувстве юмора, но и о наблюдательности и уме.