— С отливом мы должны сняться с якоря! Я останусь здесь на судне. Ночь будет лунная, да если бы даже и было темно, как у черта в пекле, и тогда я нашел бы дорогу, но вас я попрошу держать наготове шлюпки и вооружить людей, так как надо ожидать схватки!

— Но где же и когда они пройдут?

— Завтра ночью позади острова Уайта! Да вот постойте, — продолжал доносчик, взглянув на часы. — Боже правый, часа через два нам надо сняться, а я пойду посмотрю, откуда теперь ветер. Но прежде, лейтенант, выпьемте за успех нашего предприятия! — добавил он и духом осушил рюмку, снова похвалив настойку.

На другой день куттер «Юнгфрау» уже огибал восточную оконечность острова Уайта. Погода стояла ясная. В поспешности отплытия мистер Ванслиперкен не заметил, что жена Джемми осталась на судне, и, выйдя на палубу, увидел ее стоящей на баке, где она весело болтала с матросами.

— Что это там за женщина? — спросил Ванслиперкен Янсена.

— Это ди фрау… ди фрау Джемми Декс!

— Как она смела явиться на судно?! Пошлите ее сейчас ко мне!

Солдат подошел к жене Джемми и передал ей приказание командира, а муж просил ее пойти и вести себя кротко и прилично.

— Как вы попали сюда, женщина? — грозно крикнул Ванслиперкен, оглядывая ее с головы до ног.

— Как попала? Да на лодке приехала, понятно!

— А почему вы не съехали на берег, когда судно отплывало?

— По той причине, что лодки не было!

— Прекрасно-с! Вот что я вам скажу: если я вас еще раз вижу здесь, на судне, то за последствия будете отвечать вы сами!

— И я вам скажу, сударь, что если вы мне попадетесь на берегу, то за последствия также ответите сами! Попадетесь вы мне, смотрите! Сметь подумать угостить фухтелями моего дорогого, возлюбленного Джемми! Да я за это… — и Могги, согнув в локте одну руку, ладонью другой со всего размаха ударила немного пониже локтя. — Вот что! — закончила она и, повернувшись, пошла обратно на бак, не желая далее продолжать разговора.

Ванслиперкен вскипел от бешенства, поняв, что означал жест Могги.

— Послать сюда солдат! — крикнул он. — Схватить эту женщину и отвести ее вниз! Я вымещу все это на ее муже, прописав ему надлежащую порцию! Пусть он будет уверен в этом!

— И ты, сударь, тоже можешь быть уверен, я вымещу все на твоей паршивой собаке… Помни это! Я отправлю ее в плавание, как твоего капрала! Если ты осмелишься хоть пальцем тронуть моего Джемми, я задушу этого пса своими руками; изготовлю из него сосиски и тебе пришлю фунтик — полакомиться. Прочь, ребята, если хотите, чтобы ваши носы были целы!

— Вы хорошо знаете эту сварливую женщину? — спросил Ванслиперкена его новый знакомец.

— Нет! — ответил лейтенант, не особенно довольный вмешательством этого господина.

— Ну, так предупреждаю вас, берегитесь ее! Она свое слово сдержит!

Начало смеркаться (дни были короткие). Куттер отошел миль на восемь от берега и, следуя вдоль линии острова Уайта до тех пор, пока, по расчетам доносчика, они не поравнялись с известным пунктом, лег в дрейф, спустив все свои три шлюпки. На одной команда была поручена Шорту, на другой — Коблю, а в третьей был сам командир и доносчик. Джемми Декс принял начальство на судне и получил приказание оставаться на месте. Когда шлюпки готовы были отпихнуться, Ванслиперкен вдруг вспомнил про свою собаку: оставить ее на судне после угроз Могги на попечении поклявшегося уничтожить ее Костлявого, было все равно, что обречь ее на верную смерть, и потому, несмотря ни на какие возражения и протесты доносчика, приказал подать себе собаку в шлюпку и тогда только отошел от судна.

Четверть часа спустя доносчик заявил, что они подошли к тому месту, где контрабандисты должны выгрузить контрабанду, и потребовал полной тишины и осторожности, так как малейший звук мог выдать контрабандистам их присутствие и испортить все дело. Шлюпки вошли в крошечную бухту в скалах прибрежья, о которые с шумом и плеском ударялся прибой, и, миновав это место, очутились в маленьком защищенном бассейне, где вода была глубокая, но совершенно спокойная.

Около часа шлюпки оставались в этом бассейне, поджидая контрабанду. Ночь была лунная, видеть можно было далеко. Но скоро на море опустился густой белый туман.

— Только этого они и ждали! Теперь все обойдется как нельзя лучше! — сказал доносчик. — Погодите, я уже слышу плеск весел, будьте наготове! Ни слова, ни звука!

Действительно, большая длинная лодка, одинаково приспособленная как для гребли, так и для парусов, быстро приближалась к бассейну и теперь находилась уже на расстоянии не более 10 сажен от входа в бассейн.

Все с напряжением ожидали решительного момента, как вдруг Снарлейиоу, заслышав звук весел, кинулся вперед и, вскочив на нос шлюпки, громко залаял: «Боу! Боу! Боу!»

Заслышав лай, контрабандисты, знавшие, что с людьми, которым они должны были сдать свой товар, не должно быть собаки, тотчас же затабанили и стали уходить, а Снарлейиоу продолжал между тем все лаять. Контрабандисты, конечно, поспешили удрать, тем более, что на вершинах скал показались огни, означавшие присутствие врага, и в несколько секунд лодка с контрабандой бесследно скрылась в густом тумане.

— Проклятая собака! Ведь она вынула из моего кармана пять тысяч фунтов стерлингов! — воскликнул доносчик. — Я же говорил вам: вышвырните ее за борт!

Ванслиперкен тоже был вне себя от бешенства.

— Вперед, ребята! — крикнул он. — Работай дружно! Мы их нагоним!

— Как не так! — насмешливо произнес его новый знакомый. — Теперь посылайте корову догонять зайца! Я этих людей знаю; можете не трудиться. Пусть бы черт вас побрал и вашу проклятую собаку вместе с вами! Я, конечно, потерял 5000 фунтов, но могу утешиться, что и вы потеряли ровно столько же! Дорого же вам стоит этот паршивый пес!

В данную минуту Ванслиперкен был так раздражен этой потерей почти целого состояния, что готов был побить Снарлейиоу и даже смолчал, когда увидел, что матросы награждали его пинками, досадуя за неудачу.

— Что же мы теперь будем делать? — спросил он.

— Вернемся назад, поджавши хвосты, как побитые собаки! — сердито отозвался доносчик. — Но знайте, лейтенант, что вы теперь нажили себе во мне врага, а это не шутка!

Все вернулись в дурном настроении духа, а когда рассказали о всем остававшимся на судне, то Костлявый заметил: «Как видно, эта собака не так-то удружает шкиперу, и вряд ли черт послал ее ему на помощь».

— Да, — сказал Янсен, — эта собака — просто собака!

Как мы уже говорили, шлюпки куттера «Юнгфрау» поджидали контрабандистов в маленьком бассейне, защищенном скалами, в задней части острова Уайт. Над этим бассейном нависли страшные грозные скалы Блэк-Ганг-Чайна 21, который считался совершенно неприступным. Но, в сущности, доступ был, и контрабандисты избрали это место для выгрузки своего товара и тут же, среди этих грозных скал и обрывов, над самой отвесной стеной, обрывавшейся в море, устроили свои склады. Здесь, на высоте 60 футов, была площадка в 100 квадратных футов, служившая как бы двором громадной глубокой пещере. Площадка, слегка покатая в сторону маленького замкнутого бассейна, была обращена к морю своим высоким краем; в сторону бассейна скалы спускались так же круто, но здесь человеческая рука прорубила извилистую, незаметную для непривычного глаза тропку до того места, где скала, наконец, обрывалась с высоты 15 футов совершенно отвесно; отсюда к бассейну спускалась лесенка, которую по миновании надобности убирали.

Самая пещера, о которой говорилось выше, имела множество разветвлений и ниш, служивших частью складами для товаров, частью жилым помещением. В одной из ниш пробил себе дорогу живой родник свежей студеной воды, которой те же заботливые человеческие руки устроили сток наружу. Жилые помещения в этом женском монастыре, так как здесь жили только одни женщины, были устроены с некоторой претензией на удобство: стены завешены чистой парусиной, постели постланы на широких нарах, а вдоль стен расставлены столы, шкафы и скамьи. В передней части пещеры помещалась общая кухня, причем дымоход был устроен так, что дым вырывался наружу через множество сравнительно мелких отверстий и щелей, и со стороны моря его всегда можно было принять за туман или выделение паров от припека солнца.