Она вошла в бар впереди него. Покачивание ее бедер возбудило бы и мертвого. У Малко пересохло во рту. И возникло бешеное желание опрокинуть ее прямо на месте.

— Рюмку «Куантро», — заказала она.

Бар был почти пуст, за исключением шумного экипажа самолета авиакомпании «Трансконтинентал эр транспорт», прибывшего из Гвинеи. Они украдкой смотрели на флюоресцирующую фигуру молодой африканки.

— Вам понадобилось три часа, чтобы накраситься... — заметил Малко.

Она расплылась от радости.

— Вовсе нет, я лишь разок провела карандашом.

Откинувшись назад, она открыто провоцировала Малко. Он готов был разрушить это волшебство, но, к сожалению, он находился в Сьерра-Леоне не для того, чтобы осуществлять свои прихоти.

— Вы мне нужны, — сообщил он.

— Для чего? — нерешительно спросила Руджи.

— Я хочу повидать Бамбе, вместе с вами.

Ярость на мгновение сверкнула в ее глазах лани. Руджи ответила ледяным тоном:

— Зачем я вам нужна? Вы достаточно взрослый...

Он положил руку на длинные пальцы с ярко-красными ногтями.

— Руджи, речь идет о деле. Я хочу попросить ее об одной услуге. Если я пойду туда один, она испугается. Вы можете ее убедить. Я готов заплатить ей...

— В чем убедить ее? — все еще недоверчиво спросила она.

Малко рассказал ей о своих намерениях, и она выслушала его довольно скептически.

— Это очень сложно! — заключила она. — Бамбе не согласится.

— Но ведь можно попытаться.

Она не ответила. Несомненно, она была растеряна.

Явно сожалея о том, что нарядилась для жертвоприношения. Он ее перехитрил.

— О'кей, — наконец сказала она. — Поехали к ней.

Ночью улочки Мюррей Тауна выглядели еще более зловещими, чем днем. Неожиданный ливень превратил их в болото, в котором зигзагами передвигались покорные пешеходы, стараясь не быть раздавленными несущимися на полной скорости пода-пода. Руджи, все еще недовольная, указывала Малко дорогу в этом темном лабиринте. Сам он был напряжен и молчалив. Он молился про себя, чтобы Бамбе приняла его предложение. Наконец он подъехал к подъезду, выходившему в запущенный сад, в котором находился дом бывшей телефонистки.

Едва они вышли из машины, как множество бродячих котов с испуганным мяуканьем бросились в разные стороны... Пришлось долго барабанить в дверь, пока створка наконец не приоткрылась.

Бамбе, завернутая в бубу, с босыми ногами, встретила Малко сияющей улыбкой, которая слегка померкла, когда за его спиной она заметила Руджи. Руджи обратилась к ней длинной фразой по-креольски, и та провела их в маленькую комнату, где царил беспорядок.

Электричества не было. Свечка слабо освещала углы. Бамбе села на кровать, поджав по-турецки ноги.

Очевидно, присутствие Руджи смущало ее. Она беспрестанно бросала на нее вопрошающие взгляды. Руджи обняла ее за плечи и тихо заговорила с ней. Обе женщины, казалось, были в более близких отношениях, и Малко вспомнил, что в Африке много лесбиянок. Может быть, это и связывало тайные общества...

Наконец Бамбе рассмеялась, бросив косой взгляд на Малко, и прошептала несколько слов на ухо Руджи.

— Она думала, что вы придете к ней, — перевела Руджи. — Она ждала вас каждый вечер.

— Получала ли она известия от Хусейна Форуджи?

— Да, он несколько раз посылал к ней курьеров с просьбой вернуться в резиденцию.

Малко показалось, что у него гора упала с плеч. Первое предположение подтвердилось.

— Что она сказала?

— Что она не хочет.

— И все?

— Нет, ей кажется, что она как-то вечером видела здесь поблизости его машину, но она не уверена. Все «мерседесы» так похожи...

Малко скрывал свое удовлетворение. Хусейну Форуджи было тяжело лишиться своей игрушки для любовных утех. Его положение не позволяло ему бегать по шлюхам...

Малко вынул пачку долларов, отсчитал пять сотен и положил их на кровать. Бамбе не пошевелилась. Для нее это было абстракцией. Малко настаивал.

— Это составляет двадцать тысяч леоне.

Глаза Бамбе наконец "загорелись. Это уже было что-то конкретное. Ее мозг заработал, уже мечтая о небольшой лавочке, которую она сможет приобрести. Табачный киоск для начала. Тело ее расслабилось под действием этого райского видения, и взгляд ее влажных глаз остановился на Малко. Если бы они были одни, она, возможно, немедленно дала бы ему то, в чем отказывала иранскому советнику по культуре...

— Что надо делать? — спросила она.

— Вы можете связаться с Форуджи? — спросил он. — Тайно. Не по телефону.

— Да, — сказала она. — У меня есть кузен, который приходится братом сторожу резиденции.

Значит, все они из одной деревни.

— Он может передать от вас записку Хусейну Форуджи?

В глазах Бамбе снова появился страх.

— Что я ему должна сказать?

— Чтобы он пришел к вам. Завтра, как только стемнеет.

Лицо негритянки приняло упрямое выражение.

— Но я не хочу. Он будет...

— Он ничего не сделает, — пообещал Малко, — я буду здесь вместе с другом. Вам нечего бояться...

Бамбе переглянулась с Руджи. Это был критический момент.

— Соглашайся, — посоветовала Руджи. — Потом поедешь в свою деревню на несколько дней. Я отвезу тебя.

Это Малко и предвидел: передать ее под защиту Дикого Билла Ходжеса, пока это будет необходимо. Судьба Эдди Коннолли напоминала об опасности сотрудничества с ним. Бамбе, казалось, была очень заинтересована этими интригами, в которых она ничего не понимала.

— Что вы хотите с ним сделать? — спросила она.

— Поговорить с ним, — сказал Малко.

— Разве вы не можете пойти в резиденцию?

Руджи вмешалась в разговор.

— Нет. Форуджи не примет его. Он боится, что его сглазят. Его надо застать врасплох.

— А, хорошо, — сказала молодая негритянка.

Это уточнение успокоило ее. Она находилась среди старых знакомых... Она посмотрела на купюры, затем на Руджи и, наконец, на Малко и застенчиво сказала:

— Я не умею писать.

Непредвиденное осложнение.

— Я напишу за тебя, — сейчас же предложила Руджи.

Малко смотрел, как она готовила ловушку. Жребий был брошен. Первый акт его контрнаступления, призванный противостоять иранской операции.

— Потанцуем?

Руджи не могла больше усидеть на месте. Из огромных усилителей неслись действительно захватывающие ритмы Касса, и молодая африканка с горящими глазами извивалась в глубине своего кресла, как счастливая кобра. Впереди нее Малко вышел на огромную пустую площадку «Мунрейкера», дискотеки казино «Битумани», поразившего его своей роскошью. Казалось, что находишься не в одной из самых бедных стран в мире, а скорее в Европе, среди обстановки 30-х годов, мягких кресел, изысканного освещения, с диск-жокеем, пританцовывающим на месте на своем подиуме, возвышающемся над всей дискотекой.

Едва оказавшись на площадке, Руджи начала бесстыдно тереться о Малко с таким мастерством, что навязала ему свой ритм. Ее округлые бедра вращались как на шарикоподшипниках. Немногочисленным посетителям дискотеки, завороженным этим вызывающим и пышным задом, раскачивающимся в нескольких метрах от них, стали приходить в голову дурные мысли.

Малко ощущал на себе влияние этой природной чувственности. Его рука инстинктивно обвила талию Руджи. Молодая негритянка по-прежнему раскачивала бедрами, продолжая бесстыдно тереться о Малко.

— Обожаю эту музыку! — прошептала она.

Их взгляды скрестились, и он сказал себе, что она будет принадлежать ему еще до конца ночи. Затем она немного отстранилась, как бы желая еще больше привлечь к себе внимание. Она крутила животом, то втягивая его, то выпячивая, как восточная танцовщица, но в более чувственном, более томном ритме. Две другие пары присоединились к ним на площадке, но рядом с Руджи их движения казались неловкими и неуклюжими. Руджи, казалось, наконец заметила, какое действие она оказывает на Малко. Она мимолетно прижалась животом к его напряженной плоти.