Это было его последним приятным ощущением.

Взгляд его упал на Малко и Билла Ходжеса в тот момент, когда он спускался с небес на землю... Безмерное удивление мгновенно сменило выражение экстаза. Рыча от бешенства, он грубо оттолкнул Бамбе и поднялся, собираясь удрать. Забыв только, что его брюки запутались у него в ногах... При первом же шаге он упал вперед, ударившись о пыльный пол.

Билл Ходжес схватил его за ворот в тот момент, когда он пытался подняться.

— Кто вы? — заорал иранец. — Отпустите меня, я дипломат...

— Сраный, — просто сказал ирландец.

Изо всех сил он ударил его кулаком в живот. Малко показалось, что Христос на кресте входит в живот Хусейна Форуджи. Тот с криком отступил назад, снова упал, его вырвало, затем он начал дрыгать ногами, стараясь натянуть брюки...

Остолбеневшая Бамбе созерцала эту сцену полными ужаса глазами. Она схватила Малко за рукав.

— Вы не причините ему вреда...

— Нет, — сказал Билл Ходжес, — мы только хотим поболтать с ним...

— На помощь! — завизжал Хусейн Форуджи. — На помощь!

На сей раз кулак рассек ему верхнюю губу, и он отступил, прикрывая лицо обеими руками.

Он открыл рот, чтобы снова закричать, когда Билл Ходжес самым естественным образом наклонился. Когда он выпрямился, в сверкающем лезвии кинжала, вынутого из-за голенища сапога, отразился свет керосиновой лампы. Острие уже уперлось в кадык иранца.

— Пойдешь с нами, — приказал ирландец. — Молчи, и все будет хорошо...

Иранец, у которого по подбородку текла кровь, прекратил всякое сопротивление. Он повидал достаточно ужасов, чтобы почувствовать, что такой человек, как ирландец, может проткнуть ему горло без малейшего сожаления. Вилл Ходжес быстро ощупал его, не найдя никакого оружия. Затем он вытолкнул его наружу.

Малко встал между ними.

— Вы пришли пешком?

— Нет.

— Где ваша машина?

— Далеко.

— Ваш шофер знает, куда вы пошли?

— Нет, — еле слышно признался иранец.

Малко позволил Биллу увести его.

Бамбе повисла на нем.

— А я?

— Поедете с нами, — сказал он.

Бамбе покорно погасила свет и последовала за ними. Они обогнули дом, чтобы по пустырям, тянувшимся вдоль стены, выйти к тупику, где находился «рейнджровер» ирландца. Тот посадил Форуджи на заднее сиденье и передал руль Малко.

Бамбе, охваченная ужасом, прижалась к нему.

— Что вы собираетесь делать?

— Ничего, не бойтесь, — сказал Малко. — С нами вы в безопасности.

Пока они тряслись по изрытым улицам Мюррей Тауна, Хусейн Форуджи наклонился к Малко. К нему вернулось некоторое самообладание.

— Это похищение! — бросил он. — Я дипломат. Вы вызовете очень серьезный инцидент между Исламской Республикой Иран и Сьерра-Леоне. Ах...

Он замолчал. Билл Ходжес дал ему по шее.

— Ты будешь говорить, когда тебя спросят, — сказал ирландец.

Малко все-таки нервничал: он ввязался в совершенно незаконную операцию. На этом этапе даже Фирма не сможет защитить его.

Во время всего пути Билл Ходжес фальцетом напевал ирландские баллады. Хусейн Форуджи хранил молчание, так же как и Бамбе, свернувшаяся клубочком возле Малко.

Машину трясло, они беспрестанно падали друг на друга, и Малко пришлось замедлить ход. Из-за шофера Хусейна Форуджи иранцы могли скоро обнаружить исчезновение директора их Культурного центра. Это давало им отсрочку не больше, чем на два-три часа. До тех пор все должно быть улажено. В противном случае начнутся серьезные неприятности...

Хусейн Форуджи удивленно рассматривал роскошную обстановку гостиной ирландца. Они припарковали «рейнджровер» перед домом и отпустили шофера. Ясиру заперли в ее комнате. Бамбе, съежившись на диване, наблюдала за происходящим большими карими глазами.

Билл Ходжес подошел к бару и налил себе большой стакан виски «Джи энд Би». В комнате царила гнетущая тишина. Форуджи острым языком облизнул пересохшие губы... Как только они вошли в дом, ирландец связал ему запястья веревкой, конец которой он держал, как поводок. С бледным лицом и бегающими глазами, Хусейн Форуджи выглядел не очень привлекательно.

Малко подошел к нему.

— Господин Форуджи, нам известно, кто вы и чем занимаетесь.

— Я дипломат.

— Нет, — сказал Малко, — вы сотрудник иранских спецслужб и подчиняетесь непосредственно имаму Хомейни. До приезда в Сьерра-Леоне вы служили палачом в тюрьме Эвин, а до этого были осведомителем тайной полиции в квартале Шемиран в Тегеране. Вам нужны еще подробности? Как вы уничтожили по ложному доносу всю семью Лак? Как выкололи глаза бывшему офицеру Императорской гвардии...

Форуджи съежился. Его кадык поднимался и опускался, он был еще бледнее, чем обычно.

— Это... это ложь... — пробормотал он. — Кто вы?

— Вам это тоже известно, — сказал Малко, — вы пытались убить меня с помощью одного из подручных Карима Лабаки.

Молчавший до сих пор Билл Ходжес внезапно поставил свой стакан на бар и как бы ринулся вперед. Все его лицо покрылось красными пятнами. Пальцы его сомкнулись на голове иранца, и он принялся колотить его головой об стену.

— Мерзавец! Это ты приказал убить Сэти.

Хусейн Форуджи орал, отбивался и, наконец, упал на пол. Малко вмешался.

— Билл, отпустите его на минуту. Господин Форуджи, я хочу знать, кто эти два ливанских шиита, которых вы прятали в своей резиденции на Хиллкот-роуд и которые находятся сейчас у вашего друга, Карима Лабаки. И что они собираются делать.

Глаза Хусейна Форуджи сузились. Он явно не ожидал такой осведомленности... Он покачал головой, бормоча:

— Я не знаю, о чем вы говорите, я не знаю этих людей. Я никогда никому не предоставлял убежища в резиденции. Даю слово.

Малко повернулся к Бамбе.

— Бамбе, ведь вы говорили мне, что в резиденции тайно проживали двое неизвестных?

Негритянка, полумертвая от страха, не смогла ответить. Однако ее молчание вызвало истерику у Хусейна Форуджи.

— Она врет! — орал он. — Грязная сука, безбожница, животное...

Он продолжил по-персидски, осыпая ее непристойной бранью... Малко дал ему разрядиться. Билл Ходжес, внезапно успокоившись, смотрел на иранца. Он сказал:

— У нас мало времени. Предоставьте это мне.

Малко не нравилось, что наемник перехватывал у него инициативу. Но, с другой стороны, нужно было замарать руки. Он вновь увидел умирающую Сэти и изуродованный труп Эдди Коннолли, подумал об убийстве в Абиджане. Не говоря уже о том, что могли натворить оба шиитских террориста.

— Господин Форуджи, — сказал он, — я советую вам говорить.

— Свинья! Вы всего лишь неверная свинья! — завопил иранец. — Аллах уничтожит вас и ваших союзников. И скоро вы заплачете от унижения, вы будете оплакивать своих покойников...

Он внезапно замолчал, продолжая бессвязно цедить слова сквозь зубы, еще больше побледнев, понимая, что сказал лишнее... Малко многозначительно переглянулся с Биллом Ходжесом. У ирландца мелькнула улыбка, не предвещавшая ничего хорошего.

— Оставьте его мне. Через пять минут он скажет все, что ему известно... И я, в самом деле, не причиню ему вреда.

Он уже потащил иранца за собой за веревку, связывающую его запястья... Форуджи попытался цепляться за мебель, опрокинул большого льва из черного дерева, закричал, разорвал штору и в конце концов его пришлось волочить по земле. Бамбе нервно засмеялась. Ей это казалось очень смешным... Малко вмешался:

— Я пойду с вами.

— Ничего не бойтесь, — бросил наемник. — Я только немного смягчу его. Это как мясо, его нужно немного отбить...

Подталкивая Форуджи, он потащил его в сад... Малко все же собрался последовать за ним, когда в него вцепилась Бамбе.

— Не оставляйте меня! Не оставляйте меня одну!

От страха она впала в настоящую истерику. Ему удалось успокоить ее, и он отправился на поиски ирландца. Тот исчез вместе со своим пленником. Малко позвал:

— Билл! Где вы?

В ответ он услышал только шум волн. Он вышел через застекленную дверь, вглядываясь в темноту, и сейчас же Бамбе, все такая же напуганная, вцепилась в него. В таких условиях найти Билла Ходжеса было невозможно.