Надо, однако, сказать, что Чичетти возненавидел Пилукку не столько за нанесённые убытки, сколько от зависти. Ему очень понравился механический мальчик. «Ах, если бы он был мой, — думал владелец универмага, — вот бы я разбогател! Но я всё равно доберусь до него, чего бы это мне ни стоило».

И каждый день он прогуливался возле дома учёного, чтобы посмотреть на механического мальчика, и, потирая руки, мечтал о том, как он заберёт себе Гвоздика, если только Пилукка не заплатит ему в срок все долги.

Тем временем Пилукке и его сыну жилось невесело. Но не долги отца омрачали настроение Гвоздика — такие мысли не волновали его железную голову. Механическому мальчику было не по себе только потому, что, сколько ни старался Пилукка, старику не удавалось купить своему сыночку вдоволь масла, до которого тот был большой охотник…

Наконец наступил срок платежа. В этот день Гвоздик залпом проглотил свою долю масла и такими голодными глазами посмотрел на Пилукку, что у бедного старика сжалось сердце: ему показалось, что те несколько капель масла, которые он оставил себе, чтобы съесть их с последним куском хлеба, он украл у своего мальчика.

— Мне совсем не хочется есть, — сказал Пилукка, притворяясь сытым. — Я ем этот хлеб только для того, чтобы почистить зубы, а масло возьми ты…

Но мальчик всё понял: его сердце, хотя и сделанное из алюминиевого кофейника, не было бесчувственным.

— Нет, нет, я не хочу есть! — воскликнул растроганный Гвоздик и, как бы извиняясь, добавил: — Знаете, папа, масло я, конечно, люблю, но только понемножку, потому что, если пить его много, оно действует, будто слабительное!..

Такова была первая благородная ложь в жизни Гвоздика. В то время как отец уговаривал сына выпить оставшееся масло, в дверях послышался грозный окрик:

— Именем закона, отворите!

Это был судебный исполнитель, — он пришёл забрать у Пилукки Гвоздика за неуплату долгов.

— Но это же мой сын! — негодовал Пилукка. — Вы не имеете права отнимать у меня ребёнка!

— Это не ребёнок, а машина! — невозмутимо произнёс судебный исполнитель. — А согласно статье «27.351(1), — смотри выше, параграф 3X8» — машины должников могут быть описаны и изъяты.

— Зачем мне ещё смотреть выше? — возмутился Пилукка. — Я смотрю только на Гвоздика и говорю вам, что вы не имеете права отнимать у меня сына! Я не позволю вам увести его!

Мальчик понял, как любит его Пилукка; всё внутри у него заскрежетало, и… он бросился обнимать своего отца, но сделал это так порывисто, что чуть не переломал ему все кости. Гвоздика вырвали из объятий отца, который, боясь, как бы сын не наделал ещё больших бед, категорически запретил ему оказывать сопротивление.

На улицах люди удивлённо оглядывались на механического мальчика: он шёл с поникшей головой; на шее у него была верёвка, и Чичетти тянул её изо всех сил.

Но это странное шествие продолжалось недолго, потому что внимание Гвоздика неожиданно привлекло огромное объявление: «Миллион — тому, кто победит знаменитого боксёра Спакканазо!»

— Вот где я достану деньги, чтобы заплатить долги моего отца! — воскликнул обрадованный мальчик.

И, дёрнув верёвку так, что она разорвалась, а Чичетти полетел вверх тормашками, Гвоздик помчался туда, где выступал непобедимый Спакканазо — знаменитый Разбиватель Носов.

Вбежав в раздевалку, где лежали без сознания побитые противники чемпиона, Гвоздик, ничуть этим не смущаясь, быстро натянул на себя чей-то, брошенный на столе, шерстяной свитер и шерстяные трусы, — теперь его нельзя было узнать.

А в это время на ринге Спакканазо обращался к публике:

— Любезные синьоры, — говорил он слащавым голосом, — неужели среди вас нет никого, кто бы хотел получить миллиончик? Заработать его проще простого: стоит только подняться на ринг и победить меня…

Потом, изменив тон и выпятив колесом грудь, Спакканазо заревел:

— Трусы, идите же сюда, и я отправлю вас на полгода в больницу! Я убью вас всех! Ну, где же вы, смельчаки? Или, может быть, никто не хочет получить миллион?!

Вдруг среди онемевших от страха зрителей послышался резкий металлический голосок:

— Спакканазо, я принимаю твой вызов!

И Гвоздик очутился на ринге лицом к лицу со страшным Спакканазо.

— С тобой, малявка, я разделаюсь одним ударом! — закричал чемпион и, разбежавшись, со всей силы ударил Гвоздика. Но… раздался пронзительный крик, и Спакканазо заплакал, как ребёнок: — Ай-ай-ай, моя бедная рука, что я теперь буду делать?! Он сломал мне руку!

Гвоздик расхохотался, а публика была ошеломлена — никто ещё так легко не расправлялся с могучим Спакканазо.

Чемпион вытер слезы и уже наступал снова:

— На сей раз я тебя убью! — Но едва он это произнёс, как заревел во весь голос: — Ай-ай-ай! Он сломал мне другую руку!!!

Публика пришла в ещё большее недоумение, но мы-то прекрасно знаем, в чём секрет: под шерстяным свитером — была стальная броня толщиной в три сантиметра. Гвоздик тоже нисколько не удивился своей победе, а, напротив, вспомнив о папе, решил поскорее покончить с этим делом. Двумя пальцами он щёлкнул по носу чемпиона, и Спакканазо, едва успев вскрикнуть «ай!», упал на землю, словно отравленная муха.

Не обращая внимания на аплодисменты публики, Гвоздик схватил мешок с выигранными деньгами, протиснулся сквозь возбуждённую толпу и побежал домой.

— Папа, — закричал он, — мы спасены! Вот деньги для уплаты долгов!

Но только успел он это произнести, как растворилась дверь и вошли Чичетти, судебный исполнитель и полицейский.

Полицейский сказал:

— Ты не такой, как все; ты сделан из стали, а потому твоя победа считается недействительной, и я забираю у тебя мешок с деньгами.

Судебный исполнитель сказал:

— Так как Пилукка не заплатил долги, Гвоздик становится собственностью Чичетти.

Только Чичетти ничего не сказал, а лишь самодовольно ухмыльнулся. Это он узнал Гвоздика на ринге и дал знать в полицию. А для большей надёжности на сей раз вместо верёвки он обвязал шею мальчика толстой железной цепью и с торжествующим видом потащил его за собой.

Чичетти повёл закованного Гвоздика в свой универмаг. У него уже был разработан план, как при помощи механической куклы нажить большие деньги, недоставало только согласия Гвоздика.

— Милый Гвоздик, — сказал Чичетти заискивающе, — ты ведь машина, и тебе всё равно, для кого работать — для меня или для Пилукки. Но я богат, и у меня ты получишь всё, что пожелаешь. Я дам тебе масло лучшего сорта, я буду чистить тебя каждый день дорогим «Бриллатутто», а взамен…

Но Гвоздик не дал ему договорить:

— Я никогда не стану тебя слушаться! — закричал он. — Я хочу домой, к папе Пилукке! — И, наклонив голову, словно танк, он бросился вперёд, стараясь пробить стену. Цепь выскользнула из рук Чичетти, но он нажал все двадцать звонков на своём письменном столе, — сейчас же прибежали его двадцать личных секретарей. Гвоздик головой и ногами пробил в стене дыру и собрался просунуть туда голову, когда по команде Чичетти двадцать секретарей повисли, все вместе, как гроздь винограда, на конце цепи и изо всех сил упёрлись ногами в пол, словно рыбаки, вытаскивающие из воды невод.

— А ну тяни! — кричал Чичетти, стоя на письменном столе. — Посмейте только отпустить его, и я уволю вас всех!

Гвоздика, несмотря на всю его силу, втащили обратно и приковали к железобетонной стене.

Чичетти неистовствовал. Как это так, — мальчишка, да ещё железный, не хочет ему повиноваться и разрушает все его планы?!