На следующее утро, начали подходить основные силы осаждающих, они пока не спешили, разбивая лагерь в отдалении и блокируя форт. Буры ждали свои пушки, застрявшие пока неизвестно где, несколько конников поехала на их поиски. Впрочем, снайперы буров время зря не теряли, им удалось подстрелить британского часового, неосторожно высунувшего свою любопытную голову поверх частокола. Англичане в долгу не остались и подстрелили парочку чернокожих зулусов неосмотрительно приблизившихся слишком близко к форту. Но, в целом британскому командиру форта было не позавидовать. Мало того, что в форту гарнизон был меньше шести десятков человек, так еще и большинство из них была вооружена старыми винтовками времен Крымской войны. Дальнобойных винтовок, включая охотничьи ружья офицеров, было всего полтора десятка и современные скорострельные ружья трех десятков буров представляли для осажденных большую проблему.
В довершении всех неприятностей половину солдатского состава с утра скрутила острая форма дизентерии, сопровождающаяся сильной рвотой. Пока удавалось удержать всех людей в строю, но силы их с каждым часом таяли. Доктора или же фельдшера в форте не было.
Солнце уже поднялось высоко, когда буры нашли свои потерявшиеся в дороге орудия. Еще два часа ушло на их доставку к форту. Десятки чернокожих зулусов так облепили своими телами пушки, толкая их, что лошади впереди бежали, едва натягивая постромки. Теперь нужно было подготовить артиллерийские позиции. Местность у форта была такова, что удобных возвышенностей, чтобы разместить пушки, рядом не было. Гладкоствольные орудия по дальности стрельбы были в пределах досягаемости английских дальнобойных винтовок. Так что пришлось набивать защитные мешки с землей и укладывать их рядами. Вялая перестрелка с британцами, которая велась до этого момента, теперь активизировалась. С той и другой стороны активно раздавался треск выстрелов, но жертв было немного: один убитый и двое раненых с британской стороны и всего шестеро убитых и раненых чернокожих, со стороны осаждающих.
Теперь заговорили пушки. Грохот разрывов изрядно напугал зулусов, но результаты стрельбы были неутешительны. Первые два выстрела были пристрелочные, третьим удалось пробить брешь в частоколе, четвертым повредить какую-то постройку в форте (был разбит навес над солдатской столовой). Три остальных выстрела были шрапнельные, буры пока только учились выставлять там трубки для подрыва, поэтому особого ущерба британцам они не нанесли. Всего от орудийной пальбы у британцев был один убитый и шестеро раненых. Еще троих англичан буры вывели из строя, когда британцы заделывали щель в частоколе, укладывая там мешки с сухарями и кукурузной крупой, взятыми с продовольственного склада.
Снарядов к пушкам у буров больше не было, и теперь орудия должны были отправить в тыл, и дальше в Свободную Оранжевую Республику. Динамита у буров уже также не было. Силы осажденных и осаждающих застыли в равновесии. Редкие выстрелы с той или другой стороны не могли поколебать чащу весов.
Но у британцев дела были хуже. Болезнь распространялась. Вдобавок к раненым в лазарет пришлось поместить и несколько больных. Теперь оборона легла на плечи сорока человек, тридцать из которых также подверглись действию болезни в той или иной степени.
Во второй половине дня военный вождь чернокожих Мкопане попытался силами зулусов организовать штурм форта, через щель пробитую в частоколе. Пугающая черная орда хлынула к форту, грозя поглотить его. Шеренга за шеренгой вперед устремлялся черный потоп, усеянный массой бликующих копий и линиями черных щитов с перьями поверх них. Англичане осыпали этот черный поток частыми ружейными залпами, выбивая пустоты в шеренгах, бурские снайперы отвечали своим метким огнем, поражая британцев. Добрые винтовки в руках парней, знающих, как с ними обращаться, способны остановить бог весть, сколько черных с дубинками и копьями, но сейчас силы были слишком неравны. Скоро у пролома в частоколе закипело ожесточенное сражение. Не успевающие перезаряжать ружья англичане в первом ряду размахивали ими как дубинками, второй ряд стрелял в упор, а третий заряжал винтовки. Зулусы работали своими окровавленными ассегаями словно швейные машинки. Их потные тела, намазанные маслом, блестели на солнце, при этом они визжали так, что кровь стыла в жилах. Несколько буров подошли к частоколу с другой стороны и подняли на своих плечах пару стрелков вооруженных револьверами. Они открыли бешеный огонь по задним рядам горстки британцев, и те обратились в бегство и укрылись в казарме. Зулусы перелезли через щели и заполнили двор, щедро усеянный окровавленными телами, скоро они открыли ворота, и форт оказался заполнен массой людей.
Чернокожие обнаружили лазарет и выпустили души раненых наружу, вспоров им брюшную полость. Громкий рев "Сузу! Сузу!" сменился зловещим шелестящим "С-джи! С-джи!", когда острия стали вонзаться в жертвы. Запертые в казарме семеро укрывшихся британцев лихорадочно заряжали оружие, готовясь подороже продать свою жизнь. Они пока не стреляли, экономя боеприпасы, которых у них осталось немного. Но никто с ними не стал вступать в переговоры, зулусы поднесли к казарме кучу досок и дров, приготовленных для столовой и подожгли их. Пытавшихся выбраться из дыма и пламени британских солдат принимали на копья. Зулусы были в бешенстве, ведь при осаде этого форта они понесли потери убитыми и ранеными в полторы сотни человек и теперь жаждали мести. Лишь наступивший вечер несколько охладил жаждущих мщения чернокожих воинов.
Как только зулусы ворвались в форт, Дэвид Ван Яарсвельд стал собирать своих людей и готовить их в обратную дорогу. "Наступает время ужина, — подумал он. — Пора сматываться. Зулусам здесь работы на несколько минут". Убедившись, что казарма горит, и весь форт теперь захвачен зулусами, предводитель буров скомандовал своим людям отход. Теперь, когда два форта на Тугеле пали, броды были в руках зулусов, они могут легко перебрасывать свои войска в северный Наталь, и этот край был теперь их зоной ответственности, у буров теперь другие дела.
Испуганные переправой тысяч зулусов, ящероподобные крокодилы, облюбовавшие это место, отвратительные и злобные, вставали на короткие кривые лапы, быстро ползли к воде и исчезали под ее поверхностью, так что из воды торчали только глаза. Они бесстрастно наблюдали за проходящей мимо зулуской армией.
ГЛАВА 14.
Тем временем в далеком северном и туманном осеннем Лондоне шел дождь. День уже заканчивался, солнце стояло совсем низко, и скоро должно было скрыться за широким пологом серых туч, наплывающих с севера и захлестнувших уже половину неба. Воздух был сырой и холодный, дождь хлестал прозрачными прутьями по крышам мокрых домов и с шумом стекал по дождевым трубам в сточные канавы. Все же этот изрядно зарядивший дождь несколько омыл Лондон с его вечной грязью, шумом и бестолковыми прохожими, все это сейчас было мало заметно.
Но в роскошном особняке в фешенебельном Лондонском районе Белгравия было тепло и уютно. Дом был в французском стиле ампир с балюстрадами, затейливой ковкой, резными деревянными панелями, потолок здесь был расписан позолоченными ангелочками, а стены выглядели как свадебный пирог. Ливрейные слуги раскачегарили камины на полную, а количество свечей, горящих в подсвечниках, напоминало небольшой пожар.
В гостиной сидело три человека: сэр Эндрю Монтегю, крупный английский землевладелец и хозяин этого особняка, Бенджамин Дизраэли, премьер-министр Великобритании, вечный должник хозяина дома и его протеже в политике; присутствовал также Его Королевское Высочество, наследник престола, принц Уэльский (крайне вульгарный парень) Альберт (более известный под своими прозвищами Берти-Буяна или Грязного Берти). Впрочем, королева Виктория уже в открытую заявляла, что намерена пережить своего отпрыска, чтобы не допустить это ничтожество на престол. Когда ты — королева, кичащаяся своей незапятнанной репутацией, чувством долга и высокими моральными принципами, а твой сын — законченный бездельник, который считает потраченной зря каждую минуту, когда он не ест, не пьет, не вытягивает деньги из богатых подхалимов и не ухлестывает за всем, что носит юбку, тебе простительно быть такой придирчивой. С другой стороны, чего она могла ожидать от своего отпрыска, так как яблочко, как известно, падает очень недалеко от яблони.
