Он бросился к выходу, вышиб дверь и выбежал из дома с криком радости.

Почти в то же время распахнулась внутренняя дверь и в сени ворвались в беспорядке, размахивая оружием, Гартман, Отто, Ивон и еще человек десять; несколько вольных стрелков светили зажженными факелами.

— Боже мой! — вскричала молодая женщина. — Что случилось?

— Лания! Шарлотта! — в один голос вскричали ей в ответ.

— Похищены! Исчезли! — прибавил Гартман с отчаянием.

— Господи! — воскликнула молодая женщина, вскочив на ноги. — Там! Там! — прибавила она задыхающимся голосом. — Убийца! Бегите! Бегите!

— Какой убийца? — спросил Ивон с ужасом.

— Поблеско! Изменник! Подлец! Он не может быть далеко! Бегите за ним!

И она упала без чувств на руки Отто.

— За мной, за мной! — вскричал Ивон и кинулся вон из дома.

Вольные стрелки устремились за ним вслед.

К несчастью, вполне было справедливо, что госпожи Вальтер и Гартман, Шарлотта и Лания исчезли бесследно.

Если важнейшая часть плана барона фон Штанбоу и не удалась, другая увенчалась успехом: сообщники его, долго прождав его, так как он задержан был Анною Сивере, завладели, однако, согласно его распоряжению, этими драгоценными заложницами.

Мы вернемся теперь к Мишелю, которого оставили в ту минуту, когда он вышел из шалаша вместе с Лилией, чтоб пойти к баронессе фон Штейнфельд.

Идя рядом со своей спутницей, Мишель пытался расспросить ее; напрасно, однако, делал он самые тонкие и отдаленные вопросы, ни одного благоприятного ответа он не получил — молодая девушка ничего не знала или, что правдоподобнее было, прикидывалась ничего не знающей, она отстраняла предмет разговора с величайшим искусством, чем доказывала в одно и то же время находчивость и твердое решение оставлять его в полном неведении того, что для него так важно было знать.

Наконец Мишель решился молчать, раздосадованный совершенною неудачей всех своих попыток выведать что-либо от прелестной девушки, которая на все его вопросы отвечала неизменно в отчаяние приводящими словами «не знаю», хотя и произносила их с очаровательной улыбкой.

Очевидно, ей дали указания, и она твердо решила не изменять им.

Около десяти минут длилось молчание двух спутников, сведенных такою странною случайностью.

Мишель опять заговорил первый.

Впереди них тянулась открытая снежная дорога, где мельчайший предмет виден был на большое расстояние; по обе стороны ее, образуя как бы живые стены, росли кусты терновника и высокий кустарник.

— Долго нам еще идти? — спросил офицер. — Я не вижу экипажа, о котором вы говорили.

— И я не вижу, — ответила девушка своим серебристым голосом, — это удивляет меня; давно бы нам уже следовало дойти.

— Не случилось ли чего, что вынудило баронессу уехать?

— Это невероятно, сударь, моя крестная мать осторожна, все пустынно вокруг нас на несколько миль вокруг.

— Именно это совершенное отсутствие движения и тревожит меня, — ответил офицер улыбаясь.

— Я не понимаю вас, сударь.

— В военное время, милое дитя, особенно надо остерегаться тех мест, которые кажутся самыми мирными и пустынными.

— О! Это не может относиться к этому месту.

— Как знать? — прошептал Мишель задумчиво.

— Я скорее думаю, что барыня моя, находясь на прямой и открытой дороге, где так легко было увидать ее издалека, сочла нужным стать в кустарник у дороги, где ограждена от любопытных глаз.

— Быть может.

— Это очевидно так, сударь.

— Я допускаю это, прелестное дитя, но только отчего же мы не видим следов колес на снегу?

— Отчего, сударь? Я почти уверена, что мы далеко еще не дошли до места, где сначала остановилась карета. Следов колес и быть не может.

— Справедливо изволите рассуждать, — смеясь, согласился Мишель.

— К тому же, хоть бы они и были, — продолжала девушка наставительным тоном, который очень ей шел, — снег валит хлопьями и давно бы успел их закрыть. Оглянитесь, сударь, и попытайтесь-ка отыскать наши следы.

Молодой человек обернулся машинально: в самом деле, следов их уже не существовало.

— Прелестный профессор, — сказал Мишель шутливо, — я признаю себя побежденным, не употребляйте во зло вашего торжества.

— А следовало бы, — возразила она лукаво, — но я добра и лучше скажу вам, что, идя так тихо, нам еще добрых двадцать минут не достигнуть места, где сперва остановилась карета. Мы теперь едва на пистолетный выстрел от шалаша, где ваши стрелки.

— Ну, теперь вы ошибаетесь, прелестное дитя, мы идем более четверти часа.

— Положим, но черепашьим шагом, оттого, верно, вам путь и кажется, длинен, — прибавила она с плутовскою улыбкой.

— Теперь вы зло смеетесь надо мною.

— Ничуть, просто говорю правду; но позвольте, кажется, я что-то слышу.

Они остановились и слушали.

В чаще раздался тихий свист с известными переливами.

— Слышали? — спросила девушка.

— Разумеется, но я не могу определить, где именно раздался этот сигнал.

— А я знаю, пойдемте.

— Позвольте, — остановил он девушку, — ничто не доказывает, чтоб сигнал относился к нам.

— Не бойтесь, я узнала свист, которым крестная призывает меня.

— Это другое дело, и если вы уверены…

— Как нельзя более, — перебила она с нетерпением.

— Однако вы говорили мне сейчас, что мы должны быть далеко от места, где остановилась карета.

— Правда, но что же в этом? Крестная могла, как я и предположила это сначала, для большей осторожности, не только поставить экипаж в кустарник, но и подъехать насколько возможно ближе к месту, где вы стоите биваком.

— У вас на все ответ, когда вам угодно, очаровательный демон, — сказал Мишель с улыбкой слегка насмешливой, — я слепо отдаюсь в ваше распоряжение. Ведите же меня!

В эту минуту послышался второй свист.

— Видите, крестная теряет терпение.

— Не заставим ее более ждать. Идите, я следую за вами.

Девушка улыбнулась и помчалась в кустарник, как испуганная серна, вслед за нею пошел без всякого колебания и Мишель, только более спокойным шагом.

Девушка не держалась края дороги, а смело вошла в кустарник, пройдя расстояние метров в сто, свернула вправо на природную аллею величественных сосен и как будто пошла назад, то есть по направлению к шалашу, но параллельно с дорогою.

— Куда же вы идете? — окликнул ее Мишель. — Я совсем не понимаю, где мы.

— Смотрите под ноги, — ответила она, лаконично не останавливаясь.

Мишель опустил глаза — следы колес ясно виднелись на земле, только местами покрытой снегом.

— Правда, — сказал он, — но я все-таки ничего не понимаю.

— А загадку-то понять не трудно, — возразила девушка слегка насмешливо. — Крестная велела проехать гораздо далее, чем мы с вами полагали; мы прошли, не подозревая того, место, где она находится, а теперь должны возвращаться назад. Да вот поглядите, там, у огромной сосны в начале прогалины разве не видите вы кареты?

— И в самом деле, решительно, прелестное дитя, вы отличный вожатый, я лучшего бы не желал, хоть на край света идти.

— Так далеко я вас не поведу, сударь, — сказала девушка, смеясь, — я побоялась бы…

— Чего же? — спросил он, когда она запнулась.

— Ничего, — ответила она. — Надо спешить, крестная теряет терпение, не время теперь говорить любезности.

Молодой человек прикусил губу, но не ответил.

Они продолжали идти и вскоре были в десяти шагах от экипажа.

Баронесса отворила дверцу, выпрыгнула из кареты и поспешно пошла к ним навстречу. Мишель ускорил шаги.

— Оставь нас, крошка, — сказала девушке баронесса, и та отошла тотчас.

— Я поспешил явиться по вашему приказанию, баронесса, — сказал Мишель, кланяясь почтительно.

— Благодарю за себя и за вас, — любезно ответила она, — но прошу следовать за мною; я открыла поблизости громадное дерево, высохшее от старости, пустой ствол которого еще стоит; нам удобно будет беседовать там о важных делах, вынудивших меня отыскивать вас.