«Вот что я тебе скажу, май диа янг фрэнд.»- Начал боцман в своей излюбленной слегка витиеватой манере. – «Ты что же думаешь Бронислав Устиныч старый болтун, не спиться ему по ночам вот он и шарахается по пароходу в поисках свободных ушей. Так то оно так, да не совсем так. Вон видишь в рубке вахтенный второй штурман маячит, между прочим вдвое старше тебя и жизни хлебал поболее твоего, а я к нему с разговорами не полезу, потому как не интересны мы друг другу. Мужик он неглупый, бывалый, да только разные мы. Ему всякие разговоры о космосе или литературе параллельны. Ты с ним о видах на выполнение плана поговори, да о стратегии рыбного промысла или любимая тема – в каком порту выгоднее авто-секонд хэнд прикупить. А с тобой пацаном зелёным, хоть ты и жизни ещё не видел, да на девок телячьими глазами хлопаешь, мне чудаку старому интересно».

Ты пойми, Паганюха, что настоящих дураков, как и людей по настоящему умных не так уж и много. Бывают разные виды ума. Кто-то практичный к деланию реальному способный, на таких мир держится, им почёт и уважение, а кто-то артист в английском смысле этого слова – художник по натуре. Это тебе и актёры и живописцы-скульпторы и режиссёры, писатели с поэтами.

Есть еще и такая порода людей – созерцатели, это как мы с тобой. Эти все книжки разные читают, да мир божий созерцают, особливо самую интересную его часть, своего брата, то есть человека да и себя самого любимого. В жизни то оно конечно сложнее, четкой градации, как говориться не прослеживается. Есть деятели с артистическими наклонностями, а есть артисты с деятельными. А вот скажем врач, если он врач от бога, а не фуфло какое, это ведь художник-деятель, а в особых случаях и подмастерье Бога. Бывает и такое, был человек – созерцатель в чистом виде, да получил от судьбы гаком полупудовым по башке, оклемался и глядишь, совсем другой человек. Помер созерцатель и родился типичный деятель.

Вот так и с Витей Шептицким вышло, ты помнишь, я тебе давеча, прошлой ночью рассказывал как он по своей созерцательской дури возле Готхоба гренландского с айсбергом швартоваться надумал? «Так это же самое интересное!» – оживился я, несколько осоловев от боцманских философствований – «Что у вас там дальше то было с эскимосами этими гренландскими?» «Да уж было.» – Усмехнулся боцман в сивые усы – «И с эскимосами и с эскимосками. Как налетели мы на махину ту ледяную, и как поставили тогда в Готхобе, Нууке по эскимосски, нашего рыбачка в сухой док, я тебе уже рассказывал».

Должен уже ремонт начаться, а капитан наш Ромуальд Никанорыч, ну махонький такой на француза Де Фюнеса шибко похожий(хотя сам из коренных беломорских поморов) поутру получает радиограмму, а в ней говориться, что траулер наш под фрахт пойдет к датчанам на период летнего рыбного промысла. Экипаж мол наш остаётся, датчане же не дураки – русская рабсила она завсегда ценилась и работать умели(чтобы там не говорили) и стоит не дорого – по их понятиям считай даром.

Ну экипаж, как узнал – возрадовался. Это же удача то какая под фрахтом у капиталистов поработать. Да на материке, чтобы под этот самый фрахт попасть надо хитропопейшим жуком быть и нужные знакомства иметь и нужных людей из рыбного министерства(не меньше) уметь крутым заморским презентом растрогать. А всё почему, да потому, что простой матрос за полгода иной раз тысячу долларов получал, а капитан порой и больше двух тысяч зелёных американских денег.

На штурманца этого молодого после того, как он судовую обшивку ниже ватерлинии в стиральную доску превратил, с айсбергом поцеловавшись, поначалу экипаж злился. Ну как-же заработка лишил. Сиди, мол, теперь в ремонте. А тут получается, что своим расфиздяйством он удачу экипажу принёс. Прям не пацан, а талисман. И ведь будущее показало, что Витька Шептицкий и взаправду редкий удачник и как рыбак и вообще по жизни.

Меня капитоша наш Ромуальд тогда в толмачи-переводчики произвел. Для датчан немецкий язык(уж не знаю, как сейчас), что второй родной был. А я то по германски свободно шпрехаю ещё с войны, со школы юнг. Нас старшина Зельдович сурово по языку гонял – сто слов за неделю не освоишь, месяц без увольнения просидишь и девок поселковых на танцах в клубе не пощупаешь. А после войны я еще служил три года и с немцами пленными вдоволь напрактиковался. Помню даже Лили Марлен на праздник первомайский певали. Слава богу до особиста не дошло, а то ведь оприходовали бы дурачка-морячка на Колыму за такую солидарность трудящихся.

Вызвали нас с капитаном в сопровождении представителя Министерства рыбхоза в датский офис, частной конторы, фирма по ихнему, артель значит. Называлась она «Урсус» и герб у них был – белый медведь на задних лапах с огромной рыбиной в обнимку, чуть не с него ростом и держит он её как-то странно, будто целует. Оттого создается такое неприличное впечатление, что мишка этот вроде-как рыбу с медведицей перепутал и вот вот её болезную оприходует, как дельфин русалку.

Поговорили мы с датчанами. Этот в фетровой шляпе из министерства нашего рыбного всё со своим, как-бы, английским встревал: «Тел ми плиз, да тел ми плиз». У датчан от него аж зубы заныли – такой нудник, ведь подробностей не догоняет, зато имеет право главной подписи в контракте с артелью этой «Урсус». Я и перешел на немецкий к их датскому удовольствию и выяснилась одна интереснейшая подробность. В контракте том указано, что минимальная месячная зарплата(без премии) «фишарбайтера», по нашему матроса-рыбообработчика, ты не поверишь – 750 американских долларов, а с премией до полутора тысяч и еще 1750 долларов каждому на пять ежемесячных заходов в порт, по трое суток на заход, для отдыха экипажа. И при этом питание и одежда за счёт «Урсуса» этого.

И вдруг эта шляпа министерская как давай руками махать: «Что вы, что вы мистеры! Ноу, ноу, итс импосибл! Тут в контракте сказано, что наши советские моряки будут от представителя „Урсуса“ все деньги ежемесячно кэшэм, то есть наличными получать, поскольку личных банковских счетов у них, как ни странно, не имеется. Однако я, как представитель советской договаривающейся стороны настаиваю на том, чтобы деньги экипажу выдавал наш советский гражданин, в противном случае суммы выплат экипажу нам категорически не подходят!»

Ну как ведется из всей его речи на министерском инглише датчане хорошо поняли только последний пассаж, ну и зачесали затылки свои рыжие да белобрысые. Что же говорят мы пожалуй согласны, что наша бухгалтерия проявила так сказать излишнюю экономию на выплатах советским морякам и мы, мол, сходу согласны поднять ежемесячный минимум до 1000 долларов американских, но более не цента.

А шляпа опять руками машет: «Вы не совсем поняли. Для нас главное, чтобы всю сумму заработанную экипажем наш советский представитель получал, вот он всё советским морякам и заплатит, как положено по нашим советским законам. А если вы категорически не согласны, тогда наша советская сторона просит уменьшить ежемесячный минимум зарплаты моряка до 250, нет даже до 200 долларов США.»

Тут то у принцев наших датских челюсти и отвалились. Товарищ этот министерский в натуральный шок ввёл проклятых капиталистов, озадачил их не по детски. А те когда в себя немного пришли, то обратились ко мне за повторным переводом, дескать что-то мы несмотря на замечательный английский советского господина не совсем «андестенд». Я им всю диспозицию этого министерского херра в шляпе по немецки и повторил, а у самого аж скулы сводит, как я себе и друзьям своим прошу заработок урезать, чтобы господа капиталисты на нашем брате советском работяге побольше прибавочной стоимости поимели.

Тут один пожилой датчанин, как потом оказалось вице-президент артели этой рыбье-медвежьей «Урсуса» и говорит эдак с волнением датские, немецкие и английские слова мешая, но вообщем понятно. Я, говорит, потомственный марксист-социалист, еще дед мой лично знал товарища Каутского и ценности социализма, говорит, во многом разделяю. А то, что предлагает уважаемый советский товарищ имеет отношение не марксизму-социализму, а скорее к кретинизму-идиотизму, так и сказал – идиотие, глупость по немецки.