— Но ваше превосходительство! Европейца, француза, цивилизованного человека хотят казнить за то, что он убил животное.

— Священное животное, имейте это в виду. Я знаю, что это нелепость, но это — вопрос религии. Нам не нужны проблемы с фанатиками. Ваш друг совершил преступление — он воспрепятствовал свободному отправлению вероисповедания, признаваемого нашим правительством.

— Но ведь это произошло не в ваших владениях, а в независимой Бирме.

— О! Эта независимость такая призрачная. И наши подданные исповедуют ту же веру.

Андре понял, что ничего не добьется. Национальный эгоизм дело серьезное.

— Хорошо. В таком случае я буду действовать по своему усмотрению.

— Пожалуйста, сэр. Как представитель нашей королевы, я вам содействовать не могу, но как европеец — всей душой желаю успеха.

— Весьма благодарен вам, ваше превосходительство. При вашем благосклонном нейтралитете надеюсь справиться.

— Мой нейтралитет, сэр, еще благосклоннее, чем вы думаете, — улыбнулся губернатор. — Ваше вмешательство, я уверен, вызовет большое потрясение в этой разложившейся империи, и наша политика останется только в выигрыше. Можете запасаться у нас всем, что вам понадобится, — провизией, боеприпасами, углем… Кроме того, сэр, могу дать вам отличный план Мандалая, составленный нашими инженерами. Пригодится для бомбардировки. Ваш друг заперт в пагоде, где живет Белый слон. По сведениям моих агентов, его казнят через неделю, в день праздника коронации императора. До свиданья, сэр. Торопитесь.

— Еще раз благодарю вас, ваше превосходительство, — сказал Андре, прощаясь с губернатором. — Недели мне хватит. Фрике будет освобожден, или я сам погибну.

Через полчаса шлюпка заняла свое место на палубе яхты. Лоцман встал у руля. «Голубая антилопа» пошла вверх по Иравади.

На яхте Бреванна ждал сюрприз.

Капитан прекрасно понял из его телеграммы, что надо делать. Слова «понадобится весь наличный экипаж, и даже больше» объяснили ему все. Опытный морской волк сейчас же распорядился нанять в гавани двадцать человек решительных молодцов, свободных от предрассудков. Такими молодцами кишат обыкновенно все портовые города. За деньги они готовы служить кому угодно и делают это, по большей части, довольно усердно.

Капитан предупредил — вам будут хорошо платить, вас будут хорошо кормить и немедленно расстреляют при неповиновении.

На яхте они держали себя пристойно, хотя выглядели весьма непрезентабельно.

Андре одобрил распоряжение капитана, обещал каждому двести франков в неделю и двести франков в качестве награды, если пленник будет освобожден.

Такое же вознаграждение обещано было и всем членам экипажа.

Это известие встретили громовым «ура!».

Капитан не скрывал восторга.

— С такими людьми, сударь, можно рисковать, — сказал он Андре, когда они остались одни.

— Я надеюсь на успех, — отозвался тот.

— Теперь у нас сорок человек строевых. Мы способны на многое.

— Черт побери! Франсуа Гарнье взял Тонкин, имея под командованием сто двадцать человек. Отчего нам не овладеть бирманской столицей, имея втрое меньше?

Немного о ящерицах. — Легенда об Аломпре. — Мертвый город. — Перед Мандалаем. — Столица и ее стены. — Лошади китайского купца. — Рекогносцировка. — Императорский город. — Ворота заперты. — Двор в трауре. — Ввиду предстоящей казни богохульника. — Поход. — Взвод кавалерии. — Чтобы обеспечить отступление. — Удушливая температура. — Подземный гул. — Землетрясение. — Первый пушечный выстрел. — Динамитная петарда и тековая дверь.

«Антилопа» сидела в воде неглубоко, но двигалась все-таки с трудом и с опаской — в отсутствие дождей Иравади покрылась многочисленными отмелями и перекатами. Андре места себе не находил — боялся не успеть вовремя и не спасти друга. Но требовалась осторожность, если яхта сядет на мель, опоздание неминуемо.

Предвидя бомбардировку города, Бреванн тщательно осмотрел четырнадцатимиллиметровую пушку. Она оказалась в порядке. Приказав вновь накрыть орудие просмоленным чехлом, увидел на внутренней стороне омерзительную ящерицу, глядевшую на него ледяными глазами.

Бреванн терпеть не мог пресмыкающихся и невольным движением стряхнул ящерицу на пол. Уже собирался столкнуть ее ногой за борт в воду, как подбежал лоцман и, схватив ящерицу, умоляюще проговорил:

— Хозяин, не губите ее. Сделайте это ради вашего слуги.

— Опять священное животное? Ну ладно. Пусть будет по-твоему.

— Спасибо, хозяин. Дух Аломпры да хранит вас за это.

Андре подозвал Сами и поручил подробно расспросить лоцмана. Побеседовав с бирманцем, переводчик сказал:

— В ящерице живет дух Аломпры, основателя нынешней бирманской династии. В тысяча семьсот пятьдесят втором году близ Авы жил зажиточный фермер Алоон. Рядом с его усадьбой стоял богатый монастырь, настоятель которого пользовался большим уважением окрестных жителей. Жители округа Пегу напали на жителей округа Ава и разграбили монастырь. Алоон снабдил монахов провизией, чем спас их от голодной смерти. Караван с провиантом он сопровождал лично. Уезжая обратно, вдруг услышал подземный гул.

— Фра![3] — сказал Алоон настоятелю. — Уходите немедленно, иначе все погибнете.

— Начинается сильное землетрясение. Бегите, скорее бегите!

Настоятель послушался. Как только он с братией вышел за ограду, монастырь обрушился. Алоона стали считать посланцем Бога. Через некоторое время пегуанцы опять напали на аванцев, стали опустошать их земли. Алоон собрал соседей и прогнал их. Ободренный успехом, составил ополчение из представителей бирманских племен и наголову разбил пегуанцев. Отнял у них Аву, изгнал из страны, короновался императором под именем Алоон-Фра, что значит «владыка Алоон», постепенно его имя стало звучать как «Аломпра». Он сделался могущественным государем, завоевал Пегу, Майцур и другие области, планировал захватить Сиам, но умер на восьмом году царствования.

— И при чем здесь ящерица? Что общего между ней и Аломпрой?

— Этого я не могу вам сказать, — отвечал лоцман. — Это тайна многочисленных потомков Аломпры. Я тоже один из его потомков, хотя и занимаюсь скромным ремеслом. Но тайну не раскрою даже вам.

На шестой день утром яхта прошла мимо грандиозных развалин Авы, мертвого теперь города, бывшего в течение четырех веков столицей Бирмы. Сохранилась только городская стена, окружавшая вместо города парк с аллеями на месте прежних улиц.

Еще через шесть километров яхта миновала Амарапуру, бывшую столицей до 1857 года, пока ею не стал Мандалай.

Наконец еще через шесть километров показался и сам Мандалай.

«Голубая антилопа» держалась левого берега, где река глубже — местная пароходная компания проводила здесь работы по углублению реки. Яхта встала на якорь в двух километрах от юго-восточного угла городской стены.

Мандалай был построен по традиционному плану китайских городов, находился в двух с небольшим километрах от реки, к ней вела своего рода улица, по обеим сторонам которой стояли дома, сараи, склады. Город имел форму квадрата со стороной два километра, его защищала зубчатая кирпичная стена, с каждой стороны в город вели трое ворот.

Мощенные камнем улицы пересекались под прямыми углами. Помимо больших улиц был лабиринт переулков и тупиков. Дома простые, по большей части из бамбука, крытые рогожей, пальмовыми листьями, даже дерном. Все они возвышались на столбах в полутора метрах от земли. Каменных построек было мало, в основном на главных улицах.

Еще одна стена окружала внутри города императорский дворец с домами для жен, министров и Белого слона.

От места стоянки яхты до дворца было три с половиной километра — расстояние пушечного выстрела.