Две мили прошёл индеец вместе с Рольфом, находя местами указание на то, что ненавистный незнакомец не шёл, а почти бежал. Затем они повернули назад, огорчённые тем, что видели. Удар этот казался им сначала непоправимым, но затем они решили, что им открыты три пути: искать новый участок дальше на север; удостовериться, не могут ли они взять себе другую сторону озера, и узнать, кто и что такое этот незнакомец. Они остановились на последнем. Они отвязали и нагрузили лодку и пустились в путь, чтобы исследовать, нет ли где на берегу озера избушки траппера, питая в то же время слабую надежду, что её, быть может, не окажется.

Проплыв вдоль берега миль пять и убив по дороге двух оленей и несколько уток, путешественники причалили к берегу и тут нашли, что ненавистный след сапога повернул к югу. В полдень они были у южной оконечности западного пролива, который вёл к другому озеру; исследования берега указали также на следы сапог, которые и здесь поворачивали по направлению от озера к югу. Путешественники наши повернули тогда к главному озеру и проплыли до южной оконечности его, но нигде не нашли хижины, несмотря на то, что обе стороны озера были у них весь день на виду. Путешествующий незнакомец становился всё более и более таинственным, хотя они уверились теперь, что он жил не здесь, а потому не было никакого основания предполагать, что они не имеют права поселиться в этом участке.

Где? Местность всюду казалась одинаково хорошей, но поселенцы обыкновенно селятся у истока реки, где во время урагана никогда не бывает сильного волнения, угрожающего лодке. Все животные, избегающие обыкновенно озера, предпочитают переправляться в этом месте, а заезжие трапперы видят хижину поселенца прежде, чем выйдут из устья реки в озеро.

На какой стороне истока? Куонеб решил на западной, чтобы можно было видеть восход солнца. Недалеко от озера находилась гора с высокой скалистой верхушкой. Он указал на эту гору и произнёс одно только слово:

— Айдехо!

Здесь, на западном берегу озера, где река впадает в озеро, принялись они расчищать место для постройки хижины.

Мне кажется, что всякий траппер, существовавший когда-либо на свете, говорит, приступая в первый раз к постройке хижины: «О, достаточно будет и ничтожной избушки, лишь бы на ней была крыша да в ней можно было бы ночевать!» И каждый траппер ещё до наступления весны убеждается в том, какую он сделал ошибку, так как в такой хижине и жить тесно, и запасов держать негде. Куонеб и Рольф были новичками в этом деле и сделали ту же ошибку. Они выстроили очень небольшую хижину: 10 футов ширины и 12 — длины, вместо 12 футов ширины и 20 — длины, а стены в 6 футов вышины, вместо 8 футов. Плотники они были опытными и постройка быстро двигалась вперёд, так как сосна росла здесь в изобилии. Стены были возведены в первый же день. Главное — крыша. Из чего её сделать? Чем покрыть? Липовыми досками, или дранкой, или глиной? Легче всего было сделать глиняную; она грела зимой и холодила летом. Она обладала, правда, тремя недостатками: протекала во время продолжительной дождливой погоды, давала много пыли и грязи в сухую и была так тяжела, что балки и стропила не выдерживали её, в конце концов, если их не подпирали столбами, которые представляли большую помеху внутри хижины. Но были зато и преимущества, а потому строители не долго колебались.

— Быть глиняной крыше, — сказали они.

Когда стены достигли пяти футов вышины, строители прорубили дверь и окно, оставив внизу каждого отверстия только половину бревна. Затем положили последний ряд брёвен и настлали потолок; приготовили два сосновых косяка для двери и два покороче для окна. Буравом просверлили в них дырки, чтобы приделать косяки к брёвнам дубовыми заклёпками.

В углу решено было устроить печь из камней и глины. Куонеб сказал, что для этого не следует брать камни из озера, как этого хотел Рольф, а с горы. Почему? Потому, сказал Куонеб, что камни из озера — водяные духи, которые не могут жить вблизи огня и всегда трескаются, тогда как горные камни — солнечные и огненные духи, и огонь с ними даёт больше тепла.

План устройства печи был очень прост. Рольф присутствовал много раз при том, как складывали печи; главное заключалось в том, чтобы труба была достаточно широка, а самая узкая часть её приходилась бы как раз над огнём.

Карнизы крыши и конёк живо поставили на место. Затем приготовили сосновый решетник такой длины, чтобы он хватал от конька до карнизов, и в таком количестве, чтобы вплотную покрывал крышу. Густая осока, росшая на соседнем лугу, доставила достаточное количество грубой, жёсткой травы, плотным слоем которой покрыли всю крышу. Куонеб и Рольф накопали глины с помощью собственноручно сделанных деревянных лопат и набросали поверх травы, сделав крышу в шесть дюймов толщины, утрамбовали её лопатами и этим закончили крышу, которая служила им хорошо.

Большие щели между брёвнами заполнили деревянными стружками, а небольшие мхом. Двери сделали из досок и повесили их просто-напросто на двух деревянных стержнях, которые были сделаны на последней доске и входили в соответствующие отверстия, двигаясь в них как на шпеньках.

Пол они нашли лишним, зато сделали койки для постели, и только тогда поняли, насколько мала их хижина. Но прошла неделя, и дело было сделано. В хижине пахло лесом и мхом, что доставляло Рольфу такое удовольствие, какого, казалось ему, он никогда в той же мере и ни в каком другом жилище не получить.

Куонеб сложил аккуратно топливо в печке, зажёг трубку и, бормоча про себя песнь «О домашних духах», обошёл кругом хижины, пуская клубы дыма в сторону каждого из четырёх ветров, затем вошёл в комнату, растопил печь огнём из трубки, а когда огонь разгорелся, бросил на него щепотку табаку и оленьей шерсти. Первая топка дома совершилась.

Тем не менее они продолжали спать в палатке, потому что Куонеб не любил спать в комнате, а Рольф с каждым днём всё более и более сходился с ним во вкусах.

Опасаясь потерять хоть один день во время постройки хижины, они ни разу не ходили на охоту, несмотря на то, что видели оленей по ту сторону озера, а потому у них не было больше свежего мяса, и Рольф воспользовался этим случаем, чтобы исполнить давнишнее своё желание.

— Куонеб, я хочу пойти один на охоту за оленем, и мне нужно твоё ружьё.

— Хорошо! Иди… лучше только вечером.

И Рольф отправился один, как только село солнце, потому что во время дневной жары олени прячутся обыкновенно в густой чаще леса. Он знал, что следует всегда идти против ветра и по возможности тише. Ветер был небольшой и дул с юго-запада, а потому он двинулся на юго-запад вдоль берега озера. Следов было везде множество, и все они так перемешались между собой, что трудно было выбрать который-нибудь из них. Он решил идти молча вперёд, надеясь только на собственное счастье, и ему пришлось ждать недолго. Сквозь небольшое отверстие среди деревьев он заметил вдали какое-то движение в кустах, которое тут же и прекратилось, так что он не мог понять, ушёл олень или нет, если только это был олень. «Не предпринимай ничего, пока ты не уверен, что нужно делать» — был один из мудрых советов Куонеба. Рольфу следовало на этом основании прежде узнать, что такое двигалось в кустах. Он стоял и ждал. Прошла минута… другая… несколько… много, а он всё стоял и ждал; в кустах не заметно было ни малейших признаков жизни. Он начинал уже думать, что ошибся, а между тем инстинкт охотника подсказывал ему, что нужно выследить, в чём дело. Он прежде всего исследовал, откуда дует ветер, намочил палец, и тот сказал ему: «юго-западный», потом подбросил вверх несколько горстей сухой травы, которая сказала ему: «да, юго-западный, но в этой прогалине поворачивает к югу». Из этого он заключил, что может без всякого опасения обойти северную окраину кустов. Он осмотрел пистон своего ружья и принялся идти осторожно, выбирая такие места, где он мог пробраться без малейшего усилия, не задевая кустарников и не производя никакого шума. Медленно, шаг за шагом, двигался он вперёд и, подымая ногу, всякий раз ставил её только после внимательного исследования, что у него под ногами. На каждом шагу он останавливался, осматривался кругом и прислушивался. Рольфу надо было пройти всего сто ярдов до интересующего его места, а между тем он потратил на это целую четверть часа; не раз пугался он, заслышав треск цикады или барабан дятла. Сердце его билось всё сильнее и сильнее, и ему казалось, что все кругом должно слышать его биение, но тем не менее продолжал двигаться вперёд, пока не добрался до чащи, причинившей ему столько волнений и надежд. Здесь он остановился и снова исследовал направление ветра и медленно, осторожно обошёл это место с западной стороны.