– Пойдем, противная девчонка!

– Я не хочу идти, пустите меня, я боюсь, – плакала Жанета.

– Да чего ты ревешь? Съедят они тебя, что ли? – сердилась мельничиха.

Жанета продолжала сопротивляться. Наконец ей удалось вырваться, и она убежала в свою каморку. Мадам Леонар рассердилась не на шутку, поскольку боялась, что придется проститься с обещанными косынкой и передником:

– Дура ты этакая! Я тебе спрячусь! Выдеру так, что долго будешь помнить!

Госпожа де Флервиль остановила ее:

– Полно-те, мадам Леонар. Я сама пойду к ней и поговорю. Не беспокойтесь, я дорогу знаю.

И госпожа де Флервиль вошла к Жанете, мельничиха последовала за ней. Девочка спряталась за стулом, госпожа де Флервиль молча вытащила ее оттуда, села на стул и, держа девочку за обе руки, сказала:

– Отчего ты прячешься, Жанета? Прежде ты выбегала мне навстречу.

Жанета молча опустила голову.

– И откуда у тебя взялась хорошая кукла? Ее видели у тебя намедни…

Жанета вспыхнула:

– Сусанна – лгунья! Она вовсе не видела куклу, я ничего ей не говорила, она все вам наврала!

– Отчего же ты думаешь, что это Сусанна мне сказала про это?

– Потому что она про меня всегда выдумает! Наговорила вам всяких глупостей!

– Почему ты бранишь именно Сусанну? Ведь я ее по имени не называла.

– Не верьте ни Сусанне, ни другим! – выкрикнула девочка. – Я не говорила, что мне подарили куклу, у меня даже и куклы никакой нет, все это враки!

– Чем ты больше говоришь, тем я больше вижу, что это ты лжешь, – сказала госпожа де Флервиль. – Уж не ты ли припрятала куклу, которую нашла в лесу в тот день, когда была буря?

– Ничего я не находила под дубом! Нет у меня куклы барышни Маргариты! – залилась краской Жанета.

– Тогда с чего ты взяла, что я говорю о Маргаритиной кукле и что она была под дубом?

Жанета, видя, что залгалась, начала кричать и вырываться. Госпожа де Флервиль выпустила ее и стала искать куклу. Она отворила шкаф и сундук, но там ее не было. Заметив, что Жанета побежала к кровати, точно желая, чтобы туда не подходили, госпожа де Флервиль подошла, наклонилась и увидела, что кукла лежит на кровати у стенки.

Дама обернулась к мельничихе и строго приказала достать куклу. Мадам Леонар задрожала всем телом и подала куклу.

– Вы знали, что у вашей дочки была эта кукла?

– Ей-Богу, нет, милая барыня, – ответила мельничиха. – Знай я об этом, сейчас же велела бы отнести куклу в замок. Ведь Жанета знает, чья это кукла, мы любовались ею еще в прошлый раз, когда барышня была здесь.

Потом мадам Леонар обернулась к дочери:

– Ах, негодяйка! Воровка дрянная, я тебя проучу! Я тебе покажу, что значит врать и воровать! Ишь, как ты напугала меня, я вся дрожу! Как ты только рот открыла, я поняла, что ты все врешь. Сейчас я тебя плеткой высеку, долго ждать не придется!

Жанета плакала, кричала, умоляла, уверяла, что больше не будет, но мадам Леонар была непреклонна.

Госпожа де Флервиль, боясь, что девочку накажут чересчур строго, старалась успокоить мельничиху и добилась от нее обещания, что она не будет сечь дочку, а только посадит на целый день в пустую комнату.

Дети были взволнованы этой сценой, ложью Жанеты, ее смущением, когда кукла нашлась, гневом и угрозами ее матери. Госпожа де Флервиль молча подала куклу Маргарите, простилась с мадам Леонар и вышла с госпожой де Розбур и детьми.

Они молча шли некоторое время, как вдруг громкий крик заставил их остановиться. За первым криком последовали другие вопли и стоны: это мадам Леонар расправлялась с маленькой воровкой – мельничиха не сдержала своего обещания не сечь дочь.

Дети целый день оставались под страшным впечатлением всего случившегося.

Камила получила это письмо через несколько дней после истории с куколкой. Она расхохоталась, видя такую пропасть ошибок в правописании, но, по доброте своей, никому не показала письма и пошла к матери.

– Маменька, Соня пишет мне, что госпожа Фичини приглашает нас завтра к себе обедать.

– Ай, какая скука! – отозвалась госпожа де Флервиль. – А тебе хочется ехать, Камила?

– Очень, маменька! Я люблю бедняжку Соню, она такая несчастная.

– Ты очень добра, Камила, а тебе ведь два раза досталось из-за нее, – заметила мать.

– Ах, маменька, но ведь Соня сама потом раскаивалась…

– Это прекрасно с твоей стороны, Камила. Напиши в ответ, что мы непременно завтра будем.

Камила поблагодарила мать, побежала сказать о завтрашнем обеде Мадлен и Маргарите и написала Соне следующую записку:

Все утро девочки протолковали о завтрашней поездке. Маргарита хотела надеть белое кисейное платье, Мадлен и Камила – простые холстинковые. Госпожа де Розбур решила вопрос в пользу холстинковых платьев.

Маргарита решила взять с собою куклу.

– Не бери, Маргарита, – отговаривали ее Камила и Мадлен, – вспомни о дубе и Жанете!

– Так ведь завтра не будет ни бури, ни леса, ни Жанеты.

– Но ты можешь ее забыть, уронить, разбить, – увещевала малышку Мадлен.

– И что? – не сдавалась та. – Теперь придется вечно оставлять куколку дома? Бедняжка! Ей скучно! Она нигде не бывает, никого не видит!

Камила и Мадлен расхохотались, Маргарита немного погодя тоже засмеялась и призналась, что лучше куколку оставить дома.

На следующее утро девочки занимались, как обычно, в два часа они пошли одеваться, в половине третьего сели в открытую коляску. Дамы заняли заднюю скамейку, девочки втроем разместились на передней.

Погода стояла отличная, до замка госпожи Фичини было всего двадцать минут езды. Толстая мачеха Сони ждала их на крыльце, а ее падчерица стояла позади и не смела пойти навстречу гостям.

– Здравствуйте, здравствуйте, милые гостьи, – заговорила госпожа Фичини, – как хорошо вы сделали, что приехали пораньше! Дети успеют наиграться, а мы, матери, потолкуем. У меня, кстати, есть к вам просьба, милые дамы, я объясню вам, какая. Это насчет моей негодной Сони. Я хочу вам подкинуть ее на несколько недель, если вы только согласны, а сама немного попутешествую.

Госпожа де Флервиль была так удивлена, что ничего не ответила. Дамы вошли в гостиную, дети остались в прихожей.

– Что это сказала твоя мачеха, Соня? – спросила Маргарита. – Она хочет, чтобы ты жила у нас? Куда же она едет?

– Ничего не понимаю, – вздохнула Соня, – знаю только, что последние полторы недели она меня часто бьет и хочет бросить здесь одну, а сама поедет в Италию.

– Разве тебе это неприятно? – спросила Камила.

– Напротив, особенно если придется жить у вас. С вами я буду так счастлива! Меня не будут ни бить, ни бранить напрасно, я не буду у вас сидеть по целым дням одна, ничему не учась, не зная, куда деться от скуки. Мне часто случается плакать несколько часов подряд, и никто не обращает на меня внимания, никто и не подумает утешить меня.

И у бедняжки слезы выступили на глазах. Три девочки окружили ее, принялись обнимать и целовать, и наконец им удалось утешить Соню. Через десять минут они побежали в сад и стали играть в прятки. Соня смеялась и веселилась не меньше других.

После почти двух часов беготни детям стало очень жарко, и они вошли в комнату.

– Боже, как пить хочется! – вздохнула Соня.

– Отчего же ты не попьешь? – удивилась Мадлен.