А тут еще Басманов с Столармом подтянулись. Дескать церквей в Риге не хватает. Один ратовал за православные, второй за протестантские. И если Столарма я периодически усылал на помощь новым землям Ливонского королевства, то от Басманова так просто было не отделаться. На редкость упертый тип.

Хотя и польза от него была несомненная, не поспоришь. Именно он первым (еще до моих соглядатаев!) принес мне весть о том, что осенью в Москве скончался жених Ксении Годуновой. Как-то подозрительно вовремя. Ибо шведы, наконец, приняли решение. И предложили мне в жены дочь Карла, герцога Сёдерманландского, Катарину. При условии, что я приму протестантство и соглашусь стать Регентом. Королем шведы соглашались признать только моего наследника, рожденного в браке и воспитанного должным образом.

Вот даже интересно… насчет Ксюшиного жениха… это не иезуиты часом подсуетились?[17]

Новые свечи горели ярко, источали легкий, приятный аромат и не дымили. Наше совместное с иезуитами производство выдало первую партию продукции, и мы активно тестировали полученный результат. А получилось неплохо. И главное — проект, при сохранении тайны, обещал огромную прибыль.

Это радовало, поскольку только после того, как иезуиты убедились, что у нас получилось именно то, что задумывалось, и что прибыль намечается баснословная, я начал переговоры о смене веры. Понятно же, что всё этим должно было закончиться, но лучше не оставлять недопониманий. Проблем и без того хватало.

Иезуиты, конечно, не обрадовались такому повороту. Даже привезли мне письмо с увещеваниями от нынешнего генерала Общества Клаудио Аквавива. Я накатал почтительный опус в ответ. Дескать, так и так, скорблю безмерно, веру оставлять не хочу, но иначе не видать мне трона. А без трона не получить влияния на своих подданных.

Да и вообще в душе я останусь истинным католиком, буду помогать изо всех сил иезуитам, начну продвигать нужную веру, и в целом постараюсь влиять на подданных в правильную сторону. Словом, ложно приняв чужую веру, я смогу принести больше пользы.

Логично же, да? Вот и иезуиты посчитали, что логично. И главное — прибыльно. Причем не только в финансовом, но и в политическом плане. Ибо до сих пор у них не было никаких рычагов давления/влияния на протестантскую Швецию. Правда, мне предлагалось продавить для себя корону, а не регентство, но я спешить не хотел.

Начнем с того, что несмотря на происхождение, я для шведов — посторонний тип. Который даже языком владеет посредственно. (Я, конечно, учился, но до коренного шведа мне было еще ползти и ползти). Плюс, мои заигрывания с Москвой тоже порождали опасения. А ну как сдам родную Швецию Годунову? Да и мои претензии на включение некоторых территорий в Ливонское королевство тоже не всех радовали.

Ну и зачем гусей дразнить? Тем более, что я не уверен с своей способности реально управлять Швецией. Надо ехать, узнавать текущую обстановку, обзаводиться связями, выяснять, кто против кого дружит, а потом уже решать для себя — что я хочу. Если покажется, что трон захватить реально и перспективно — значит, будем работать в этом направлении.

Смена веры прошла тихо, в камерной обстановке. Густав и без того был жутко недоволен подобным обстоятельством. Он-то, в отличие от меня, истинно верующий человек. Пришлось напомнить ему, что нас двое, и веру меняю именно я. А он так и останется католиком. После этого дело сдвинулось с мертвой точки.

Окончательно же Густав примирился с моим протестантством после того, как в Ригу приехала Катарина. Миловидная 18-летняя девица, похоже, произвела на него приятное впечатление. Карие глаза, каштановые волосы, нежный румянец и скромность… На мой взгляд, нос мог бы быть и поменьше, но если учесть, что я ее почти в два раза старше… не мне выпендриваться.

В нынешнем 17 веке даже последние крестьяне не устраивают браков по любви, стараясь приумножить капиталы. А уж про особ королевской крови и говорить нечего. Тут рулит Высокая Политика. Вот только если Катарину (наверняка) с детства готовили к мысли о браке по расчету, то у меня с этим было сложнее. Хотелось большего, чем голый политический интерес. Хотя бы минимальной привязанности.

Впрочем, пообщавшись, я выяснил, что Катарина была воспитана в традициях трех «К», отличалась скромностью, совершенно не интересовалась политикой и желала спокойной, размеренной жизни.

Да уж… с Ксюшей Годуновой никакого сравнения. Как вспомню вечно задранный нос и манеру смотреть свысока, с осознанием собственной нереальной крутости, неприятно становится. Я, кстати, еще и поэтому старался помолвку с Катариной заключить как можно скорее. Вдруг Годунов передумает и снова в женихи меня назначит?

Нет уж. Умерла, так умерла. После пары лет общения с русскими, я твердо осознал одну вещь — в Москве мне ничего не светит. От слова «совсем». Не примут там иностранца как своего. И Годунов никогда не начнет ко мне нормально относиться. Так чего время терять?

Нет, с Москвой я позже разговаривать буду. Когда там Лжедмитрий случиться. Ибо Борис Годунов для меня не договороспособен, а оценивать Федора еще рано — пацану 13 только исполнилось.

Швеция была перспективнее. И уже начала исполнять свои обещания. Помолвка с Катариной состоялась, невеста вернулась готовиться к свадьбе, а я остался уладить срочные дела. Ибо для венчания мне придется тащиться в Стокгольм, в церковь Святого Николая, где обычно проходили коронации и венчания королей.

Но свадьба была отнюдь не главной целью поездки. Мне нужно было встретиться с риксдагом и риксротом, определиться со своими правами, как Регента и решить, что делать с пленным герцогом Сёдерманландским. Я считал, что поступить с ним надо так же, как он поступил с королем Эриком XIV, и засадить его в Эрбюхус.

— Это будет справедливо, — соглашался со мной Густав. — Мой отец скончался в этом замке.

— Полагаю, твой дядюшка тоже долго не проживет, — предрек я. — Причем нам для этого даже ничего делать не придется. У Карла множество врагов. Один Столарм чего стоит. Вопрос в том, что нам делать с его сыном.

— Да уж, сослать его в Речь Посполитую уже нельзя.

— Убивать ребенка ради власти я не готов, — огрызнулся я.

— Отправить в Або вместе с матерью, братом и сестрой? — предложил Густав. — С моей семьей поступили так же.

— Ну, как решение проблемы на первое время, сойдет, — согласился я.

О том, что делать с герцогской семьей, я уже задумывался. И самой перспективной казалась идея организовать колонию в Новом Свете. Сначала отправятся корабли с людьми, а затем, через пару лет, можно и королевскую семейку отправлять, организовывать там новое Шведское королевство.

Густав в моей ветке истории, вроде бы, был не самым плохим шведским правителем. Так что есть вероятность, что колония будет процветать и приносить прибыль. Тем более, если продумать ее расположение и хорошо вложиться в этот проект. Историю Нового Света я помню смутно, но, если посмотрю на карты, наверняка вспомню что-нибудь.

Проблема в том, что народа в Швеции не слишком много. Удержать заморские земли будет сложно. Придется из других стран людей сманивать. Учитывая, что народ голодает и страдает от периодических войн, это решаемый вопрос. И не самый важный на данный момент.

Для начала, мне нужно разобраться в раскладах шведской политики. Столарм в помощь, конечно, как и соглядатаи, но правильнее будет «пощупать руками». Самому переговорить с нужными людьми и непредвзято их оценить.

И самое главное, до поездки в Швецию, мне необходимо было решить вопрос с Годуновым. Чтобы проблем не возникло. Мне не нужно, чтобы царь почувствовал себя обманутым. Войско он мне дал, чтобы завоевать лояльное Москве Ливонское королевство. Так что нужно расставить все точки над «и».

Во-первых, получив титул Регента и женившись на шведской принцессе, я никак не мог оставаться вассалом Годунова. Во-вторых, Ливонское королевство пусть и не переходило под руку русского царя, но и шведским не становилось. Образовывалась новая страна, где я получал корону. За этот статус, кстати, мне пришлось пободаться со шведами. Ибо они желали присоединить завоеванное к своей стране.