– В первую очередь нужно заняться ею! – выпрямившись, вынесла вердикт Изабель, обеспокоив решительным тоном Бастия.

– О ком изволит говорить госпожа герцогиня? – осведомился он.

– Об Агате! О ком же еще? Чья еще судьба может меня тревожить? Ума не приложу, как узнать, где она нашла для себя прибежище! И горячо надеюсь, что она не наделала глупостей!

– Каких глупостей?

– Откуда мне знать? Не бросилась в Сену, когда поняла, что идти ей некуда. В карете она рыдала в голос, страшась участи своего деверя и господина Берто. Господи! Почему мне не сказали о ее бегстве раньше?

– Вы тяжело болели. Но не мучайте себя, я продолжу поиски, и мы найдем ее. У нее есть друзья в Париже, и, кто знает, может быть, ей удалось добраться до Фландрии и воссоединиться со своим супругом. Она вполне на это способна, поверьте!

Возвращение в Мелло было сродни триумфу. Встречать свою госпожу пришли все окрестные жители. Узнав, что она удалилась в Мобюиссон, многие не надеялись ее больше увидеть в этих краях и теперь радовались ее возвращению. Госпожа де Бутвиль все это время жила в замке и опекала любимого внука, который рос и радовал всех. Мальчику исполнилось уже пять лет, и пора было найти для него достойного воспитателя, человека знающего и покладистого, с которым не трудно было бы ужиться. Изабель не хотела отсылать от себя сына, поместив его в школу. Пусть сначала определится его характер и душевные склонности. Она была счастлива, глядя, как он растет и набирается сил, окруженный их общей любовью, словно крепкий росток под защитой большого дерева.

Приехала в Мелло и госпожа де Бриенн. Она была счастлива вновь увидеться со своей молодой подругой, за которую болела душой все это время. Скольких страшных ловушек избежала Изабель, каким опасностям подвергалась! Госпожа де Бриенн неустанно убеждала королеву в невиновности Изабель, не стесняясь, обвиняла во всех смертных грехах аббата Фуке. По словам госпожи де Бриенн, он был воплощением всех зол и всех дьявольских козней. Таким образом и она ополчалась против Мазарини, раскрывая глаза королевы на тех людей, услугами которых он пользовался.

Анна Австрийская, если только старинная подруга не ополчалась против обожаемого кардинала впрямую, всегда была готова ее выслушать, в особенности когда речь шла о человеке, ей приятном. К герцогине де Шатильон королева давно прониклась симпатией. Через госпожу де Бриенн Ее Величество передала Изабель, что ее с удовольствием вновь увидят при дворе, как только она оправится после перенесенных испытаний.

Узнав о возвращении Изабель, не замедлили появиться в замке ее друзья англичане, Крофт и Дигби, принеся ей, словно волхвы, щедрые дары. Знаменитый «симпатический порошок» оказался не только безвредным, но и не действенным, и лорд Дигби, добавив в него ванили, предложил использовать его на кухне. И как всегда друзья предложили ей сыграть в кегли.

И все же Изабель не чувствовала себя счастливой, хотя на ее туалетном столике ранним утром появились два письма: одно от принца де Конде, второе от Франсуа. Тон писем был совершенно различный, один уповал на возвращение незабываемых часов, другой грозился отрезать аббату Фуке уши, как только он с ним встретится.

Но как раз аббат Фуке и омрачал существование Изабель, не в силах излечиться от своей ставшей наваждением страсти. Он не вернул Изабель ее шкатулку с бумагами, которую забрал при аресте. Точно так же, как не вернул и бумаги, найденные у Агаты. Собственно, всего-навсего несколько писем от ее супруга, который отвечал на ее письма и описывал в подробностях свою жизнь во Фландрии. Письма совершенно невинные, не содержащие никаких государственных секретов и тем более намеков на заговор. Но… По мнению аббата Фуке, это было поверхностное впечатление.

Базиль не хотел ничего иного, как только вновь заполучить в свои руки женщину, которую страстно желал. Став обладателем шкатулки Изабель, он принялся распространять слухи о том, например, что нашел в ней необычайно важные письма де Конде и д’Окенкура, касающиеся планов передачи крепостей Перонн и Ам испанцам. Без стеснения говорил о письмах Изабель к нему, в которых она вспоминает о страстных ночах, проведенных под «благородным кровом госпожи Фуке». Аббат грозил сделать эти «страстные письма» достоянием широкой публики, если Изабель не уступит его желанию. Кое-какие письма уже стали странствовать по улицам. Странные письма, в них описывались «тайные прелести» герцогини. Изабель рыдала от стыда и гнева.

– Никогда я не писала ему ничего подобного, – со слезами ярости твердила она. – В своих записках я запрещала приходить ко мне и требовала оставить меня в покое! Но если подобные гадости будут и дальше распространяться по Парижу, они обесчестят не только мое имя, но и имя моего сына!

– Я убью его! – злобно пообещал Бастий. – Пора отправить аббата к его покровителю Сатане!

– Ни в коем случае! – остановила его госпожа де Бриенн. – Вы сделаете из него мученика, а господин кардинал отправит вас на виселицу или колесует[25].

– А не можете ли вы нам сказать, что? находилось в вашей шкатулке? – осведомился Крофт, который вместе с Дигби тоже присутствовал на этом совещании.

– Письма господина принца. Весьма сдержанные. Не отрицаю, что в них сквозила нежность, и этим они были мне бесконечно дороги. И еще другие письма. От разных людей.

– В том числе и от маршала д‘Окенкура?

– Да, два письма, не представляющие никакого интереса. Вернее, только его собственный интерес – говоря о любви, он говорит только о деньгах.

– Что может послужить основанием для подозрений в заговоре, – вздохнул Дигби. – Но не вызывает сомнения другое, у негодяя аббата есть в распоряжении человек, который великолепно подделывает ваш почерк, дорогая герцогиня.

– В любом случае, – заявила Изабель после недолгих размышлений, – необходимо изъять у него эту проклятую шкатулку!

– Я займусь этим, – пообещал Бастий.

– Нет, – твердо заявила Изабель. – Аббат отдаст ее мне. Но ты поедешь вместе со мной.

– Мы тоже поедем с вами и с вашими слугами, – поспешили добавить Крофт и Дигби. – В противоборстве с таким опасным человеком никто не будет лишним!

– Чтобы вас обвинили в мятежных намерениях и отправили в Бастилию? Ни за что! – воспротивилась Изабель. – Меня будет сопровождать только Бастий. И разумеется, кучер.

– И я, нравится вам это или не нравится, – вмешалась в разговор госпожа де Бриенн. – Я подруга королевы, у меня безупречная репутация, и каким бы наглым ни был этот аббат, я бы очень удивилась, если бы он в моем присутствии посмел позволить себе что бы то ни было.

Изабель, не колеблясь ни секунды, поцеловала госпожу де Бриенн, верного и преданного друга. Но и англичане не отступались от своего намерения, и тогда Изабель попросила их взять под свою защиту ее мать и сына, поскольку, к несчастью, у маленького Людовика-Гаспара не было отца и защитника.

На следующее утро одетая по последней моде, в элегантном платье из серого сукна, отделанном белым сутажом, в шляпке с белыми, воинственно приподнятыми перьями и всего одним украшением – брошкой с бриллиантами и рубинами на жабо из мехеленского кружева, Изабель села в карету рядом с госпожой де Бриенн. Бастий сел на облучок рядом с кучером, и карета покатила в Париж. Дамы сначала заехали в особняк госпожи де Бриенн, позавтракали и направились на улицу Жуи.

Ворота во двор стояли отворенными, карета въехала и остановилась. К карете сразу же подбежал лакей, и Бастий, не слезая с козел, осведомился, дома ли аббат Фуке, так как его желают видеть госпожа герцогиня де Шатильон и госпожа графиня де Бриенн.

– Пойду узнаю, – отвечал лакей, и в глазах его загорелось любопытство и игривый огонек. Изабель вспыхнула гневом.

В одно мгновение она вышла из кареты, и в то же мгновенье Бастий уже стоял рядом с ней.

– Не стоит меня сопровождать, – заявила она ледяным тоном, – я знаю дорогу. Бастий, ты составишь компанию госпоже де Бриенн.