Оррин, увидев меня, опустил седло на землю.

— Долго же ты до меня добирался, — проворчал он, но в его глазах не было злости. — Я уже хотел прятать седло.

— Мог бы выстрелить.

— Совсем рядом индейцы, — ответил он.

У костра Оррин рассказал нам о случившемся. Он стащил седло с мертвого гнедого и двинулся к лагерю, но поскольку был осторожным человеком, то пошел не напрямик, а спустился с холма, и двигался под прикрытием скалистого уступа.

В боевом отряде индейцев было девять или десять воинов. Оррин заметил их прежде, чем они его, бросился на землю и затаился, пока индейцы не проехали. Они направлялись в другую сторону и вряд ли видели его мертвого коня.

— Они его все равно найдут, — сказал Кэп. — Сейчас уже темнеет, индейцы остановятся на ночлег где-нибудь поблизости. Скорее всего рядом с ручьем. А на рассвете увидят стервятников.

— Ну и что?

— Конь подкован. Вряд ли индейцы упустят шанс добраться до одинокого пешего человека.

В любое другое время мы бы удрали отсюда как ошпаренные, и не оставили бы индейцам ничего, кроме следов, но теперь мы обладали собственностью, а собственность связывает человека по рукам и ногам.

— Думаешь, они найдут нас?

— Думаю, найдут, — вздохнул Кэп. — Придется день-два отсидеться в лагере. К тому же лошадям надо передохнуть.

Мы хмуро сидели вокруг костра, понимая, что индейцы рано или поздно нас обнаружат. Это означало, что наши шансы собрать побольше скота приближаются к нулю.

— Мое мнение таково. — Все молча ждали, что я скажу. — Пора кончать игру. Надо гнать коров в Санта-Фе, продать их и купить настоящее снаряжение. Чтобы продолжить начатое дело надо по три-четыре лошади на человека.

Том Санди воткнул нож в землю, вытащил его и задумчиво поглядел на лезвие, взвешивая мои слова.

— Неплохая мысль, — отозвался он.

— Кэп?

— Если Оррин согласен, — Кэп нерешительно помолчал, — я бы смылся отсюда хоть на рассвете.

— Я предлагаю иное, — возразил я. — Надо уехать немедленно… До того как индейцы найдут гнедого.

Я не спрашивал мнения Оррина, поскольку знал, о его желании как можно скорее увидеть ту светловолосую девушку, да и мне нетерпелось кое с кем встретиться.

Но все же дело было не в этом. Обыкновенный здравый смысл подсказывал: если индейцы обнаружат здесь наше присутствие, перегон стада станет почти невозможным. А так, воины нападут на наш след через день-два, к этому времени мы уже окажемся за много миль отсюда.

Поэтому я без лишних слов пошел седлать своего коня. Иногда нельзя долго раздумывать и тратить время на споры. Поднять стадо посреди ночи — не простое дело, но в противном случае мы можем стать легкой добычей для индейцев. Надо было собираться в дорогу как можно скорее.

Мы быстро оседлали коней, свернули лагерь и двинулись в путь. Отъевшийся скот не был настроен путешествовать, но мы погнали коров и быков вперед и, оставив Полярную звезду за спиной, тронулись на юг, к Санта-Фе.

К тому времени, когда на серое небо вырвался первый луч солнца, мы уже проделали шесть миль.

Пришлось здорово помучаться. Когда коровы стали соображать, в чем дело, это им не понравилось. С наших коней падала пена, но мы гнали стадо целый день — и чтобы оторваться от возможных Преследователей и чтобы вымотать коров. К тому же внимательно следили за местностью, но индейцев не видели.

Санта-Фе оказался поменьше, чем мы ожидали, — множество глинобитных хибар, выстроенных вокруг выжженной солнцем площади. Но все же это был самый большой город, который нам с Оррином приходилось видеть.

В дверях большинства домов стояли люди и, прикрыв глаза от солнца ладонями, смотрели, как мы гоним своих коров, а затем нам навстречу направились три всадника. Все испанцы. Они неслись легким галопом, не сводя с нас глаз, потом пришпорили лошадей и рванули во весь опор, оглашая воздух дикими криками, которые чуть не разогнали наше стадо. Это были Мигель, Пит Ромеро и парень по имени Абреу.

— Привет! — Мигель улыбался. — Как здорово снова встретить тебя, амиго. Мы вас ждали. Дон Луис приглашает вас к обеду.

— Разве он знает, что мы здесь? — удивился Оррин.

Мигель взглянул на него.

— Дон Луис знает почти все, сеньор. Новость принес человек из Лас-Вегаса.

Vaqueros сопровождали нас до самого города.

Мы остановились у «Ла Фонды» и привязали своих коней в тени. Внутри нас ждала прохлада и спокойствие. Потолок был высоким, сводчатым, как в церкви, только «Ла Фонда» — это не церковь, а что-то вроде салуна и отеля одновременно.

В основном сюда заходили мексиканцы, они разговаривали на своем языке. В атмосфере этого заведения мне представилось, будто я путешествую где-то в далеких краях — чудесное ощущение. Два посетителя очень вежливо с нами заговорили.

Мы сели и выскребли из карманов всю мелочь. Не так уж много, но должно хватить на несколько стаканов вина и, может быть, даже на еду. Мне нравилось слушать тихие голоса, легкий перезвон стаканов и стук каблуков по каменному полу. Где-то внутри дома засмеялась женщина, и мне. это тоже пришлось по душе.

Пока мы сидели и пили вино, в кафе вошел высокий офицер, лет тридцати, аккуратный, в ладно сидевшей форме, с причудливыми усами.

— Это ваш скот на окраине города?

— Хотите купить? — спросил Оррин.

— Зависит от цены.

Офицер сел за наш столик и заказал стакан вина.

— Буду откровенен с вами, джентльмены. Из-за сильной засухи много скота погибло. Тот, что остался, чрезвычайно изможденный. Ваши коровы хорошо откормлены, я впервые вижу таких за последние несколько месяцев.

Том Санди улыбнулся.

— Мы просим по двадцать пять долларов за голову.

Капитан не удостоил его взглядом.

— Конечно, нет, — сказал он, затем улыбнулся нам и взял стакан. -Ваше здоровье…

— А как дела у дона Луиса Альварадо? — неожиданно спросил Оррин.

Лицо капитана застыло, потом он спросил:

— Вы люди Приттса?

— Нет, — ответил Том Санди. — Мы встретили дона на равнинах. Между прочим, ехали вместе с ним на запад из Абилина.

— Он один из тех, кто приветствовал нас в Нью-Мексико. Перед тем, как мы появились здесь, мексиканское правительство было не в состоянии послать воинские части на защиту населения своих колоний от индейцев. К тому же, торговля, по большей части, шла между Санта-Фе и Соединенными Штатами, а не между Санта-Фе и Мексикой. Дон Луис одобрил наш приход, так же как и большинство местного населения.

— Джонатан Приттс привозит сюда переселенцев, — сказал Оррин.

— Мистер Приттс — энергичный и решительный человек, — объяснил капитан, — но у него ложные представления о сложившейся обстановке. Если Нью-Мексико стал владением Соединенных Штатов, точнее частью Соединенных Штатов — то это не значит, что можно попирать права испано-язычных граждан.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Все переселенцы, если вам угодно так их называть, которых приглашает Джонатан Приттс, везут с собой только оружие, а не семьи.

Я выпил еще один стакан вина, откинулся на спинку стула и слушал разговор капитана с Томом Санди. Кажется, капитан был выпускником знаменитой военной академии Вест-Пойнт и прочитал уйму книг. Люди редко понимают, как мало они знают, пока не услышат подобный разговор. Там, откуда я родом, была только одна книга — Библия, да порой кто-нибудь привозил газету. Ничего другого мы не видели.

Но у нас в горах очень ценилась политическая деятельность. Любое политическое выступление всегда было крупным событием и собирало всю округу. Люди брали с собой корзины с едой. Там можно было встретить человека, которого ни за что не увидишь в другом месте. В те дни любой парнишка знал о политике столько же, сколько о повадках енотов — и то, и другое вызывало одинаково пылкий интерес.

Мы с Оррином сидели и слушали разговор Тома с офицером. Многое можно понять, если умеешь слушать, и пусть до меня дошло немногое, главное, я начал сознавать, как мало знаю. Мне жутко захотелось учиться, и одновременно я злился на себя за то, что не подумал об этом раньше.