– Из какого королевства ты приехала? – удивился Индрик. – Зачем для вечеринок повод? Приходи и увидишь, как мы умеем веселиться. Там полгорода будет. Играет моя и ещё парочка хороших групп. Уверен, качественная музыка принесла бы его величеству куда больше пользы, чем кислые мины и сочувствующие шепотки.

Внутренне я с ним согласилась, а ещё удивилась его бодрому виду – Индрик ведь провёл такую же бессонную ночь, как и мы. Едва я раскрыла рот, чтобы спросить его об этом, как счастливчик сорвался с места и побежал догонять профессора Черату. До нас донесся обрывок разговора, из которого стало ясно, что подготовиться к занятию он не успел, потому что всю ночь раздумывал над одним спорным моментом в истории Второй тролле-огрской войны. Наверное, именно этим он и занимался, подремывая в кресле госпожи Марбис.

– Индрик принимает пилюли бодрости?

– Он на занятии вызвался сходить за садовыми инструментами и прикорнул в сарае, – пояснил Озриэль.

– Август сказал, что вы работали в теплицах. Вас учат разбивать цветники или вроде того?

– Вроде того. У нас было ядоварение.

– Ты хотел сказать «ягодоварение»?

– Нет, ядоварение вынесли в отдельную дисциплину, посчитав, что принцам полезно уметь отличать суп из шампиньонов от рагу из поганок, ну или хотя бы вовремя принять правильный нейтрализатор. Кстати, яды – это общее название. Например, для голосового заклятия я тогда использовал базовую смесь. Она подходит для нескольких видов заклинаний, по мелочи, конечно. Серьезным чарам, как ты помнишь, нас не учат.

– Мне показалось, или твой рюкзак только что шевельнулся?

– Тебе показалось, – сказал Озриэль и перевесил его на другое плечо. – Так вот, в первой половине занятия мы работаем в парниках: учимся ухаживать за растениями, распознавать и собирать нужные… – перед глазами сразу встало перетягивание гигантской репы, – а во второй части – составлять правильные пропорции и готовить смеси.

– Ты и сейчас сделаешь вид, что этот писк доносится не из твоей сумки? Надеюсь, ты сказал правду, и вы не приносите на занятиях в жертву младенцев?

Озриэль вздохнул и, утянув меня в нишу за статуей, раскрыл рюкзак. Внутри лежал бледный человекообразный корешок. Он вяло шевелился и хныкал.

– Похож на маленького голого старичка, – заметила я.

– Это мандрагора. Мы сегодня учились работать с ними…

То есть носителем гигантской ботвы был этот крохотный корешок?!

– …из них готовят одно из простейших противоядий.

– Я немного знаю о мандрагорах, но разве при выдергивании из земли они не должны вопить так, что слышно аж в соседнем королевстве?

– Это только дикие мандрагоры – те, которые выросли на воле. А тепличным для этого не хватает сил: их специально недокармливают, поэтому звук больше похоже на писк котенка.

Я взяла корешок в руки, разглядывая.

– У него даже ручки с ножками угадываются.

– Вот и я о том же! – обрадовался Озриэль. – А теперь представь, что профессор дышит в затылок и твердит: прикончи его.

– Ужас.

– Ага. Из него потом ещё сок надо давить. Я поступал на принца, а не на мясника! В общем, я вылил в смесь немного сока одуванчика, а мандрагорыша спрятал. Боюсь даже представить, что будет на следующем занятии: мы должны снимать пробу с готового зелья. По этому случаю каждому выдадут по поганке. Если меня не убьёт она, это сделает Гарт – мы с ним в паре, так что надо бы что-то придумать до этих пор.

– А с ним что? – я кивнула на попискивающий корешок.

Озриэль почесал в затылке.

– Вот теперь и сам не знаю… У меня даже рыбок никогда не было.

– Можно я возьму его себе? Думаю, в лавке найдётся местечко и лишний горшок. Посоветуюсь с Эмилией, как за ним лучше ухаживать.

– Конечно, держи!

Помилованный смертник перекочевал из его рюкзака в мою сумку. Всё это время я старалась вести себя с Озриэлем, как раньше, и забыть утреннее открытие, но теперь, стоя в темной нише, почувствовала, как ритм сердца набирает обороты. Мне казалось, эти удары слышит даже он. Не может не слышать. Попыталась вспомнить, что хотела сказать, но в голову лезло только то, что глаза ифрита светятся в темноте. Он тоже молчал. А потом раздалось приглушенное хныканье мандрагорыша и привело меня в чувство.

– Кстати, – я постаралась придать голосу бодрость, – ты не поверишь, что я обнаружила в нашем каталоге!

– Не берусь выдвигать гипотезы.

– Фисташки!

Озриэль помолчал, а потом сказал:

– О. Здорово. Прекрасная новость.

Вышел из ниши и зашагал дальше по коридору. Я догнала его и пошла рядом.

– Теперь я смогу провести более точную проверку. Намечающаяся вечеринка очень кстати – принцы ведь пьют коктейли с ореховой посыпкой? – Я шутливо толкнула его локтем.

– Отлично придумано: останется только дождаться, кому от этого поплохеет. Главное, чтобы суженого не вынесли с вечеринки ногами вперед.

– Да что это с тобой?

– Ничего, не выспался. И твой список уже облегчен на одного кандидата. – Он ударил себя в грудь.

– Думаю, я начну с тех, кого наметила во время осмотра у Робина. Жаль, его сегодня нет и нельзя продолжить обследование.

– Вряд ли обследование вообще получится продолжить и закончить. Похоже, у его величества и впрямь что-то серьезное, так что я на месте Индрика не стал бы полировать мандолину.

Тут позади раздался шум, и нас бесцеремонно отпихнули в сторону, чтобы его высочество Марсий Фьерский беспрепятственно пронёс свою царственную персону.

Возле меня он ненадолго остановился и оглядел с головы до ног:

– Так это правда, тебе разрешили посещать занятия. Я бы на твоём месте удавился на ленточке для букетов после вчерашнего позора в обеденной зале.

– Твои слова отозвались в моем сердце чугунной тяжестью!

Лицо Марсия окаменело. Один из его сопровождающих сделал шаг вперёд, но тот оттолкнул его и недобро улыбнулся, не сводя с меня черных глаз.

– Будь осторожна, цветочек, не все такие великодушные, как мадам Лилит. А с тобой мы ещё разберёмся, Ирканийский, – добавил он уже громче, не оборачиваясь к стоящему позади Озриэлю, – начинай отрабатывать жалобный голос.

– Не могу поверить, что он влюблен в Уинни, – сказала я, когда Марсий уже не мог нас слышать.

– Ну, мы же в тот вечер уловили только часть разговора…

– И о чём ещё они, по-твоему, говорили?

– Может, он мм… вытрясал из неё долг… Ладно-ладно, я просто предположил.

Я прищурилась:

– Как думаешь, Марсий может быть причастен к болезни отца? Только вчера в лекарской башне он похвалялся своими монаршими планами, а сегодня мы просыпаемся с серыми ленточками.

– Не думаю, – покачал головой Озриэль. – Это означало бы, что он воспользовался каким-то зельем, а Марсий в прошлом семестре завалил зачет по яду из двух ингредиентов.

– Он мог бы прибегнуть к чьей-то помощи или купить отраву…

– Зачем ему это? Смерти королю желают лишь в том случае, когда хотят занять его трон. А я бы на месте Марсия не торопился отказываться от уютного положения наследного принца и травить старика, который покрывает мои шалости, и всё лишь для того, чтобы взвалить на себя бремя управления королевством. Можешь представить себе Фьерского на заседании королевского совета, с его-то природной кротостью?

– Легко! – подхватила я. – Вокруг тишина, и только Марсий вещает среди чугунных болванчиков…

– Да, думаю, примерно так бы всё и происходило, – улыбнулся Озриэль, впервые с момента недавней вспышки.

До конца перерыва осталось не так много времени, и мы отправились в крыло, где должна была проходить женская психология.

– Когда Марсий упомянул обеденную залу, я думала, он отпустит какую-нибудь колкость про мадам Лилит.

– Нет, он её уважает, как ни странно. Вообще-то её все уважают, а добиться такого, учитывая ээ… обстоятельства, непросто, согласись. Сегодня, кстати, будет магическая дипломатия, которую она ведет. Можешь прийти послушать, вернее, поучаствовать. Думаю, тебе понравится.