– Что ты имеешь в виду под «поучаствовать»?

– Приходи и увидишь, – усмехнулся Озриэль.

– Теперь уж точно не пропущу! Хочу ещё сходить на практику боя…

– Это профильный предмет у доблестных защитников, занятие проходит на заднем дворе. У нас в это время музицирование.

– Так, ещё собиралась на… – я сверилась со списком, – травоведение. Но его ведёт Робин, которого сегодня нет, значит, придётся вычеркнуть.

– Вообще-то оно редко бывает – Робин умудряется найти сотню уважительных причин, чтобы отлынивать от уроков, но лекарь он действительно превосходный, только поэтому, наверное, мадам Лилит его и держит. Уверен, на совете он скажет больше толкового, чем все остальные целители, включая придворного, вместе взятые.

– Ещё сгораю от нетерпения узнать, что такое театральное мастерство у ученых мужей.

– Вот это зря. Более унылого зрелища мне не доводилось видеть ни до, ни после. До сих пор поражаюсь, зачем им вообще ввели этот предмет.

Тут прозвенели трубы, и мы заторопились вместе с остальными в аудиторию.

Мне пришлось отсесть на задний ряд, который, стараниями профессора Чераты, предназначался исключительно для вольнослушательницы. Но я не слишком печалилась по этому поводу и с нетерпением ждала лекции. Было ужасно любопытно, как проходят занятия по женской психологии в мужской академии. Возможно, и о себе что-то новенькое узнаю!

После третьего сигнала в залу зашёл старичок – профессор Адамант, – который по возрасту и печати недовольства на лице превосходил профессора Марбис. Картину дополняли небольшой горб и огромный талмуд, который он тащил под мышкой.

Профессор впечатал книгу в стол, уперся в ровную поверхность кулаками и обвёл нас суровым взглядом:

– Всё, что вы должны знать о женщинах, – они бескомпромиссные хищницы, и единственная их цель – залучить вас в брачную сеть, как умелый рыбак неопытного малька.

Несколько студентов повернули головы в мою сторону, и я тут же почувствовала себя болельщицей «Непобедимых грифонов», сидящей в секторе «Отважных гладиаторов».

– Самое разумное, что вы можете сделать, – продолжил профессор неприятным скрипучим голосом, – это избегать брака любыми способами. Увиливать, отлынивать, оттягивать. В противном случае пеняйте на себя: женское влияние будет чувствоваться во всем. Начнётся это незаметно, исподволь: «Ваше высочество, а не кажется ли вам, что к парадному мундиру больше подойдут алмазные пуговицы, а не рубиновые?» или «Я взяла на себя смелость отослать вашей матушке фрезии вместо лилий». А потом это превратится в «Я пересадила на пиру герцога Скалистых Равнин подальше от барона Черного Захребетья, памятуя об их распре, вы ведь не против, любовь моя?» И наконец в один прекрасный день: «Я от вашего имени отослала обоз провианта бунтовщикам на юге, не благодарите, я лишь предугадываю ваши желания». А главное, – профессор веско вскинул палец, – всё это будет оправдываться пользой для вас. Объект будет всячески подчеркивать, что действует исключительно в ваших интересах. Но зарубите себе на носу, – лектор сдернул с носа очки и подышал на стекла, – все, что они делают, они делают исключительно ради себя. – Фиолетовый махровый платок прошёлся по линзам, после чего очки были возвращены на место. – Если же вам не удалось избегнуть брачных силков и одной из хищниц удалось околпачить и окольцевать вас, или же, к примеру, обстоятельства требуют срочной женитьбы, будь то в силу финансовых затруднений или политических соображений, что ж, придётся пойти на эту жертву. Но при этом вы должны четко себе представлять, что вас ждёт, дабы выработать соответствующую стратегию. И моя задача состоит в том, чтобы подготовить вас к порогам и излучинам семейной жизни, ко всем тем уловкам и манипуляциям, которые подстерегают вас в браке и на подступах к нему. Есть вопросы по вступительной части?

Я подняла руку:

– Простите, профессор, то есть даже если принц женится, чтобы решить финансовые затруднения или укрепить свою власть посредством династического брака, то и в этом случае он лишь жертва женского коварства, я правильно поняла?

– Раз вопросов нет, переходим к практической части.

Профессор взмахнул рукой, и на стуле рядом с ним возникла броско размалеванная кукла в старомодном кринолине, призванная имитировать коварную жеманницу.

Весь остаток занятия я пробыла невидимкой, а учащиеся, выстроившись в очередь к кукле, отрабатывали упражнение. Каждому был выдан кошель с монеткой. Задача «хищницы» состояла в том, чтобы выпросить у принца деньги на новое ожерелье, а испытуемого – изыскать уважительную причину для отказа. Помощница профессора Адаманта имела лишь самое отдаленное сходство с особой женского пола. Она говорила фальшивым писклявым голоском, размахивала руками на шарнирах и надувала неровно накрашенные губки. Но дело своё знала туго: хитрила, уговаривала, временами пускала глицериновую слезу. В отрывистых фразах угадывались интонации профессора, хотя он стоял в стороне, сложив руки на груди, и, не разжимая губ, наблюдал за своими подопечными. Озриэль купил ожерелье.

К концу занятия рядом с вымогательницей выросла целая гора кошельков. Профессор Адамант с особым смаком проставлял нули в книге итогов занятий.

– К следующему разу прочтите книгу «Радегунда Великолепная. Шелковый путь к власти» за авторством Лучезарины Семиозерной и выпишите все эпизоды, в которых героиня так или иначе манипулирует своими несчастными мужьями. Всё, на сегодня свободны, – объявил он, захлопывая журнал.

– Придётся половину книги переписать, – пожаловался Озриэль, когда мы вышли. – Профессор Адамант нарочно так подбирает литературу, что манипуляция в каждой строчке. Иногда мне кажется, что он их сам пишет.

– Наверное, его супруга чувствует себя стеклянной – все хитрости как на ладони.

– Профессор не женат.

– Я поражена до глубины души!

– Он не устаёт повторять, что является живым образчиком того, что его стратегия работает, и невероятно гордится тем, что благополучно избежал всех расставленных ловушек. Поговаривают даже, что на самом деле его зовут по-другому, а имя «Адамант», то есть «твердый», «непреклонный», он взял в знак того, что ни одна представительница прекрасного пола не сумеет сбить его с пути.

– А я уже понастроила планов. Моё сердце разбито!

– Что со знаком?

– Ничего, – покачала головой я. – С последнего ряда трудно что-то почувствовать.

После психологии Озриэль отправился на музицирование, а я отправилась на задний двор на тренировку доблестных защитников. Там были установлены трибуны наподобие тех, что ставят во время рыцарских турниров, только миниатюрнее. Я заняла одну из скамей, откуда открывался хороший обзор. Какой-то студент принёс мне вишневый компот и, засмущавшись, побежал на тренировку. Как приятно вновь почувствовать себя принцессой после тирании профессора Адаманта!

Практику боя вел преподаватель, который, судя по внешности, происходил от Эола Свирепого. Такой не то что змея – кабана голыми руками разорвет. У него даже речь какая-то нечленораздельная была: отдавал команды полурыком, но студенты его прекрасно понимали – уже привыкли. В самом начале он повернулся ко мне и что-то проорал. Я от испуга пролила на себя компот, решив, что мне и здесь не рады, но, как оказалось, профессор всего лишь любезно предложил мне укрыться от солнца в ложе под навесом. Следующие полтора часа я потягивала остатки компота и любовалась игрой мышц, демонстрацией кубиков и показушными боевыми стойками, смирившись с тем, что миссия «Суженый» фактически откладывается до возвращения Робина или прибытия фисташек (надеялась, конечно, что лекарь их опередит, но повлиять на здоровье короля никак не могла).

На поле брани Марсию не было равных. Пакостный характер ничуть не сказался на бойцовских качествах, разве что в положительную сторону. Его высочество превосходно владел любыми видами оружия, но особенно эффектно смотрелся с мечом. Клинок словно бы являлся продолжением руки, предугадывающим малейшее намерение противника. Было похоже на грациозный танец. Опасный танец. Марсий азартно гонял каждого следующего оппонента по всему полю и к концу занятия ничуточки не устал. Когда он за считаные секунды завершил поединок с последним, я вскочила с трибуны и хотела захлопать в ладоши, но тут он поставил ногу на грудь поверженного противника, словно позируя художнику, и я села обратно.