— Тут-то и настает наш черед, ребята. Может возникнуть конфликт — конфликт с упрямыми ганнитами. Кое-кто может назвать это агрессией. Но на самом деле тут элементарная необходимость. Нам необходимо то, чем обладает Ганимед; Корпорация вложила миллионы, чтобы освоить космос для человечества. Вы понимаете, конечно. Все вы умные люди. Именно поэтому вы и работаете у меня, а не в какой-нибудь второразрядной фирме.

Партридж сказал:

— Конечно, людям может прийтись не по душе наша ссылка на необходимость. Они могут счесть наши притязания имперскими. — Подобное отношение, несомненно, следует предотвратить тщательным руководством реакцией публики, — глубокомысленно сказал Хаббел в довершение разговора.

— И именно мы были избраны обеспечить его, — подытожил Диноли.

Вот оно. Вот к чему все шло.

Кеннеди хранил на лице непроницаемое выражение. «Рабочую маску», как называла его Мардж наедине. Но Мардж не представляла, что зачастую «рабочая маска» скрывала под собой совершенное отсутствие чувств. Кеннеди не торопился выносить суждения, ожидал продолжения совещания.

— Мы планируем запустить всемирную операцию, — сказал Диноли. — Эти джентльмены будут постоянно в тесном контакте с нами. График ключевых сроков операции уже намечен. Известно число, когда населению будет сообщено о существовании жизни на Ганимеде, близкое число, могу добавить, а также окончательная дата объявления сбора частей поддержки для Корпорации. Между этими деталями заключается период, за который отвечаем мы.

Диноли откинулся назад, широко улыбаясь.

— Согласно правилам фирмы сотрудников второго класса должно быть не более четырех. Однако мы — гибкая организация. На время проведения кампании те из вас, кто работает согласно категории третьего класса, будут получать жалованье второго, без формального изменения статуса. Уровень вознаграждения для занимающих посты второго класса также повысится. Что же до вас, Дейв Сполдинг, то вы будете получать ставку третьего класса, хотя по-прежнему будете оставаться служащим четвертого класса. Останутся ли эти прибавки в силе надолго или нет, будет зависеть от успеха кампании. — Глаза старика обошли сидящих по обе стороны стола. — Все ясно?

Тринадцать человек кивнули.

— Хорошо. Вы четверо, — указал он на сидящих рядом с ним сотрудников второго класса, — будете общими руководителями проекта. Основной массив работы придется выполнять тем, кто рангом ниже — третьему классу и вам, Сполдинг.

Кеннеди нерешительно поднял руку.

— Слушаю, Теодор.

— Сэр, а как быть с нашими текущими проектами? Их продолжать?

Диноли ответил с ледяной улыбкой:

— Данный контракт имеет преимущество перед любыми, подписанными нами ранее. Ваш начальник второго класса обсудит с вами, кому из подчиненных четвертого класса лучше будет передать текущий проект.

— Ясно, — сказал Кеннеди. Вот и конец Объединенным бокситовым рудникам.

— Если всем все понятно, то закончим на этом, — Диноли поднялся. — Мы примемся за работу как спаянная маленькая группа. И покажем, что Корпорация не ошиблась, выбрав «С. и Д.». Не так ли?

Тринадцать согласных кивков.

— Так. — Старик отпустил собравшихся.

Все неторопливо, один за другим, покинули кабинет. Кеннеди вышел притихший, и стороннему наблюдателю могло показаться — погруженный в размышления. Но дело обстояло наоборот: бездумная сосредоточенность позволяла отсрочить момент решения важной проблемы морального порядка. Еще будет время подумать. «Что скажет Мардж?» — возникла мысль. В памяти всплыли бесхитростные озадаченные лица существ из фильма и то, что Мардж испытывает безграничную симпатию к всевозможным попранным бедолагам. «Что скажет Мардж?» — уже с беспокойством спросил он себя.

По дому Кеннеди разносился теплый, радостный, богатый аромат естественной пищи. Мардж суетилась на кухне, накрывая на стол, пока автоповар готовил еду. У них на ужин вырезка с картофельным пюре и зеленым горошком. Ничего синтетического: в этом коннектикутском городке скопилось множество служащих «С. и Д.», и Кеннеди не хотел даже мысли допустить, что кто-нибудь проведает о том, что он питается искусственной пищей. На вкус, по совести говоря, она ему казалась ничуть не хуже естественной, а по цене была значительно дешевле. Но престиж гораздо важнее, и приходилось с этим считаться. Третий класс и синтетические продукты были несовместимыми.

— Ужин почти готов, — позвала Мардж. Она была ловкой, умелой хозяйкой.

Кеннеди допил остаток предобеденного коктейля, почесал коту за ушами и переключил клавиши стереокомбайна — три динамика в гостиной замолкли, и музыка зазвучала в столовой. Игривые флейты второй Бранденбургской симфонии Баха, им вторила, немного фальшивя, певучим голоском Мардж.

Кеннеди вошел в ванную и вложил руки в прохладную очищающую камеру. Он взглянул на себя в зеркало — бледное, слишком худое лицо, вокруг глаз уже начинают собираться морщины, хотя ему только 32. Неужели он всегда так плохо выглядит? Вероятно, нет.

Мягкое мурлыкание очистителя смолкло. Он машинально стряхнул с рук несуществующие капли по бесполезной теперь привычке и перешел в столовую. Мардж несла тарелки на стол.

— Я никак не могу понять Сполдинга, — сказал Кеннеди, продолжая прерванный час назад разговор. — Его с четвертого класса повысили, доверили выполнять работу третьего класса по новому проекту, а он почему-то страшно недоволен. — Может быть, Дейву он не интересен?

— Что ты имеешь в виду? Какое это имеет отношение к делу? Любой стоящий профессионал в нашей области вполне способен заинтересоваться любым заказом. Думаешь, мне было дело до добропорядочных жителей штата Небраска прежде, чем ко мне попал заказ Бокситовых рудников?

— Вряд ли.

— Вот именно. И все же через две недели, — сказал Кеннеди, — я уже настолько погрузился в тему, так с ней сжился, что испытывал чуть ли не физическую боль, когда у меня отобрали эту работу, а поручили новую. Понимаешь?

Мардж ласково улыбнулась:

— В общем, да. Но ты говорил, что Дейв не испытывает особого желания работать по новому контракту, верно? Видимо, у него есть на то причина.

— Причина та же, что не позволяет ему с четвертого класса подняться до третьего, хотя и давно пора. — Кеннеди яростно набросился на мясо и через минуту продолжил разговор: — Он не того склада. Талантлив, но чего-то неуловимого не хватает. Диноли-то, конечно, это видит. Не удивлюсь, если он поручил Дейву новое дело, чтобы проверить его: либо он проявится сейчас, работая с ответственностью служащего третьего класса, либо ему придется уйти.

— Мне всегда казалось, что Дейв слишком чувствителен для такой, как у вас, работы с воздействием на людей, — сказала Мардж.

— Ты хочешь сказать, я — бесчувственный?

Она пожала плечами.

— У тебя пюре стынет, дорогой. Конечно, ты чувствителен, но по-другому. Понимаешь?

— Нет. Но оставим это.

Кеннеди никогда не понимал участливого отношения жены к Сполдингу и старался избегать необходимости приглашать его в дом.

— Полагаю, Альф Хоген в восторге от нового контракта, — сказала Мардж.

— Для Альфа всегда на первом месте дела фирмы. Если бы ему поручили продать человечество и стать каннибалом, он бы с радостью согласился за прибавку в жалованье. Естественно, он в восторге. Он сделает все, что скажет Диноли, если на этом можно подзаработать.

Звуки Баха смолкли. Манипуляторы стереосистемы осторожно сняли пластинку с круга и поставили один из ранних квартетов Бетховена. Тут Кеннеди оставался старомодным — по-прежнему предпочитал пластинки магнитофонным записям.

— Знаешь, ты ведь еще ничего толком не рассказал мне об этом новом проекте, — спокойно сказала Мардж.

Кеннеди замер с вилкой в руке.

— Это секретно, ни в коем случае не подлежит разглашению. Она надулась.

— Ты и прежде выполнял засекреченные работы. Разве я хоть раз кому-нибудь обмолвилась?