Она что-то кричала ему, но ураган уносил ее слова. Он разобрал только два: «рифы» и «кандалы».

Но и этого было довольно. Даже такой сухопутный житель, как Эдмунд, знал про Кандалы — грозные базальтовые клыки, торчавшие из моря южнее Стеннан-Хэд. Не проходило месяца, чтобы какой-нибудь корабль, ведомый неосторожным капитаном, не пропорол об них днище. Эдмунд впился взглядом в море, но не увидел ничего, кроме тьмы и кипящей пены. Но вскоре до него донеслись крики гребцов, повторявших слова Элспет:

— Рифы! Кандалы! Поберегись!

Вся команда выбивалась из сил, чтобы повернуть парус на единственной устоявшей мачте.

— Что нам делать? — крикнул Эдмунд.

— Покайся богам в своих грехах, — сурово посоветовала девочка.

Эдмунд озирался, стараясь не поддаться панике. Матросы катались по палубе, покрытой соляным налетом, огромные волны грозили всем гибелью. Эдмунд в ужасе наблюдал за одним из гребцов: сначала его швырнуло на леер, потом и вовсе смыло в море. Палуба резко накренилась, и мальчик успел заметить торчащую из воды в последней мольбе белую руку; мгновение — и ее накрыли ревущие волны. Другие гребцы, проводив своего товарища взглядом, еще сильнее налегли на весла, как будто их нахлестывали по спинам все силы ада. «Они знают! — мелькнуло в голове у Эдмунда. — Знают, что все пропало!»

Он повернулся к Элспет, но та зажмурилась — наверное, молилась. Он вспомнил богов своей матери и невольно задумался: не обидел ли он чем морского бога Ллира или бога ветров Манавидана? А потом снова возвел глаза к небу:

— Помилуйте, боги! Неужто вам мало этих стен воды? Зачем переворачивать весь мир вверх ногами?!

Он на мгновение глянул вверх, а затем посмотрел вниз, на беснующееся вокруг бескрайнее море. Вниз, во тьму, готовую поглотить его. Он мысленно взлетел на головокружительную высоту, откуда его взору предстал весь корабль с лопающимися шпангоутами, с тщедушными двуногими созданиями, разбросанными по палубе. Волны швырялись ими с такой же легкостью, с какой человек вершит судьбы мух. Скоро, мелькнуло у него в голове, скоро все закончится, корабль разнесет в щепки, а его остатки волны разбросают в разные стороны. И море снова опустеет.

На него взирало одно-единственное насмерть перепуганное создание: белый овал лица, мокрые светлые волосы, широко распахнутые глаза, разинутый от ужаса рот, издающий крик, от которого у него закладывало уши…

Да ведь это он сам, повисший на веревочной петле. Крику не было конца. Он постарался взять себя в руки, крепко зажмурил веки, чтобы не видеть больше этой сумасшедшей картины. Стиснув зубы, он прервал наконец оглушительный крик; полумертвый, весь трясясь, он повис на мокром канате, судорожно вцепившись в него как безмозглое членистоногое.

Новый холодный душ привел его в чувство. Он заморгал, кривясь от едкой морской соли. Он снова находился на палубе, вокруг по-прежнему бушевал шторм, моряки отчаянно орудовали веслами. Девочка смотрела на него как-то странно. Что она увидела? Но задать ей этот вопрос он не успел. С треском, от которого могли лопнуть барабанные перепонки, корабль сел на рифы, палуба разверзлась, как хищная пасть, Эдмунда подбросило в воздух.

В этот раз уже не подвернулось спасительного рангоута. Следующая волна, обрушившаяся на палубу, смыла его в море. В последнее мгновение, прежде чем кануть в пучину, Эдмунд воздел глаза к небу и увидел ЭТО.

Над ним скользил огромный крылатый силуэт, превосходивший размерами даже корабль. При вспышках молнии он переливался сверхъестественным синим светом. Глаз размером с боевой щит глянул на Эдмунда холодно, но осмысленно. Пасть — огненная пещера с зубами-сталагмитами — раскрылась в смертельной усмешке.

Корабль разломился надвое.

Чем выше становились волны, тем стремительнее убывала вера Элспет. Боже, что Ты творишь? Как море, ее возлюбленное море, могло превратиться в смертельного врага? Она крепко зажмурилась и вцепилась в обвивавшие ее кольца каната. В следующее мгновение «Копьеносец» ушел под воду. Казалось, корабль перевернулся и тонет. Девочка уже решила, что не вынырнет на поверхность.

Таких страшных бурь она еще не переживала, хотя и жила в гавани Дабрис, славящейся зимними штормами не меньше, чем огромными белыми утесами, с которых в ясный день можно увидеть берег Галлии. Не видывала она такого буйства водной стихии и за все три года плаваний вместе с отцом, сколько ни трепали их в открытом море неистовые ветры.

Нет, эта буря была особенная. Она налетела невесть откуда, разгулявшись в одно мгновение тихой весенней ночью.

Сейчас треск разламывающегося корабля наполнял ее холодным ужасом. Но можно ли допустить, чтобы этот бледный перепуганный мальчишка стал свидетелем ее страха? Немыслимо! Она ведь мореплавательница, гордая тем, что смыслит в деле, в котором обыкновенно преуспевают одни мужчины. Море было ее жизнью, ее любовью с тех пор, как после смерти матери отец привел ее на борт своего корабля. Сначала, конечно, некоторые в команде ворчали, бросали на нее недобрые взгляды, но она сумела завоевать их симпатии. Она быстро училась, уже читала показания компаса, помогала отцу вести учет загружаемого и разгружаемого товара, даже управлялась с парусами вместе с боцманом Харкироном. Теперь, когда Элспет, дочери Триммана, исполнилось одиннадцать лет, никто уже не сомневался, что в один прекрасный день она сменит своего отца и станет капитаном «Копьеносца».

Только всему этому как будто не суждено было свершиться. Элспет со страхом думала о своем отце, все еще сражавшемся с румпелем. Как ей хотелось быть рядом с ним в этой войне против взбесившегося моря!

Когда бледный мальчишка заорал, она поневоле разжала веки. Впереди тянулась ввысь черная каменная скала, похожая на башню храма в Бредвеле, за ней дыбился лес базальтовых колонн, смахивающих на черные драконьи зубы. Но мальчишка таращился не в ту сторону, а в небо. Что заставило его исторгнуть такой истошный вопль?

Удар! «Копьеносец» налетел на могучую скалу. Элспет изо всех сил вцепилась в свой канат. Но мальчишке держаться было почти не за что. Когда палуба вздыбилась, его отбросило к лееру правого борта. Мгновение — и он сгинул, проглоченный морем.

Сначала до слуха Элспет доносились крики и проклятья, но потом и они канули в пучину. Треск перемалываемых в мелкую щепу досок обшивки заглушал все остальные звуки. Отец!.. Но и ее крик потонул в потоке брызг, заглох во тьме, где властвовал гибельный хаос. Мимо нее протащило одного из моряков — кажется, Брона. Он пытался выпрямиться на скользкой, резко кренящейся палубе, это походило на безумную пляску. В следующее мгновение он перелетел через борт и исчез в морской пене.

Доски под ногами у Элспет затрещали, как щепки. Она вскрикнула, испугавшись извивавшегося каната, вдруг уподобившегося склизкой змее. Необходимо было спешно ослабить узлы, иначе падающий обломок мачты утащит ее за собой.

Но узлы разбухли от воды, а пальцы у Элспет онемели от холода. Она пыталась нащупать на поясе нож для чистки рыбы, молясь суровому божеству своего отца, чтобы нож не успел затупиться после последней точки. Сжав рукоять бесчувственными пальцами, она стала пилить первое кольцо каната, потом второе…

Тем временем «Копьеносец» проигрывал сражение скалам и все стремительнее погружался в бурное море.

Мачта грозно кренилась, палуба ходила ходуном. Сейчас или никогда! Элспет рванулась, высвобождаясь от опутывающего ее каната. Одна нога застряла в петле. Мачта все сильнее наклонялась, грозя вздернуть ее вниз головой. Последнее напряжение сил — и девочка вырвалась. В следующее мгновение мачта провалилась сквозь палубу.

Элспет бросилась на корму, там должен был находиться отец. Но едва она сделала несколько шагов, как палуба разверзлась у нее под ногами, и она полетела вниз вместе с древесными обломками.

Казалось, погружению не будет конца. Барахтанье продолжалось целую вечность. Какой бы ловкой пловчихой она ни была, от ледяной воды перехватывало дыхание и сковывало члены. Тем сильнее было отчаяние, с каким она цеплялась за жизнь. Вдруг отец еще жив? Она заставляла себя соображать, двигаться. «Где тут верх?» — пронзила мозг испуганная мысль. Она замолотила ногами, выгнула спину и, выталкиваемая водой, устремилась сквозь мутный водоворот к поверхности. Воздуха не хватало, казалось, вот-вот наступит конец; но в тот самый момент, когда уже должны были отказать легкие, она вынырнула среди волн и стала судорожно глотать воздух.