— Я вышла на связь с Ингваром Фредерикссоном, фабрикатором литейных в Ард-Трольде. Геомагнитный циклон нарушил соединение, и повелитель меня не услышал. Зато сигнал перехватил Мартин Шпиц-Эстерлен. Наш благородный рыцарь задался вопросом: какого фрага марсиане заигрывают с оружием Долгой Ночи, а делиться не хотят?

— Начинаю понимать. Ризничий в ответе за это.

— Вот именно! Кавалеристы Картера — наиболее мобильный отряд. Вы за час пролетели над зоной, по которой пехота шла бы несколько недель. Маркграф направлял вас в жалкую деревню пастухов. Он знать не знал, что вместо неё вы найдёте секретный форпост Коллегии.

Флеминг сдвинул очки.

— Почему ты так смотришь на меня? — насторожилась девушка.

— Зачем ты делаешь это?

— Что?

— Предаёшь своих. Насколько я знаю ваши законы, ты уже наговорила на расстрел.

Эсса театрально заломила руки.

— Когда об этой истории прознает Гектор, то меня разжалуют, вырвут аугменты и превратят в лоботомированную служанку.

— Перспектива так себе, — согласился доктор.

Эсса притянула его за воротник, заставив наклониться.

— Ниточки здешней ереси тянутся очень высоко. Я не знаю всей правды, но вижу её очертания. Они складываются в пугающую картину. Кто-то предал нас, и предал на самом высоком уровне.

Шпион мягко отстранился.

— Твои проблемы, дорогуша. Если Конфедерация влезет во внутренние дела Механикум, то последствия ударят бумерангом по всей стране.

Техножрица неумолимо шагнула вперёд. Она подняла лицо, и стали видны два ручейка слёз, бегущих из-под маски.

— Лоренц, я так больше не могу. Просто забери меня отсюда!

На протяжении долгих лет вопросы этики волновали Флеминга примерно в той же мере, что вымирание гигантских ленивцев. Эсса находилась в беде, была недурна собой и носила титул магоса. Последний довод сильно качнул моральные весы. Она показала, что готова делиться знаниями. Если такой человек станет работать на Конфедерацию, то родина Лоренца получит шанс выйти из экономического штопора. К тому же, следовало выяснить, кому ризничий-коммерсант продавал шлак. Ответ казался очевидным, но хирургеон зарёкся делать поспешные выводы. Каждый свидетель врёт. Друзья оборачиваются предателями, а враги на поверку оказываются хорошими людьми.

— Подумаю, что можно сделать, — расплывчато изрёк он, потирая ладони. — Где можно сполоснуть руки?

Техножрица кивнула в сторону.

— Здесь не так много дверей. Одна ведёт в коридор, значит, остаётся вторая. Примени дедукцию, секретный агент. Я верю в тебя.

Флеминг потянул ручку. В нос ударила вонь гнилого мяса и ржавой стали. Хирургеон вернулся в комнату.

— Когда я жил в Лайтбери, — буднично поделился он, — то посылал своей невесте цветы через курьерскую службу, если не мог увидеться с ней из-за работы.

— Весьма ценная информация, — хмыкнула магос. — Держи меня в курсе.

— Похоже, у тебя завёлся тайный поклонник.

— Так, Лоренц! — вспылила Эсса. — Кончай гусарство! Я не желаю быть объектом твоих гнусных…

Эксплоратор замолкла на полуслове, едва услышав липкий запах. Одним рывком она пролетела к будуару. С кафельного пола на неё смотрела голова, утыканная черепными аугментами. Плоть раскрывалась глубокими ранами в тех местах, где стояли когнитивные блоки. Единственный биологический глаз был зашит грубой нитью. Лицо кривилось в замершем вопле. Картину дополняла восьмиконечная звезда, неряшливо нацарапанная по лобной пластине.

Хирургеон ожидал напуганного писка или рыданий, но эксплоратор сохранила внешнюю холодность.

— Это был Ахимас, мой протектор, — отрешённо пробормотала Эсса. — Последний, кто защищал меня, и кому я могла доверять. Три дня назад я велела ему проследить за Гектором.

— Он хорошо поработал, — саркастично признал агент. — Никогда бы не подумал, что марсиане склонны к подобным художествам.

— Это всё он! — начала девушка, яростно взмахнув руками. — Этот маньяк, этот изверг…

— Вряд ли настолько глупый, чтобы рисовать октет и выдавать себя.

— Ты уверен?

— Более чем, — серьёзно заявил Флеминг. — Очень тебя прошу: сядь на место и перестань болтать.

Магос опешила. Настал черёд Лоренца ходить по келье, словно тигр в клетке.

— Это всё пахнет очень дурной мелодрамой, — начал он, загибая пальцы. — Я не вижу запоминающих блоков. Это сделано, чтобы ты не смогла увидеть последние воспоминания Ахимаса и выйти на след убийцы. Смысл акции понятен: тебе намекают, что не надо копать под наших воротил теневого рынка. С другой стороны, одолеть протектора намного сложнее, чем тихонько прибить девчонку-археолога. Получается, что враг или не способен дотянуться до тебя, или его цель — банальное устрашение.

— Секьютор впал в ересь! — убеждённо воскликнула техножрица.

Хирургеон изогнул бровь.

— Громкие обвинения. Это убожество, — он указал на восьмиконечную звезду, — ничего не значит. Я нарисую такое хоть столовым ножом.

— Можно не надо? — проскулила Эсса.

Флеминг выдохнул и присел рядом с ней.

— Несчастная малышка, — вкрадчиво прошептал он, обнимая девушку за плечи. — Ты видела хаоситов только на гравюрах. Вадистанцам не хватит мозгов, чтобы устроить настолько творческую постановку. Марсиане тоже отпадают: без обид, но в чувственном плане вы слегка недоразвитые. Я допускаю, что грязную работу сделал кто-то из членов культа Машины, однако задумка явно принадлежит человеку из плоти и крови.

— Ты можешь его поймать?

Доктор поднял отключённый механодендрит и с видимым интересом покрутил наконечник сверла.

— Могу, — признал он, выдержав паузу. — Мой отдел занимается охотой на террористов и расследованием преступлений веры. Пошлости вроде глумления над трупами — это фирменный почерк дьяволистов Колючей Звезды. Их обучают в тёмных базиликах Таш-Джарганского Султаната.

Чем ниже спускался Безымянный, тем в большей мере оживал мир. Кое-где на камнях попадались пятна лишайника, а в разрывах облаков изредка показывалась настоящая земля. На гнёздах, сложенных из костей и пуха, сидели птерозавры. Рептилии тревожно клекотали, но юный примарх уже научился убивать их голыми руками, а потому не испытывал даже смутной тени страха.

Сырое мясо оказалось грубым и не особенно вкусным, но для костра здесь не было топлива. Более ценной добычей стала оперённая шкура. После часа неумелой игры в портного мальчик надел куртку, штаны и мягкие ботинки весьма кустарного вида. Не ахти какой гардероб, но теперь он мог ходить по нагорной стране как разумное существо, а не дикое животное.

В базальтовом крошеве обнаружился тёмный провал. Из дыры тянуло морозом и едва ощутимым запахом озона, какой бывает за минуты перед грозой. Чужак напряг зрение. На краткий миг ему показалось, как что-то боязливо шевельнулось в темноте.

— Ау! — позвал ребёнок.

Ответом был тоскливый гул ветра.

Мальчишка заглянул внутрь. Пол грота казался мягким от вековой пыли. Наскальные рисунки изображали человечков, разбегающихся от антропоморфных существ, больше всего напоминающих жуков. Линии, идущие от рук-пушек, могли быть чем угодно: начиная от трассеров твердотельных пушек и заканчивая лучами энергетического оружия.

Бой продолжался на следующей композиции, но к простому огню добавились взрывы-грибы на заднем плане. Теперь на стороне безликих людей были приземистые машины с круглыми башнями, а противник выпускал на них сороконожек весьма футуристичного вида. Последняя часть летописи натолкнула Безымянного на любопытные мысли. Механические убийцы пропали. На место пасторальных домов пришли убогие хижины. Уцелевшие персонажи стояли на коленях перед криво нарисованной пентаграммой, из которой вылезал кто-то рогатый, с красной шкурой и заострённым хвостом.

Лаконично. Выходит, какое-то время назад в этих краях прошла война, по итогам которой цивилизация вернулась в Каменный Век и заново открыла для себя такие милые вещи как шаманство и поклонение демонам. Около стены лежал надколотый черепок с остатками краски. Рядом с ним валялась полая кость. Мальчик подул во флейту, и по сводам пещеры загулял странный, ни на что не похожий звук.