— Это — последний — печально отшвырнула в сторону опустевшую склянку Галяэль.

— Надо поспешить, а ноги не идут. Далеко еще? — глухо спросил гоблиншу толстяк.

— Уже скоро, скоро — буркнула та.

Разговаривать никому не хотелось. Самочувствие у всех было отвратительное, сердца бились, словно хотели проломить ребра и выскочить наружу, легкие с трудом хватали кусками воздух, словно бы ставший густым и колючим, ноги налились свинцом и плохо гнулись в коленках, а еще и тяжелые короба, без которых не перейти через Злые степи. Эльф отметил про себя, что идут они уже знакомым путем, хорошо знакомым, только в начале, видно Экка плутанула, заставив всех дать здоровенный крюк. Но сейчас ему стало ясно, что идут они к месту последнего боя с пришлыми. И насчет фиалов мысль в уставшем мозге тоже оформилась — больше негде им было взяться кроме как в доме некроманта. Откуда?то таскал же скляницы с маной скелет–мажордом.

— Мы к личу в гости идем? — догадался и трактирщик.

Гоблинша смущенно завертелась.

— Точно. Именно туда — кивнул уверенно головой пузан.

— Это что?то меняет? — подняла бровь эльфийка.

— Да. Раз уж идем туда, то надо еще одно дело сделать. А то у нашего командира неполная боевая звезда выходит — улыбнулся человек тенью нормальной улыбки. И тяжело, гулко закашлялся.

— Я уж думал, что свое отвоевал — без эмоций прохрипел Вила'Рай.

— Э, вы же решили. Что помирать рано? А для того. Чтобы выжить. Придется еще повозиться — рублеными кусками фраз одышливо выдал толстяк. Говорить было трудно, даже дышать тяжело, не то, что еще языком ворочать. Знать, что умираешь и так вот терять силы, словно у тебя взрезаны вены на руках и ногах и чувствуешь, как жизнь стремительно уходит было очень страшно. И даже такие бывалые вояки, как мятый жизнью эльф и верченый всякими хитрыми обстоятельствами трактирщик были бледны и вид имели не самый лучший. Что касается эльфийки и гоблинши — то они выглядели еще более жалко, хотя изо всех оставшихся силенок старались держать фасон.

— Я эту упряжь захватил из расчета на помощь нашего глупого, но сильного тролля. Последний раз я его видел около поверженного Двуногого. Надеюсь, что он и сейчас там — наконец перевел дух толстяк.

— Я не смогу его лечить. Он громадный. Меня и на вас?то уже не хватает — печально сказала Галяэль, глазами дав понять мужу, что она вот–вот свалится.

— А если будут фиалы? — остановился обеспокоенный пузан.

— С фиалами — смогу. Но сама боюсь того, какой потом у меня будет откат — призналась лекарка.

Толстяк кивнул. Он сам знал, что у лекарей и шаманов после интенсивной работы на износ проходит так называемый откат — бурный эмоциональный взрыв, обычно агрессивный. Тут ведь работа предстояла совершенно колоссальная. Даже если забыть, что до этого Галяэль удерживала на краю смерти и лечила несколько десятков тяжелораненых воинов.

— Мы перетерпим — заверил он пепельно–бледную эльфийку.

— Сначала за фиалами — вернул разговор в деловое русло Вила'Рай.

— Как бы нас не прихватил беспокойный хозяин — забеспокоился трактирщик.

— Долго тролля запрягать?

— Не быстро. Да и уговорить еще надо. Может ведь и заупрямиться.

— Да, самодурство троллей известно — согласился эльф, устало опершись о стенку дома.

— Ну, тогда пойдем сами — решительно сказала эльфийка, но мужчины поневоле улыбнулись такому наглядному диссонансу волевой речи и изнеможенности тела сказавшей.

— Пошли, терять время нам нельзя — отлепился от такой уютной опоры эльф.

Дом некроманта так и стоял, как в момент отхода после боя. Разве что пыль осела, и дыма стало поменьше. Эльф посадил всевидящую летучую мышь на витой завиток лепнины второго этажа, чтобы видеть улицу в оба конца и шагнул следом за остальными. Экка уверенно прошла вестибюль, перебралась через книжные завалы библиотеки, но тут Галяэль обессилела и извиняющимся голосом сказала:

— Я здесь посижу пока, хорошо?

Муж хотел помочь ей сесть на стоявший рядом тяжелый стул с прямой резной спинкой, но она шепнула ему тихо:

— Не надо, а то если сознание потеряю — свалюсь и стукнусь. Лучше на полу, вот на этих томах пристроюсь.

И все — таки нашла в себе силы улыбнуться. Что?то царапнуло по сердцу Вила'Рая — и нежность к жене и жалость и страх ее потерять, сразу вроде и не разберешь, но чуть не заплакал. Торопливо кивнул и приказал толстяку присмотреть за лекаркой. Тот со смешанными чувствами на мокром от пота лице плюхнулся рядом на толстые, переплетенные в старую кожу тома. Дроу усмехнулся про себя — видно было, что толстяк устал до предела, но ему страшно хочется хоть одним глазом глянуть на погреба и закрома некроманта. Дроу поспешил за гоблиншей, одна комната, другая. Коридор, поворот и…

Высунувшаяся внезапно у самых ног физиономия Экки вызвала легкую оторопь, даже схватился за рукоять кинжала. В пустом, темноватом коридоре, завешенном старыми гобеленами (грубой, топорной работы, скорее всего оркской) одна из деревянных панелей неплотно прилегала к стене, и дешевый гобелен прикрыл почти весь открывшийся проем.

Маленькая зеленая ручонка с трудом держала на весу фиал с маной.

— Там еще есть? — стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно, спросил пересохшим ртом Вила'Рай.

— Есть. Но тут темно очень — пожаловалась Экка, сунула ему в руку фиал и опять скрылась под гобеленом. Эльф отогнул край ковра и увидел, что полностью закрыться потайной двери помешал канделябр, добротный, эльфийской работы, на 12 свечей. Дверь была хороша — потому как сильно смяла бронзовую вещь, но все равно закрыться полностью не смогла. Из узкого проема что?то матово отсверкивало, то металлическим, то стеклянным блеском, но толком в эту широкую щель эльфу было не протиснуться, а после беготни на солнце и под открытым небом глаза не могли нормально видеть в темноте. Опять вынырнула из тьмы Экка, на этот раз волокла два фиала.

— Складывай их тут, я сейчас отнесу скляницы, чтобы Галяэль в себя пришла, и мы все вместе сюда придем.

— Хозяин, ты за этим жирным посматривай — не нравится он мне. Жулик он и мошенник и глаза у него такие… — маленькая слуга задумалась, шевеля губами и подбирая слово — убивал он, говоря проще.

— Хорошо, присмотрю — кивнул эльф и про себя подумал, что и слабенькая хрупкая Экка тоже умеет убивать и присматривать придется за обоими — и за толстяком и за гоблиншей. А то, не ровен час, пожалеет она отдавать свой кинжал — и пырнет проводника. И что потом делать? Открытые пространства для жителя пещер были пострашнее, чем для жителя степи — темные пещеры. Во всяком случае, сам эльф в этом был совершенно уверен.

В разгромленную библиотеку он вошел, нарочито неся фиал впереди себя, потому, что хотел сразу же успокоить жену. И действительно, она с недоверчивой радостью спросила:

— И еще есть?

Дроу заверил супругу, как мог, что да, есть и много, хватит на дорогу и этот фиал можно сразу принять. Несколько минут ушло у нее на то, чтобы выглотать содержимое фиала, быстро привести в порядок себя, мужа, потом вдохнуть жизнь в распластавшегося плоской камбалой трактирщика.

— Это похоже на то, как решетом воду носить — откомментировал ее действия оживший толстяк. Действительно, то, как лекарка выпивала жидкость и потом раздавала спутникам ручейки жизненной силы, было похоже на наливание воды в дырявые бочки.

Эльфийка кивнула, перебираясь через сваленные кучами книги. Трактирщик поспешил со всей возможной поспешностью. Видно было, что ему страшно хочется залезть в потайную комнату. Но это ему сделать было никак не возможно — в узкую щель не до конца закрывшейся металлической двери могла с трудом протискиваться только щуплая Экка, даже тонкокостной изящной эльфийке было невозможно влезть в сокровищницу. Что уж говорить про массивного человека. Он стал поспешно высекать кресалом искры, чтоб зажечь вытащенную из взятого с собойимущества свечку, но эльф придержал его за руку, озираясь в поисках гоблинши. Коридор был пуст, только валялось полтора десятка фиалов.