Джейми может быть лояльным к ошибке.

Интересно, что бы сказала мама Джейми о том, как отец оставил его на ночь в тюрьме.

В прошлый День Благодарения в ресторане я видела отца Джейми на расстоянии, и он казался куда более заинтересованным футбольным матчем, чем общением с Джейми. Я почти ничего о нем не знаю – знаю, что он коп и что какое-то время он был немного сумасшедшим. Из-за этого Джейми пришлось несколько месяцев жить у Деладдо, о чем я стараюсь не думать, потому что это меня бесит.

Но о матери Джейми я знаю еще меньше. Только то, что она не жила с Джейми и его папой, потому что находилась в каком–то учреждении в районе Бостона. Еще знаю, что вскоре после ее смерти Джейми выгнали из хоккейной команды.

И тогда он стал одним из пациентов моей мамы.

Да, я очень везучая дочь подросткового психолога, который сам проходит терапию. Неудивительно, что я любой ценой избегаю общения с ней.

Меня выводит из себя, что моя мать больше знает о Джейми, чем я. Хотя, с этой точки зрения, так же можно сказать о любом, кто контактировал с Джейми этим летом – кассир в продуктовом магазине, парни, с которыми он ремонтировал дороги, инспектор по надзору за осужденными.

Регина.

– Что я должен сделать с этим пледом? – спрашивает Конрад, отстегивая ремень безопасности. Не успевает Трейси ответить, как входная дверь Деладдо открывается. Оттуда выглядывает женщина, а ее рука застывает над защитной сетчатой дверью, будто она не уверена в своих действиях. Она рукой прикрывает глаза от яркого света фар рядом с ее крыльцом, чтобы лучше нас разглядеть.

– Вот блин, – бормочет Конрад. Он запускает руки в волосы и смотрит на свои испорченные брюки и красную рубашку, которая теперь выглядит так, словно ее неудачно покрасили.

– Просто оставь здесь, – отвечает Трейси.

Не говоря ни слова, Конрад вылезает из машины, достаточно сильно хлопает дверцей и идет к дому. Я наблюдаю за ним и вижу, что он меняется физически, как будто старается стать невидимым. Он пригибает голову и смотрит на землю, натягивает рубашку на брюки, насколько это возможно, потом бросает это и прячет руки в карманы. Женщина удерживает сетчатую дверь открытой, и он боком проскальзывает в нее, чтобы не дотронуться до нее и не дать дотронуться ей. Она что-то спрашивает, и он так трясет головой, проходя мимо нее, будто от этого зависит его жизнь. Она смотрит, как он поднимается по лестнице, прыгая через ступеньки, и когда он исчезает из ее поля зрения, поворачивается к нам. Она снова поднимает руку, чтобы прикрыть глаза, а потом нерешительно машет нам перед тем, как медленно закрыть дверь.

искупить(глагол): исправить то, что было сделано неправильно

(см. также: Джейми... просит прощения?)

– Мэтт – настоящий садист.

– Трейс, – говорю я, притворяясь шокированной. – Ты наконец-то открыла то словарное пособие, которое я тебе дала почти год назад?

Она закатывает глаза.

– Он такой и есть.

Мне так и хочется напомнить Трейси, как я почти весь прошлый год говорила ей, что Мэтт превратился в садиста и придурка, но мы так прекрасно ладим, и последнее, что мне хочется сделать – сказать «я же тебе говорила». Хоть мне и очень хочется это сказать.

Трейси достает из комода супер–мягкие леггинсы и синюю футболку, которые мне очень нравятся, и протягивает мне.

– Держи. И не забудь про несмываемый кондиционер. Нет ничего хуже для волос, чем хлор. У Мэтта волосы все время были как солома.

– Гадость, – говорю я, стягивая через голову ее шелковый топ. Я понимаю, что он испорчен – теперь это не шелк, а скорее пенопласт. Как только я его снимаю, Трейси мчится с ним в ванную, чтобы начать особый ритуал стирки в раковине с использованием «деликатного» средства – я и понятия не имела, что такое существует – которое находится в черной бутылочке в форме корсета.

– Мне правда жаль твою кофточку, – говорю я, медленно следуя за ней. Ненавижу ванную Трейси. Я стараюсь ею не пользоваться, потому что она наполнена зеркалами – здесь в буквальном смысле нельзя убежать от себя, если не залезешь в душ. А смотреть на себя – не самое любимое мое занятие. Этим летом я даже сняла зеркало с обратной стороны дверцы моего шкафа, потому что я постоянно проверяла свои волосы и лицо – не изменились ли они, наконец, в лучшую сторону?

Это так и не случилось.

У Трейси, наоборот, есть то, что Кэрон бы назвала «здоровым чувством самоуважения». Она постоянно смотрится в зеркало, чтобы убедиться, что ее образ хорошо смотрится со всех сторон, а прическа и макияж производят максимальный эффект. Когда я наблюдаю за ней в такие моменты, я не думаю, что моя лучшая подруга поверхностна, как думала раньше. Вместо этого у меня возникает мысль: каково это – смотреть на себя с удовольствием? Я имею в виду – не то, чтобы я ждала, что взгляну в зеркало и увижу Жизель. Но должно же быть что-то между «Я так прекрасна» и «Я так ужасна». Правда?

Что–то должно быть.

– Не переживай из–за кофточки, – говорит Трейси и полощет ее в воде, рисуя восьмерки, снова и снова. К сожалению, я не могу сказать, что она просто не хочет меня расстраивать. Я знаю, что для нее это абсолютно убийственно – ее блузка изуродована, а она даже ни разу ее не надела.

– Я куплю тебе новую, если эта испортится, хорошо?

– Угу. Если эта испортится, Мэтт купит мне новую. И еще купит новые брюки Конраду.

– Да, желаю удачи с этим, – говорю я.

– Мне надо пригрозить, что позвоню его матери. Я ей всегда нравилась. Могу поспорить, что она будет очень рада узнать, как он пытался для прикола утопить новичка. – Она вытаскивает блузку из раковины, нюхает ее и снова погружает ее в воду. – Шантаж может сработать. А если не сработает, я по крайней мере, расскажу его родителям, что он занимается сексом, а его способ предохранения – сказать девушке: «Это твоя забота».

Я смотрю на Трейси в зеркало.

– Я думала, ты говорила, что вы пользовались презервативами.

Трейси вздыхает. В прошлом году этот разговор повторялся снова и снова, когда Мэтт пытался убедить Трейси начать принимать таблетки, а я говорила, что она должна заставить его пользоваться презервативами.

– Мы пользовались, Рози. Но лишь потому, что они у меня были. Он думает только о себе. Оно того не стоит. Радуйся, что ты еще девственница. – Она показывает на флакон, стоящий на краю раковины, зная, что я, конечно же, о нем уже забыла. – Не забудь про несмываемый кондиционер.

Трейси закрывает за собой дверь, оставляя меня в зеркальной комнате в бюстгальтере и свободных белых бриджах, которые я у нее одолжила – я не смогу засунуть свои бедра бегуна в ее обтягивающие джинсы, даже если намажу их кулинарным жиром. Я поворачиваюсь лицом к шторке для душа и стягиваю с себя влажную одежду, стараясь даже мельком не смотреть на себя – как-то нет желания разглядывать свое голое тело, задаваясь вопросом – странно ли то, что я все еще девственница.

Я пятнадцатилетняя ученица старшей школы, десятого класса – не должно быть странным, что у меня еще не было секса. Но почему-то, когда Трейси обращает внимание на мою девственность – а это происходило не один раз после того, как она переспала с Мэттом – мне кажется это странным.

Как только вода становится достаточно горячей, я встаю под нее как минимум на 10 минут, чувствуя, как меня наполняет тепло. Это самое теплое чувство после того, как Джейми вытащил меня из бассейна, его руки обожгли мою кожу, а его глаза практически пылали от гнева.

Он злится на меня? Это ведь он меня бросил, как я напоминаю себе все время. Так из-за чего он тогда бесится?

Кэрон говорит, что я должна прекратить ощущать во всем свою вину. А следом она спрашивает, чувствую ли я свою вину в смерти папы. Когда мы доходим до этой части, мама всегда выглядит так, будто ее сейчас вырвет.

Я закрываю воду и вытираюсь, по–прежнему стоя за шторкой. Затем я надеваю леггинсы и футболку и пробегаю мимо зеркал с максимально возможной скоростью.