– Гм... Версия с клонами очевидна, но что-то она мне не нравится. Не потому, что у меня, как и у всякого нормального человека, клонирование вызывает стойкое отвращение; лично я считаю, что Семьи способны на любую гнусь, какую только можно вообразить. Однако интуиция подсказывает мне, что клоны здесь ни при чём.

– А что же тогда?

Романо с сомнением поглядел на Конте, словно колеблясь, можно ли ему доверять.

– Есть у меня одна идея, коммодор, но совершенно фантастическая.

– Путешествия во времени?

– Нет, ни в коем случае. На мой взгляд, это несерьёзно. Наука давно доказала, что существование темпоральных перемещений влечёт за собой абсолютную детерминированность вселенной, предопределённость всех макро– и микрособытий от момента Большого Взрыва до скончания веков. На свете есть много фаталистов, которые отрицают свободу воли и считают, что все наши поступки наперёд записаны в Книге Судеб, однако я к их числу не принадлежу. Когда я назвал свою идею фантастической, то имел в виду всё-таки научную фантастику – выходящую за рамки нынешних представлений о мироздании, но не противоречащую ей. Вот, скажем, как вы относитесь к гипотезе о множественности вселенных и параллельных потоках реальности?

– Если честно, то никак. Никогда особо не задумывался, а если порой и задумывался, то не относился всерьёз. Конечно, я понимаю, что в своё время межзвёздные полёты и освоение человеком Галактики тоже считались нереальной выдумкой, но тем не менее... – Так и не договорив, Конте сделал глубокую паузу. – Значит, вы полагаете, что один из этих Ломбардо, мёртвый либо живой, пришёл к нам из параллельной вселенной?

Романо заметно смутился.

– Это одна из рабочих версий, коммодор. Вы только не подумайте, что я занимаюсь бесплодным фантазированием и второпях придумываю дикие гипотезы, вместо того чтобы выполнять свою работу. Мысль о параллельных вселенных возникла у меня не сегодня. Дело в том, что привезённый вами труп – уже не первый случай двойников в моей практике.

– Вот как? Было что-то ещё?

– Да, притом здесь же, на Дамогране. Этим летом в Нью-Ванкувере был убит детский психолог по имени Юрий Довгань. Все улики свидетельствовали против одной его пациентки, шестнадцатилетней школьницы Алёны Габровой. Дело было бы достаточно простым и очевидным, если бы не маленькая проблема – у девушки имелось неоспоримое алиби. Следствие было уверено, что оно сфабриковано, однако доказать сам факт подделки не могло, поэтому прокурор, стремясь во что бы то ни стало выиграть процесс, решился на подтасовку улик. В конце концов, стараниями адвоката правда открылась и синьорину Габрову оправдали. Поскольку в эту неприятную историю с подлогом был косвенно замешан наш сотрудник из местных, мы провели собственное расследование, и наши эксперты пришли к однозначному выводу, что алиби – подлинное. Вместе с тем и улики, указывающие на виновность девушки, не вызывают никаких сомнений; по всему получается, что в одно и то же время она находилась в двух разных местах. Таким образом, если отбросить возможность темпоральных перемещений – вот это уже настоящая фантастика, притом ненаучная, – то остаётся лишь предположить наличие у Алёны Габровой двойника.

– Но самого двойника вы так и не нашли?

– Нет, коммодор, не нашли. И это было самым слабым местом в моей гипотезе. Зато в случае с Карло Ломбардо есть материальное доказательство в виде замороженного тела. Я уверен, что генетическая экспертиза полностью подтвердит мою догадку.

Конте глубоко задумался.

– Н-да, невероятная история, – наконец заключил он. – Могу я ознакомиться со всеми материалами?

Капитан Романо выключил терминал, достал из считывающего устройства карточку и передал её Конте.

– Здесь записано всё, что касается этого дела. Даже двух дел – и Карло Ломбардо, и Алёны Габровой. Адмирал хочет, чтобы вы ознакомились с ними и высказали своё мнение. Сам он весьма скептически относится к моим выводам, однако допускает, что я могу быть прав.

Конте спрятал карточку в карман и собирался было предложить капитану вернуться в гостиную, как вдруг дверь рывком распахнулась, и в комнату вбежала Виктория. Её лицо было бледным, как полотно, а в глазах застыл ужас.

– Коммодор, там... – голос её сорвался. – Там Мишель... адмирал... Они... Боже, они... – Она не выдержала и разрыдалась.

Капитан Романо тотчас метнулся в гостиную. После секундных колебаний Конте последовал за ним, рассудив, что Виктория сильная девушка и сама справится со своей истерикой.

В гостиной никого не было, зато со стороны лестницы доносились взволнованные голоса. Конте с капитаном Романо быстро поднялись на второй этаж и увидели, что все гости столпились у одной из дверей; вид у них был растерянный и потрясённый. Там же находилась и Ева вместе с женщиной лет сорока пяти – Конте узнал по фотографии её мать. Госпожа Сантини тихо, но безутешно плакала и, казалось, вот-вот упадёт в обморок; дочь придерживала её и пыталась успокоить.

Заметив новоприбывших, офицеры расступились, и Конте увидел в дверях массивную фигуру коммодора Валенти.

– Где вы пропадали, капитан? – раздражённо обратился он к шефу отделения СБ. – Тут такое творится, а вас как ветром сдуло.

– Что случилось, коммодор? – спросил Романо, направляясь к нему. – И где адмирал?

– Сами посмотрите, – Валенти отступил в сторону и распахнул дверь. – Это по вашей части. Кроме меня и госпожи Сантини, сюда никто не входил.

Дверь, как оказалось, вела в домашний кабинет адмирала. Сам адмирал сидел за широким столом, грузно откинувшись на спинку кресла; в его груди зияла дыра добрых двух дюймов в диаметре. Белый адмиральский мундир по краям раны был сильно обуглен – явное свидетельство того, что стреляли из разбалансированного лучевого оружия. В подтверждение последней догадки на полу перед столом валялся боевой бластер устаревшей конструкции – такие были на вооружении войск Корпуса в конце прошлого века. Рядом с бластером лежал навзничь посланник Тьерри с аналогичной дырой в груди. С первого взгляда было ясно, что оба – и посланник, и адмирал – мертвы. Подобные раны, выражаясь медицинским языком, были несовместимы с жизнью.