— А?

У меня пересохло во рту, и я, кажется, потеряла все разговорные навыки. Однако Танака добра, и она просто продолжает говорить, по-видимому, радуясь компании.

— Они очень традиционны, — говорит она. — Вы вскоре обзаведетесь детьми, верно?

Я сжимаю руки на коленях.

— Так говорит Алексей.

Вот только семья — это не то, что у нас с Алексеем. Это договоренность. Чего я никогда не забуду. Даже когда я смотрю на него через всю комнату и вижу, что он смотрит на меня, слегка выпячивая губы.

— Он красив, — замечает Танака. — Тебе повезло. Николай очень высоко отзывается о нем.

— Правда?

Я считаю это странным, так как в прошлый раз заметила напряжение между ними. Алексей даже не представил нас друг другу.

— Правда, — кивает Танака. — Хотя я считаю это странным. То как они похожи в некоторых отношениях. Не так ли?

Я не могу прочитать выражение ее лица. Но я не думаю, что она считает это странным. Мне кажется, она пытается мне что-то сказать.

Но затем мужчина, о котором идет речь, оказывается рядом с ней и говорит с ней по-русски. Судя по всему, он к ней равнодушен. Но он концентрирует на ней свое внимание чуть дольше положенного, чтобы это было правдой. И это вселяет в меня надежду. Что Танака не будет потеряна для этого мира, который, похоже, тоже поймал ее в ловушку.

— Талия. — Николай отвешивает поклон в мою сторону. — У меня не было возможности как следует представиться.

Я не знаю, что делать. Должна ли я встать навстречу ему. Или пожать ему руку. Или действовать по какому-то там протоколу. Но Николай успокаивает меня, когда опускается на колени так, чтобы быть на одном уровне с Танакой и мной.

На его лице дружелюбная улыбка. Но его голос низкий и серьезный, когда он говорит.

— Мне нужно с тобой поговорить, — говорит он.

Я смотрю на Танаку, ее взгляд успокаивающий и твердый. Как будто она безоговорочно доверяет Николаю. И мне следует делать то же самое. Это немного облегчает мой дискомфорт, когда он давит на меня.

— Алексей меня не послушает, — говорит он. — Он не хочет со мной разговаривать. Но я знаю, что он выслушает тебя.

Я ерзаю на стуле и просто киваю.

— Сергей этого не спустит. И Катя тоже, если уж на то пошло. Вы оба должны быть осторожны.

— Николай… — голос Танаки прерывает его, а затем на нас падает тень.

Алексей.

Его взгляд прикован к Николаю, который встает лицом к нему. Они обмениваются парой бранных слов, обе их руки жестикулируют так, что отчетливо свидетельствует о долгой истории неприязни между ними.

Только когда плечи Николая опускаются в знак поражения, Алексей поворачивается ко мне. Хватает меня за руку и сдергивает со стула. Ругает меня, как ребенка, на всеобщее обозрение.

— Ты моя жена, — шепчет он мне на ухо. — Ты больше не можешь вести себя так, как вела себя у Армана.

Его слова, как кислота, действуют на мои внутренности.

— Ты имеешь в виду, как шлюха? — Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него.

Его глаза холодны, полны обвинения и гнева. Ни следа от того мужчины, который целовал меня на танцполе всего тридцать минут назад.

— Да, именно это я и имею в виду, — отвечает он.

Мое горло перехватывает, а слезы вот-вот заструятся по щекам. Я не хочу, чтобы он видел мои слезы. Я не хочу, чтобы он видел, что у него есть такая власть надо мной. Сила, способная причинить мне боль.

— Иди в ванную комнату и успокойся, — требует он. — И когда ты вернешься, возможно, ты сможешь провести остаток вечера с лучшим поведением.

Танака встает, ее голос мягкий и тихий, когда она говорит.

— Я ее провожу.

— Нет, не проводишь, — рявкает Алексей. — Она должна научиться вести себя как подобает на таких мероприятиях.

А потом он отпускает меня из своих объятий, заставляя слезы течь по моему лицу, пока я со стыдом иду по коридору в ванную.

Я запираюсь и плачу двадцать минут. Сколько себя помню, я столько не плакала. Потому что теперь я знаю, что вся моя бравада была напрасной. У Алексея действительно есть сила причинить мне боль. Так же, как и у меня ее хватит, чтобы причинить боль ему.

Но это ничего не изменит.

Я все еще лишь его жена. И он всего лишь мой муж. И он никогда не позволит этим чувствам процветать. Потому что он сильнее меня. И слабость, которую я поклялась никогда не испытывать, снова смотрит мне прямо в лицо.

Я влюбляюсь в человека, который использует меня.

Который только будет использовать меня.

Когда все мои слезы высохли, и я приняла суровую реальность, подхожу к зеркалу, чтобы посмотреть на свое отражение. Но я не могу смотреть на нее. Я не могу сейчас смотреть на эту девушку.

Дверь за моей спиной открывается, и это сбивает меня с толку. Я думала, что заперла ее.

— Прости, — бормочу я, не открывая глаз. — Я выйду отсюда через минуту.

Сильные руки обхватывают меня за талию и притягивают обратно в твердое тело. Я вздыхаю и расслабляюсь в этих объятиях. Но боюсь ляпнуть что-то честное и такое уязвимое.

— Прости, если я причинила тебе боль. Смутила тебя.

— Причинила мне боль? — мрачный смех эхом разносится по похожей на пещеру ванной, и страх ползет по моим венам. — Прошло некоторое время, но я не помню, чтобы ты когда-нибудь причиняла мне боль, Талия.

Мое сердце колотится в груди. Я стою там, замерев. Я не хочу смотреть. Но я должна. Потому что этот голос — из моих ночных кошмаров. Тот, кто предал меня хуже, чем кто-либо другой до него. Тот, кто навсегда изменил мою жизнь и разрушил последнюю надежду на человеческую порядочность, которую я лелеяла.

— Дмитрий.

Это слово как наждачная бумага на моем языке.

Он целует меня в шею, его горячее дыхание обжигает мою кожу.

— Да. Ты скучала по мне?

Я открываю глаза, и комната кружится. Но я могу сосредоточиться только на нем. Его отражении в зеркале. Его теле позади моего, поймавшем меня в ловушку. Деваться было некуда.

— Арман скучает по тебе, — говорит он мне, его пальцы двигаются по моему телу, как будто он все еще имеет на это право.

И я слишком онемела, чтобы двигаться. Чтобы думать. Чтобы сделать хоть что-нибудь, только не позволять ему трогать меня. Я не была готова к этому. Я никогда не была готова к этому.

— Он хочет, чтобы ты вернулась.

Мои ноги дрожат, и он крепче сжимает меня, чтобы удержать в вертикальном положении. Но он не прекращает говорить. Его это даже не смущает.

— Ты такая же красивая, какой я тебя помню. — Он прижимается носом к моим волосам и вдыхает, а мой желудок сжимается при виде того, как он снова прикасается ко мне. — Возможно, мы могли бы провести некоторое время вместе, прежде чем я должен буду вернуть тебя. Мне всегда нравилось твое общество.

И это то, что вырывает меня из моего застывшего состояния. Я поворачиваюсь и отталкиваю его от себя, и, к моему удивлению, он не спорит. Он просто смеется и направляется к двери, бросая на меня последний долгий взгляд.

— Твой новый любовник играет в шахматы, да? — спрашивает он.

Я ничего не отвечаю. Но он уже знает.

— Возможно, тебе следует напомнить ему, что никогда не следует оставлять королеву без защиты, малышка. En Prise, как любят говорить французы.

Он тянется к двери, а я прижимаюсь к стене.

— Передай это сообщение для меня, Талия, — говорит он мне. — И мы скоро увидимся. Очень скоро.

А потом он исчезает.

Я иду по коридору в оцепенении. Адреналин струится по моим венам и заставляет каждую тень казаться угрозой.

У меня на уме только одна цель. Мне нужно добраться до него. Моего островка безопасности.

Алексея.

Я вваливаюсь в комнату, полную женщин, и все они смотрят на меня в шоке и отвращении. Мое лицо распухло. Моя тушь потекла. Шлюха, которой они все меня считают. Несовершенная пара для Алексея.

Мне все равно.

Я знаю только, что он мне нужен. Прямо сейчас. В этот момент. И мне уже давно никто настолько не нужен.