— Да уж, ты хлопнула дверью как следует, — заметила моя напарница. — Будем надеяться, что с ним больше не понадобится говорить.

— Не понадобится.

Я проводила Джейми до такси. Разумеется, если бы на нее напали, я ничем бы не смогла ей помочь, но хотелось убедиться, что все в порядке.

Машина отъехала, и за моей спиной раздались аплодисменты. Я резко обернулась и увидела Кристофа, прислонившегося к памятнику.

— Вот это спектакль! — заявил он. — Солгать насчет того, что она жива — прекрасная идея, а страховка — просто шедевр!

— Немного затасканная идея, тебе не кажется?

— Сработала ведь? Под его сковородку в аду подбросили дров. — Крис подошел к двойному надгробию и пригласил меня присесть рядом. — Значит, никса дала Шери пример для подражания и руководство к действию.

— Причем руководство с примером для подражания никак не связано, что странно. — Я следила, как луна прячется за облако. — Может, в этом все и дело: не слепое копирование, а вариации на тему?

— Еще одна парочка детоубийц, — кивнул Крис. — Но различий достаточно, чтобы никсе было интересно.

— Тут кроется большее. Их задача была не только выбрать другой способ, но и улучшить его. Шери сказала, что с Сюзанной вышла ошибка, а с ней такого не случится.

— Наша никса совершенствуется. От Симмонз к Шери Маккензи и от нее к Аманде Салливан. Сколько было жертв между ними, неизвестно.

— Салливан — мелочь. Никса оставалась с ней, пока она не убила собственных детей, а потом устроила так, что та попалась. С точки зрения хаоса, сравнивать Шери Маккензи с Амандой Салливан — то же самое, что сравнивать обед в ресторане с гамбургером.

— Общепитовское убийство.

— Именно! — подтвердила я. — С голодухи чего только не съешь, лишь бы силы поддержать. Никса не просто наслаждается хаосом, он ей необходим. Иначе зачем…

Мимо нас проплыли голубоватые перья тумана. Не успела я собраться с мыслями, как искатели затянули меня в белесую мглу.

Я очутилась перед белым двухэтажным домом с темными ставнями.

— Не похоже на тронный зал, — пробормотала я.

— Верно подмечено.

Обернувшись, я увидела Кристофа.

— Могу только гадать, зачем я здесь, — пожал он плечами. — Либо искатели затянули меня случайно, либо Судьбы хотят, чтобы я тоже принял участие в этом деле.

Мы огляделись по сторонам. Солнце едва поднялось над горизонтом, но мать-природа включила его на полную катушку с самого утра, и палящие лучи сулили тропическую жару к полудню. Несмотря на жару, все окна в доме были закрыты. Кондиционер? Мимо проехала двуколка. Н-да, пожалуй, кондиционера здесь нет.

— Колониальная Америка, — прокомментировал Крис. — Узнаешь что-нибудь из призрачного мира?

— На Бостон не похоже. И в призрачном мире так жарко не бывает.

Из дома через дорогу вышел высоколобый седеющий мужчина в брюках и белой рубашке с длинным рукавом, со шляпой и черным саквояжем в руках. Борода тонкой полоской обрамляла лицо, бакенбарды сливались с усами.

Он перешел дорогу, даже не посмотрев по сторонам, и… прошел сквозь меня.

— Если он призрак, то, как он это сделал?

Мужчина толкнул калитку дома, перед которым стояли мы с Крисом, вошел во двор, поднялся по ступеням, ведущим к парадной двери, и постучал. Ему открыл высокий худой старик с седыми волосами и бородой. Несмотря на жару, на старике был черный, наглухо застегнутый костюм. Со своим соседом он поздоровался не очень дружелюбно.

— Я зашел спросить, как ваше здоровье. Не стало ли получше?

— Получше?

— Да, с утра ко мне заглянула ваша жена, сказала, что вы оба не спали всю ночь, живот болел. Ей подумалось, что вам подсыпали какой-то отравы в еду…

— В еду? Какая глупость. Эбби никогда бы не сказала…

— Ну, вы же знаете, женщины иногда беспокоятся по пустякам. С виду вполне здорова…

— Конечно, здорова. Мы все совершенно здоровы, и если ты собираешься взять с нас деньги за визит…

— Эндрю, вы же знаете, что я никогда…

— Вот и отлично, — ответил Эндрю и захлопнул дверь перед его носом.

Доктор покачал головой, подхватил саквояж, развернулся и еще раз прошел сквозь меня. В одном из окон первого этажа что-то мелькнуло — молодая женщина мыла стекла. Лицо у нее раскраснелось от жары и усилий. По ее невзрачной одежде ясно было, что она прислуживает в большом доме.

— Приоткрой окно, — сказала я. — Ты имеешь полное право. Нельзя работать в такой духоте.

Девушка выпучила глаза, бросила тряпку и убежала.

— В чем дело? Уже и сказать ничего нельзя? Хлопнула задняя дверь. Кристоф поманил меня за собой, и, обогнув дом и боковую веранду, мы обнаружили горничную в саду. Ее тошнило.

— Господи, они и верно заболели. Ей плохо, но ее заставляют работать? Куда смотрит комитет по охране труда?

— В колониальной Америке их не было, — пробормотал он — и, кажется, мы попали именно туда.

— В прошлое?

Не успел он ответить, как горничную еще раз вырвало, и она зашлась кашлем. Я похлопала бедняжку по спине, но, понятное дело, она не почувствовала.

— Тебе опять плохо, Бриджет? — Девушка в скромной одежде подошла к ограде и покачала головой. — Каждое утро помойные ведра опорожнять — кого угодно стошнит. Скряга не желает нормальную уборную построить, все жадничает.

Бриджет застонала и вытерла рот рукавом.

— Дело не в ведрах, а во вчерашнем ужине. Я сказала ему, что баранье рагу испортилось. Три дня на такой жаре! Но он…

— Бриджет? — на веранду вышла полная женщина средних лет. — Бриджет! Ты опять заболталась? А окна кто мыть будет?

— Да, мэм.

Вторая служанка сочувственно кивнула Бриджет, и бедняжка вернулась в дом; мы с Кристофом вошли следом. Пройдя через кухню, мы очутились в комнате с камином, где стоял диван и несколько кресел. Хозяин дома, Эндрю, одернул пиджак, коротко кивнул жене и круглолицей темноволосой женщине, сидевшей на диване, и направился к выходу. Очевидно, испорченное рагу ему не повредило.

Я последовала за Бриджет в соседнюю комнату, парадный вариант предыдущей. Пока я не поселилась в Саванне, я не представляла себе, что такое гостиная. Теперь я призрак обученный, и настоящую гостиную признала сразу.

Бриджет взялась за тряпку и принялась отмывать окна.

— Зачем я здесь? — спросила я Кристофа. — Никто меня не слышит, поговорить со мной никто не может. Что я здесь должна увидеть и для чего?

Мы вернулись в комнату, где остались две женщины. Та, что помоложе, — дочь? — сидела на диване за вышиванием, а Эбби вытряхивала скатерть с бокового столика.

Молодой женщине уже давно пора было замуж, особенно в ту эпоху, но кольца у нее на пальце я не заметила. Она работала ссутулившись, не поднимая головы — характерная поза женщины, привыкшей прятаться от чужих глаз. В голубом, полинявшем от частых стирок платье, она казалась поблекшей на фоне темного дивана. Несмотря на робкий вид, вышивала она умело, быстрыми, уверенными стежками.

Эбби принялась вытирать пыль с часов на каминной полке. Женщины работали без разговоров, не обращая внимания, друг на друга, как будто каждая находилась в комнате в полном одиночестве. Эбби вышла в прихожую и поднялась вверх по лестнице. Молодая женщина, наклонив голову, прислушалась к звуку удаляющихся шагов. Всмотревшись в ее глаза, я вздрогнула от неожиданности. В глазах девушки скрывалась та же холодная уверенность, что и в усердном движении иглы. Она дождалась, пока шаги стихли, и вернулась к работе.

— Ну что ж, это явный тупик. Может, надо было проследить за Эндрю?

Молодая женщина на секунду вскинула глаза, и наши взгляды встретились; потом она вернулась к пяльцам.

— Слушай, ты заметил… — начала я.

В этот момент Бриджет пробежала через комнату, пулей вылетела на кухню. Хлопнула задняя дверь, раздались звуки рвоты. Молодая женщина покачала головой, сделала еще несколько стежков, потом замерла, прислушиваясь к шагам Эбби на втором этаже, снова повернула голову в сторону двери кухни. Бриджет продолжало тошнить.