Вурдалак вопрос пропустил мимо ушей.

– Марта служила в этом доме. А пять лет назад у нее крыша поехала, потому что на Ристимяги сходила.

– Как трогательно, – скривилась Алена. – Прямо Джейн Эйр. И она сожгла неверного мужа прямо в постели с любовницей.

– Дура! Ты не представляешь, как полыхало. Хотели всех из Кярдлу эвакуировать.

– При чем здесь Ристимяги? Психи есть везде.

– Она все время твердила, что на болоте встретила призрак девочки с собакой. Девочка попросила что-нибудь на память, Марта не дала, убежала. А потом чуть не утонула.

Вурдалак изобразил испуг. Реальный испуг. Глаза его забегали, руками он стал обрывать траву вокруг себя. Вот так экологические катастрофы и случаются, от испуга.

– Если это был призрак, от него не убежишь, – с удовольствием поддакнула Алена. Пускай вурдалак еще попугается. Это у него хорошо выходит. – Чего я, призраков не знаю?

– Что ты можешь знать?

Алена победно усмехнулась. Ну что же, вы сами просили.

– Призраки никогда свою жертву не отпускают, – произнесла она как можно более зловеще. И еще посмотрела на Андрея исподлобья, чтобы его проняло до костей. – Они ходят, они шепчут на ухо слова. Вот и тебя призрак запомнил. И это уже на всю жизнь!

Андрей мало что не подпрыгнул. Качнулся назад, врезался в велосипед, заставив переднее колесо вращаться.

– Да иди ты!

Алена оправила юбку, топнула кедиками, смахивая травинки.

– Я-то пойду. У меня здесь дело. А ты сиди, жди призрака! Ты же Маринку убил. Теперь она будет тебе по ночам являться, цепями звенеть, зубами клацать. Свитер просить.

Лицо вурдалака вытянулось, он даже рот открыл. Как будто речь собирался произнести. Алена презрительно махнула ладошкой.

– Ладно, не плачь! Не утонула твоя Марина, а просто сбежала от Эдика. Он ей надоел. Это у вас семейное – занудство.

– Эд поехал в полицию, – взволнованно воскликнул Андрей.

– Пускай заодно и ложки найдут! Их домовые под кроватями прячут. Чтобы по ночам чай пить.

Вурдалак скривился, отворачиваясь.

Сотовый у него не работает! Вот ведь врун!

– А ты все сидишь? – склонилась над вурдалаком Алена. – Ну и сиди! Скучно с тобой! И холодно.

– Я не знаю, куда идти. – Андрей сломал ветку и долго мял ее в руке, пока она не превратилась в древесную крошку. – Мы заблудились. Лучше сидеть на месте, нас тогда найдут. Девять уже было, Эд вернулся в гостиницу, он ищет меня.

Ищет он… Алена постояла, разглядывая разные стороны тропинки с лиственницей, взгорком, крестом, и шагнула в кусты брусники. Если по дороге не получается, надо идти поперек. Если Марте на болоте встретилась Эбба, то это хорошо. Непонятно только, с чего она Эббу приняла за призрака, да и Ули не так уж и страшен. А попросить Эбба могла, это да. Не даром, а в обмен. Надо будет порасспрашивать, что тогда произошло. С чего вдруг человек умом повредился? Хотя… проведи здесь ночку – и не только в поджигатели подашься. Алене вот прибить кое-кого хочется. Но она держит себя в руках. Пока держит.

Веточки больно кололи голые лодыжки, кеды скользили по мху. Сам мох под ногой все больше и больше пружинил. Кедики промокли. Последний раз Алена с чавканьем вытащила ногу и поняла, что проваливается. Она пыталась перекинуть тело вперед, чтобы шагнуть, чтобы вытащить себя. Нога уходила вниз, и надо было держать равновесие, чтобы не упасть. Потому что если упадешь…

– Эй! Куда! Эй!

Алена взмахнула руками и плюхнулась на попу. Трусы сразу промокли, неприятный холод вбуравился в поясницу.

– Держись!

Андрей вывалился из кустов, плашмя брякнулся на пузо, протянул растопыренную пятерню.

– Ой, мамочки! – Алена извернулась, чтобы ухватиться за маячившую перед ней руку, но от резкого движения только сильнее погрузилась в болото.

– Какого! – заорал Андрей, рывками приближая себя к Алене. Вокруг него бурлила вода – он тоже начинал проваливаться.

Грязные пальцы скользили, не в силах уцепиться за что-нибудь. В какой-то момент Алене показалось, что ее схватили, что держат, что сейчас потянут вниз. Алена дернулась. Запястье резануло, что-то холодное прокатилось по предплечью. Браслетик! Тонкая цепочка с розовым ботиночком оборвалась и упала. Забыв о том, что тонет, Алена двумя руками погрузилась в грязь, надеясь нащупать, надеясь найти…

– Мой браслет!

– Какой браслет? – задохнулся Андрей, последний раз бросая себя вперед и наконец хватаясь за Аленины плечи. Больно выдирая волосы, он потянул ее на себя. И болото вдруг легко отпустило. Чавкнула последний раз жижа, выплевывая из себя застрявшую ногу.

Кедики как будто подменили. Были оранжевые, стали грязно-зеленые.

– Дура, – коротко бросил Андрей, отползая.

Алена не сводила глаз с того места, где остался браслет. Ей показалось, что кто-то мелькнул под кочкой. Протянулась быстрая рука. Алена задергалась, заставляя себя отползти подальше.

– Да подавись ты! – заорала она истерично. Сорвала с пальчика колечко с бирюзой, бросила с остервенением в еще колышущуюся жижу. – На, на, жри! – рванула сережки, чуть не раскровянив уши. – Не захлебнись.

– Ты чего? – испуганно приподнялся Андрей.

– Ничего! – Алена ползком выбралась из низинки, села, чувствуя, как неприятная прохлада прокатилась по спине, как потекла грязь по плечами. Вот ведь гадство какое! – Надоело все. Домой хочу. И ты мне надоел.

Мокрые кеды еще больше скользили, чем раньше. Она встала, чтобы уйти отсюда как можно дальше, но тут же забуксовала, теряя равновесие. Падая, Алена успела подставить плечо, чтобы не удариться голыми коленками, перекатилась на спину, долгую минуту смотрела в темное пасмурное небо. А потом села, понимая, что уже никогда никуда не побежит. Здесь либо болото, либо вечные лысые лиственницы.

На другой стороне низинки, за елочками, виднелся домик. Серенький, аккуратненький, с темной крышей. От неожиданности Алена икнула.

– Вышли, – пробормотала она. – Смотри! Вышли!

Первым ее желанием было, конечно, бежать через топь, но она вовремя сообразила: бежать надо кругом.

Кричал Андрей. Его бестолковые «Стой! Вернись! Потонешь!» пролетали мимо. Алене было все равно.

Деревья скрыли домик от глаз, родив тревогу. Еще два шага… Еще три… а там ничего не будет. Но вот деревья расступились.

Лужайки не было. Около крыльца росла густая елка. У палисадника был покосившийся заборчик, охранявший заросли папоротника. Где же огород? Где же белые овечки и зеленая травка?

– Эбба! – крикнула Алена, ожидая, что на ее голос отзовется хотя бы Ули.

Тишина.

А домик выглядит неказистенько. Под стать хозяйке в серых брюках. Теперь и неудивительно, что она так нелепо одевается. Откуда здесь взяться ювелирному магазину? Или захудалой парфюмерии?

Алена попыталась одернуть на себе юбку, но она была такая грязная и мокрая, что отказывалась отлипать от ног. Кедики бессовестно чавкали на голой ступне. Видок у нее сейчас тоже не очень. Сережки зачем-то сорвала. Нервные все стали последнее время. Где этот малахольный?

Вурдалака не было. Вроде бы сидел вон там, на пригорке, через низинку, а теперь пропал. Обиду пошел копить. Еще бы! Он же не верил в то, что здесь кто-то может быть, кроме прозрачных призраков в балахонах, гремящих цепями.

– Эбба! – позвала громче.

Показалось: где-то что-то шаркает. Или гавкает. Скрипят макушки сосен и лиственниц.

Вообще-то холодно. Можно было уже давно на чай пригласить. Хорошо бы и высушиться.

– Эбба!

Ули гавкнул до того неожиданно, что Алена подпрыгнула. Тут же забылся и холод и голод. Пудель рычал, изображая из себя грозного сторожевого пса.

– Ули! – присела на корточки Алена. – Ты не узнаешь меня? А где хозяйка? Где Эбба?

Собака внимательно выслушала все, что ей сказали, и снова звонко залаяла, заставив Алену подняться.

– Дурак, что ли? – удивилась она такому неласковому приему. – Эббу зови.

Звать пес никого не спешил. Он прыгал на месте мячиком, клацал зубами, норовя укусить гостью за коленку. Не кусал лишь оттого, что была эта коленка страшно грязная и исцарапанная.