Потом руки разжимаются, и мертвое тело падает наземь, — а вместе с ним из тебя словно выходит все злое, мерзкое, что накопилось в душе.

Убивать приятно.

Двое крестьян прошли мимо него, а он даже не пошевелился.

Маг не солгал. Волшебное зелье действительно лишило его способности убивать. Впрочем, этот запрет не касался нежити. Убить мертвеца нельзя, — по крайней мере, в точном смысле этого слова.

Поэтому Горкан мог уничтожить Лорда.

Зомби все равно убьет его, рано или поздно. Конечно, и не собирается отдавать чашу. Расправиться с неупокоенным надо было как можно скорее — пока тот в городе, и благословленные камни блокируют его силу некроманта.

Шаман отправился к гному. Калеб был очень пристыжен, что выдал старого друга. Однако они оба слишком хорошо знали жизнь и смерть, чтобы останавливаться на этом.

Алхимик пообещал узнать, где остановился Лорд, и вскоре в калите полуорка лежал кусочек пергамента, с адресом и названием таверны.

К несчастью, зомби оказался быстрее. Он покинул город раньше, чем его удалось найти Горкану. Теперь оставалось только одно — продолжать игру, и сделать вид, будто он выполняет соглашение с нежитью.

Надо было убить мага и амазонку. Как это сделать, если ты не можешь никому причинить вреда? Решить задачку было несложно, и шаман уже знал, как он это сделает.

— Вы уверены, что Огнемеч не хотел убить вас? — спросил Горкан.

Он сидел напротив меня, слегка откинувшись на спинку стула — чисто человеческая поза, которая недоступна оркам. В правой руке держал кусочек дерева, из которого выгрызал кораблик.

Вот это была забава, которую знают только его собратья. У орков четыре ряда зубов, и они славятся тем, что могут создавать ими самые разные фигурки — от всадника на драконе до боевой колесницы.

Редкая улыбка Горкана говорила о том, что челюсти у него человеческие.

Однако, по всей видимости, его резцы были гораздо крепче и острее, чем выглядели, поскольку работа продвигалась быстро и ловко.

Все же ему было очень сложно, поскольку приходилось орудовать одним рядом зубов, вместо четырех. Но, по всей видимости, шаман научился этому еще в детстве, когда не уметь выгрызть себе свистульку считалось среди его сверстников таким же позором, как недостаточно хорошо владеть булавой.

— Я много изучал память, — ответил я, не став уточнять, что делал это не из простого любопытства.

Мою мне стерли, когда исполнилось десять; впрочем, даже в этом я не мог быть до конца уверен.

— Руфус показал нам то, о чем мы просили. Его сознание было отключено, но разум способен действовать и тогда. Не думаю, что нам всерьез угрожала опасность.

— Ну, раз вы так говорите.

Полуорк не стал спорить.

— Я вспомнил об еще одном человеке. Имени его я не знаю. Он бард, и стал знаменит благодаря песням о Всеславе. Бездельник часто похвалялся, будто знает, где найти череп, но не может сказать. Страшная печать тайны закрыла его уста, и прочий поэтический бред.

Горкан взмахнул рукой, давая понять, что думает об изящном искусстве.

— И все же мне всегда казалось, что дыма без огня не бывает. Вряд ли ему на самом деле известно, что стало с чашей, — однако он долго изучал последний поход Всеслава. Читал летописи, расспрашивал очевидцев. Он ярмарочный фигляр, но он умеет собирать факты. Иначе не стал бы так знаменит. Думаю, какие-то крохи ему удалось выведать.

— Почему вы сами не пошли к нему? — спросила Снежана.

— Я думал, что найду череп в кургане Ольгерда. К тому же, бард наверняка узнает меня. Вам будет проще разговаривать с ним, — как и с Руфусом. Огнемеч ведь охотно согласился вам помогать, я прав? Меня он вряд ли согласится даже принять.

Я поднялся.

— Мне говорили, тот бард сейчас в деревне Холмы, — заметил Горкан, вытачивая главную мачту. — У них там какой-то поэтический турнир или что-то подобное. И будьте осторожны — не хочу, чтобы вы пострадали…

Глава 5

Сказитель

Снежана уже давно проснулась. Я вспомнил, что она собиралась подняться до восхода, собрать какие-то растения. Они обретали силу только в определенный день, на рассвете. Из них ведунья готовила целебную мазь на целую зиму.

Ночь застала нас в поле, и мы решили переночевать в стогу сена. Я, правда, сомневался, не спрела ли в конец трава, но ведунья уверила меня, что крестьяне очень следят за своим имуществом, так что опасаться не стоит.

Окончательно проснувшись, я несколько минут раздумывал, как лучше поступить. Можно было раскидать сено и выйти из него в полный рост. Однако этот вариант был сопряжен с излишней физической нагрузкой.

Более удобно, но не так эффектно, вылезать из подобного сооружения на четвереньках, зорко следя по сторонам, чтобы никто не застал вас в таком непрезентабельном виде.

Мои размышления прервала Снежана. Она разрешила ситуацию быстро и эффективно, острым мечом расчистив проход.

— Нужно торопиться, — обратилась она ко мне.

Я не стал возражать. Страдания Ольгерда с каждой минутой становились все сильнее. Не исключено, что через некоторое время мы будем бессильны помочь ему.

— Но, — сказала ведунья, — сразу предупреждаю, придется идти пешком. Сам понимаешь, огненный феникс и единорог могут сбить с толку простых селян и напугать их до смерти. Тогда мы ничего не узнаем. А если еще твой феникс примется разбрызгивать капельки пламени, тут уж любой удерет от страха.

В словах девушки был определенный смысл, потому я не стал возражать, хотя перспектива тащиться по пыльной дороге, соревнуясь в скорости с козой или одомашненной свиньей, мне не улыбалась. Пришлось сурово взглянуть в лицо реальности, и она ответила мне таким же взглядом.

— Я думаю, — засобиралась Снежана, — это будет очень полезно, отличная тренировка для ног.

Подобные заявления всегда внушают мне серьезные опасения, но я не стал спорить со спутницей. Солнце стало припекать. Я решил, что совершенствовать мастерство и умения можно по-разному. Потому произнес про себя волшебное заклинание.

Не видная никому ледяная дорожка разворачивалась под моими ногами, я стал на нее и неспешно покатился, с удовольствием оглядываясь по сторонам. Со стороны казалось, что я бодро, как и все остальные, иду по пыльной дороге.

Рядом споро вышагивала Снежана, она так усиленно тренировала ноги, что мне стало жалко мою спутницу. Незаметно я направил в ее сторону крохотную снежинку, которая приклеилась к платью девушки. Сразу же она почувствовала приятную прохладу.

Ведунья обернулась ко мне и лукаво улыбнулась.

— Ты думаешь, я не заметила, что ты не тренируешься, а жульничаешь? Сделай и мне такую дорожку, надоело ползти по дороге.

По проселочному тракту народ шел все больше в одну сторону.

— Вроде сегодня нет никакого особого праздника, — поинтересовался я, адресуя свои слова спутнице. — Так почему столь много людей? Будет свадьба или похороны?

— Какие похороны? — переспросила Снежана, ибо не расслышала моего вопроса, занятая маленькой девчушкой, упавшей с телеги. — Не ушиблась? Вот и хорошо, беги к маме.

— Я спрашивал, по какому поводу такие сборы? — повторил я вопрос.

— О, это очень интересная история, — с воодушевлением ответила Снежана.

Из ее рассказа я узнал, что у поворота реки, жителями трех близлежащих деревень, была построена крепость. Она служила для охраны воды, ибо очень легко было прорыть канал и пустить поток по другому руслу. Особенно, если тебе поможет в этой затее хитрый маг.